Когда мир рухнул...

Это заняло лишь миг — вечность, сотню тысяч жизней — но все же не более, чем миг — осознание произошедшего. Молчание смерти поселилось в моем доме, и даже испуганный плач Мивы не мог его преодолеть. Я медленно поднял голову, вспомнив о дыхании. Спертый воздух вырвался из легких, и это простое движение пробудило к жизни рассудок. Словно пришли в движение шестеренки, за долю секунды перерабатывая и собирая воедино все, что я знал и что непоправимо изменилось. Мой взгляд коснулся лица Саки. На нем было написан нескрываемый ужас. Его беспощадный взгляд сменился смятенным и шокированным. Капля крови скатилась с его клинка и упала на пол, запачкав его. — Т-тэнг Шэн, — сдавленное горло изменило мой голос. Я рывком приподнялся, опираясь на одно колено и игнорируя боль в другом. — Шен… Моя жена… Я потянулся к ней дрожащей рукой. Любимая… …Аккуратно приподнял на плечо… Все в моей жизни… …и перевернул неподвижное тело на спину. Дыхание вновь перехватило. И снова разум застыл от внезапного порыва душевной муки. Я отчаянно заморгал, но этого было недостаточно, ни чтобы стереть страшную картину перед глазами, ни чтобы сдержать хлынувшие слезы. Кровь стекала с живота Шен по телу, собираясь на полу и просачиваясь через него. Лицо посерело, глаза стали бледными и тусклыми, и пустыми, совсем пустыми. Палочки и заколки для волос перепачкались потом и кровью. Рука моя скользнула ниже, к шее, находя легкий, почти неощутимый, как крылья бабочки, угасающий пульс. Она мертва. Нет. Моя жена мертва. Нет… Из-за меня… Тут Саки нанес мне жестокий удар, опрокинув на пол. Задыхаясь, я чувствовал, как колено пульсирует от неосторожного движения, а вглубь живота распространяется обжигающая боль. — Это твоя вина! — крикнул он. Ударил клинком, а затем и ногой совсем рядом с моим неподвижно лежащим, дрожащим телом. Потом сгреб подол одеяния и рывком приподнял. — Все это! — толчок привел меня в чувство, но враг мой не дал мне шанса найти в себе силы, чтобы сопротивляться. Жестокая рука, мелькнув перед глазами, резко сгребла меня за волосы, склонив голову набок. Удар, и кровь из разбитых губ потекла на подбородок. Я закашлялся, задыхаясь, а Саки швырнул меня на пол и пнул коленом в живот. — Это должен был быть ты. Ты, а не она! Перед глазами поплыло, и боль на мгновение остановила любую форму мысли или бытия. С опустевшими мыслями и пульсирующей в висках кровью, я инстинктивно попытался сжаться, чтобы облегчить жестокую боль в животе. Но мой противник не дал мне этого, отчаянно и злобно перехватив мои руки своими. В один миг я лежал на полу, в другой он уже отбросил меня к стене. — Я даже не могу убить тебя, не потеряв чего-либо еще, — прорычал Саки. Руки его стиснули мое тело через ткань одежды, прижали к стене за спиной. Дыхание его обжигало мое лицо, а взгляд — мою душу. Но даже сейчас, через всю боль и ужас, через завесу неверия я видел лишь ее. Лежащую за пределами моего взгляда, безвольную и безжизненную. Покинувшую этот мир. Она умерла в луже собственной крови, в своем доме, рядом с мужем и дочерью, от руки своего друга. Она мертва. — Т-ты убил ее, — прошептал я. Взгляд оторвался от тела Шен, столкнувшись с горящими глазами бывшего друга, — …а винишь меня? Презрительно усмехнувшись, тот ткнул локтем мне в ребра. Вздрогнув, я зашипел от боли. — Не прикидывайся, Йоши, — Саки склонился достаточно низко, чтобы я мог расслышать скрежет крепко сжатых зубов. — Я знаю все. Мое имя, моя семья, мое прошлое — все то, в чем твой старый дурак отказывался признаться, прежде чем покинул этот мир. Теперь я знаю, кто я есть… и я желаю все, принадлежащее мне по праву. Он снова ударил меня в лицо, с тошнотворным хрустом ломая нос. С губ сорвался сдавленный крик, вместе с потоком свежей крови, хлынувшей на губы и подбородок. Саки отпустил меня, и я соскользнул на пол. — Но как это касается меня? — выдохнул я, отчаянно зажимая колено и разбитый нос. — Почему ты винишь меня в деяниях моей семьи? Саки легко выдернул клинок из стены, рассекая деревянные панели. А темное пламя в его глазах вновь заставило сердце сжаться от страха. — Потому что ты все знал, — просто ответил он. — А меня заставил поверить во всю ложь, придуманную твоим ублюдком-отцом. Я стиснул зубы. Из ноздрей шла кровь, а с губ капала слюна. — Мой отец пожалел тебя, Саки! Он спас тебе жизнь! — Нет! — крикнул он, взмахнув передо мной клинком. — Он украл мою жизнь! Он отнял у меня все и оставил ни с чем, кроме лжи и фальшивой крови, — лицо Саки искривилось в усмешке, когда он обвиняюще ткнул в мою сторону клинком. — А ты — ты знал об этом все это время и все же смел называть себя моим братом! Подняв руку, он вонзил клинок в дюйме от моего лица. Я непроизвольно вздрогнул и мысленно обругал себя за это. — Но даже этого не было тебе достаточно. Нет… тебе нужно было отобрать и ее тоже. Единственная женщина, которую я желал заполучить, которую я полюбил… И что же ты сделал? Ты украл ее у меня, женился на ней и сбежал в горы, чтобы жить своей замечательной жизнью с женой и дочерью. И что же осталось мне, Йоши? — пальцы его впились в мою грудную клетку, вызывая стон боли. — Ничего. Дыхание мое стало неровным, как и мое опухшее и дрожащее от боли тело. Все труднее было игнорировать последствия травм, но ощущения были искажены шоком, вполне достаточно, чтобы сконцентрироваться на маньяке передо мною. — Я… ничего… не крал, — с трудом выдохнул я. — Ни твоей семьи, ни Шен. — Ты заморочил ей голову своей ложью, как и твой отец — мне! — крикнул он. — Она поддалась твоей лжи! — Нет, Саки, — огрызнулся я. — Не лжи — любви. Глаза Саки загорелись обжигающей враждебностью. Схватив меня за подбородок, он крепко приложил меня затылком о деревянную стену. Кровь прилила к голове с волной тепла. — И посмотри, куда это ее привело, — презрительно сплюнул он. Я скрипнул зубами, одновременно от ярости и жестокой муки. Он смеет так говорить о ней… после того как хладнокровно убил ее… — Почему ты все это делаешь? — выкрикнул я. Саки уставился на меня с каменным выражением лица, вопреки пламени в глазах. — Потому что я проснулся сегодня и понял, что ничто в моей жизни не было по-настоящему моим. — И потому ты решил отнять все у меня? — недоверчиво усмехнулся я. Пальцы его встретились с моей скулой с неприятным хрустом. Я задохнулся, когда голова моя откинулась в сторону, припечатавшись о стену. Перед глазами все качалось, голова кружилась. Я сплюнул кровь. — Я пришел забрать то, что было моим по праву, Йоши. Пришел, чтобы исправить ошибку прошлого, чтобы уничтожить клан Хамато. Я пришел требовать жизнь, которой я заслуживаю! Я проворчал что-то, когда тело мое пронзил спазм боли. Саки выдернул клинок из стены, и я скривился от разлетевшихся деревянных щепок. — Как… как убийство даст тебе жизнь, которой ты заслуживаешь? — резко усомнился я. — Как, скажи мне, Саки, твоя кровожадность даст тебе что-то большее, чем боль и страдания? — Потому что так будет! — крикнул он. — Должно быть! Отведя руку назад, Саки вонзил клинок мне в плечо. Я задохнулся от внезапно нахлынувшей боли. А когда он проворачивал оружие в ране, всаживая глубже в тело, перед глазами мелькали черные точки, а в ушах грохотал пульс. Саки вновь наклонился ко мне, пока я бессильно хватал ртом воздух, для чего-то, чего угодно, за пределами бьющейся в теле муки. — Когда я покончу с тобой, я собираюсь уничтожить все, что ты когда-либо знал, Йоши. Додзё, твой дом, твой клан — все это станет прахом под ногами. А клан Фут вновь возродится, еще более могущественный, чем был ранее, и честь моей семьи будет восстановлена. Я с трудом дышал, грудь вздымалась при каждом вдохе. — Т-ты действительно думаешь, что это спасет тебя? — я вздрогнул от нового укуса его клинка, впившегося в плоть и сухожилие. — Т-ты уже п-пропал, Саки. Шен умерла… из-за тебя, — я поднял глаза, встречая его взгляд и молясь мысленно, чтобы мой был полон вызова, переполняющего мою душу. — Ты же н-не получишь… н-ничего. Губы моего противника скривились, и он было открыл рот, чтобы ответить, но что-то прервало его. Долгий крик, на грани визга, полный ужаса и шока. Мива. Я был так сосредоточен на Саки, на безжизненном теле Шен, на луже крови подо мной, что почти забыл про… Взгляд Саки метнулся вверх, в поисках источника звука. С того места, где я упал, истекая кровью, я не мог видеть свое испуганное дитя. Но он, судя по выражению его лица, мог. Губы тронула холодная улыбка. — Ничего? — повторил он мои слова со зловещим смехом. — А вот тут ты ошибаешься, Йоши. Он отвернулся от меня, и тут же мой мир начал дрожать и рушиться. Мива. Он отправился за Мивой. Нет. …за моим ребенком… Нет! Из горла вырвался крик. Я сгреб рукоять клинка, оставленного в моем теле, и легко выдернул, крича в агонии, когда острие медленно вышло из раны. Хлынула кровь, впитываясь в одежду, но, даже чувствуя угрозу потери сознания, я вырвал его из своего плеча и бросился вперед. — САКИ! — проревел я. Он обернулся и поймал лезвие ладонями, отводя от себя. Мое же лицо скривилось от гнева и обжигающей боли. — Если ты хотя бы коснешься ее, я… — Что ты сделаешь? — огрызнулся Саки. Выхватил катану из моих рук, задев зажженную свечу, стоявшую на подоконнике. Отсеченный кусочек коснулся пола, и краем глаза я заметил, как занялась занавеска. Сердце пропустило удар. — Саки… — Ты остановишь меня? — Саки оттолкнул меня и нанес быстрый жестокий удар в уже травмированное колено. Оно хрустнуло, глаза расширились, а рот распахнулся в крике, для которого не хватило воздуха. Кулак его врезался мне в лицо, снова и снова, пока я опять не рухнул на пол. — Убьешь меня? — он рассмеялся, схватив меня за руку и выкрутив ее за спину, пока она не хрустнула. — У тебя нет сил даже чтобы закричать, брат. Саки вновь склонился, выкручивая мне руку, срывая отчаянные возгласы и стоны с моих окровавленных губ, пока я пытался сохранить достоинство вопреки этому хаосу. Но тут я увидел свет от огня, и меня охватила паника. — Саки, п-подожди… — Ты должен был просто позволить ей уйти ко мне, — прорычал он. — Я бы позаботился о ней и Миве. Но вместо этого ты удерживал ее, заставляя мириться со своим больным умирающим отцом и умирающей мечтой о сохранении клана, — мой враг потянул мое запястье, вызывав болезненный всхлип. — Не забывай, Йоши… Не я тот, кто убил ее, а ты. Ты стал им, когда отказался ее оставить. Глаза мои расширились, и в подсознании я вновь услышал голос Шен. — Давай покинем это место, Йоши. «Ты убил ее, решив остаться здесь…» — Мы можем поехать в Америку, в город Нью-Йорк. «…когда предпочел свой клан ей…» — Ты должен решать… Это неподходящая жизнь для Мивы. «Ты был слишком упрям, слишком горд, слишком погружен в свои глупые начинания, чтобы заметить, что она страдает!» Теперь по лицу моему текли слезы, горячие и горькие. Потому что он был прав. — Но все же я не тот, кто убил ее, Саки, — бросил я. — Нет, — торжествующе ответил он. — Ты всего лишь разбил ей сердце. Неожиданно воздух со свистом покинул комнату, когда противоположная стена превратился в пылающий желтым и потрескивающий оранжевым факел. Саки развернулся к огню и нахмурился, выражение лица его стало жестким. — Саки, — с трудом выдохнул я, закашлявшись от дыма, попавшего в горло. — Прекрати это. Пожалуйста… Закончи это безумие, пока не осквернил свои руки еще больше. Мой противник поколебался, глаза следили за пламенем, лижущим стену все выше и выше. Оно отражалось в его взгляде, яркое и обжигающее, как его ярость, как его ненависть. — Нет, — мрачно проговорил он. — Ты умрешь здесь, Йоши. И когда огонь отъединит твою плоть от костей, ты поймешь, что такое настоящая боль, — нога его с хрустом врезалась мне в грудь. Перехватило дыхание, и в это время мир перевернулся. — Ты будешь сидеть здесь и смотреть, как твой мир сгорает в пламени… Крыша скрипела, пламя росло, шипя, как змея. Саки отпустил мою руку, и комнату начал наполнять дым. — …потому что мой уже сгорел. Приглушенный всхлип просочился сквозь сжатые зубы. Я рухнул, скорчившись от боли и ужаса, наполнивших мое существо. — Саки… — выдохнул я. Он отвернулся от меня, и тут первая потолочная балка треснула и рухнула вниз. Я закрыл голову рукой от разлетевшихся в стороны углей и щепок. Дым взметнулся после падения, другие балки заскрипели. Еще несколько загорелось и начало рушиться, с треском падая на пол. — Нет… — мой голос поднялся до панического крика. — Не оставляй меня здесь! Панели треснули. Окна разлетелись вдребезги. Стекло от жара треснуло и осколками усеяло пол. Глаза мои начали гореть от огня и дыма. — Саки! — вновь отчаянно позвал я, с трудом различая плач Мивы за ревом пламени. Я с усилием попытался сесть, но еще одна рухнувшая балка заставила меня отпрянуть, чтобы не быть придавленным. Боль разрывала ногу, и я закричал от отчаяния и муки. Кислорода в воздухе стало мало, а жар был таким сильным, что я опасался задохнуться прежде, чем сгореть. — Мива! — отчаянно крикнул я, сбивая огонь и горячий пепел. Но звук голоса дочери был заглушен ревом пламени. Я уже не мог видеть ни ее, ни Саки. Сердце словно застряло в горле, а кровь застыла от ужаса. Если мою малышку еще не погубил дым, это сделает жар. И я ничего не могу сделать, чтобы спасти ее. Я развернулся, стоя на коленях, рухнул на пол и увидел отражение пляшущих языков пламени в луже крови Шен. — Прости меня, — выкрикнул я. И потянулся к ней, дрожа, задыхаясь, умирая… Я не смог спасти тебя. Еще две балки застонали и разрушились, сожранные огнем. Я не смог спасти нашу дочь. Искры и щепки разлетелись из дерева, падая на пол. Я не сумел спасти даже себя… Со звуком, подобным грому или реву древнего зверя, мир вокруг меня задрожал и рухнул. У меня не было шанса вдохнуть еще раз, коснуться жены или хотя бы шепотом прочесть молитву, прежде чем стены разрушатся окончательно. Сама преисподняя сорвалась с цепи, и крыша рухнула в сокрушающем ударе пламени, обугленного дерева и густого дыма. И все вокруг почернело.