Всего лишь десять минут

— Не приходи ко мне в этот раз, — слова неожиданно сорвались с уст царицы Подземного царства, а взгляд её осторожно наблюдал за реакцией Владыки мёртвых. Тот вновь поразил девушку своим самообладанием: ни один мускул на его лице не дрогнул. — Почему? — Ты знаешь: матушка о чём-то догадывается, она будет за мной наблюдать и может узнать о наших свиданиях. — И? — на сей раз Гадес всё же соизволил как-то отреагировать на слова супруги, приподняв бровь. — Аид! — воскликнула Сефо, негодующе сдвинув брови. Богиня присела на колени к супругу, для пущей убедительности. — Ты знаешь, как я не люблю, когда она злится. — А когда твой супруг тоскует — это нормально? — мрак пуще покрывал лицо Владыки, и весенняя оставила мягкий поцелуй на его щеке, дабы хоть как-то отогнать его раздражение. — Прекрати! Раньше мы ведь терпели полгода, верно? Я тебя разбаловала! — усмехнулась рыжеволосая, взъерошив волосы Мрачного и Коварного. — Я не собираюсь действовать в угоду желаниям твоей матери. — Тогда сделаешь это ради меня? — Персефона... — Пообещай. Всего лишь полгода — и я вернусь. — Поверить не могу, что мне придётся согласиться. — Аид! Господи, прошло всего десять минут! — вопила богиня весны, испытывая острейшее дежавю. — Немедленно поставь меня на землю! Персефона не знала — смеяться ей или плакать. Безусловно, она скучала по мужу все эти полгода, но, очевидно, тёплого приветствия не последует. Хотя бы потому, что сейчас она свисает плеча бога Подземного мира, а тот с самым угрюмым видом тащит её в глубокую чащу, что-то бормоча себе под нос. И как её угораздило полюбить такого? — Хватит! Ты меня вообще слушаешь? Всё же на земле она оказалась. Недовольно посмотрела на не менее раздражённого супруга, и стала оправлять её обожаемые цветы в волосах и сбившуюся тогу от такого способа перемещения. — Мало того, что ты меня заставила не видеть тебя полгода... Так ещё и опоздала! — Десять минут. Это не так много! И вновь Персефона натолкнулась на стену молчания. Ох, она действительно успела отвыкнуть от характера своего супруга. Здесь, в этом раю посреди земли, все прилежно исполняли её прихоти, ни в коем случае не спорили и не перечили ей. Здесь было скучно, честно признаться, но всё же всё забывалось. И теперь она ошарашено признавала про себя, что совершенно забыла, как раньше ладила с вечно перечащим, ревнующим и вообще невыносимым Аидом. Последние несколько лет они буквально не расставались (Гадес даже в тёплое время года навещал возлюбленную по ночам), и после такого длительного перерыва... Вдруг у неё защемило сердце и она виновато потупила взор. Богиня кинула косой взгляд на супруга, который сейчас был буквально мрачнее тучи, и прикусила губу. Какая же она глупая! Конечно, он обиделся и взбесился, чего ещё можно было ожидать? Ведь этот несносный бог только так мог показать, что действительно скучал. — Если тебе здесь так нравится, оставайся! — огрызнулся Аид, видимо, в своей голове уже успев всё осмыслить и решить что-то необычайно глупое. Персефона покосилась на супруга и тяжело вздохнула. — Ты ведь знаешь, что это невозможно. — Так ты бы осталась? — вот тут-то уже и дураку было понятно, насколько владыка мёртвых был обижен. Как самый настоящий мальчишка, и это позабавило бы Сефо, не беспокойся она сейчас в действительности о том, как бы эта перебранка не превратилась в настоящую ссору. Наконец-то весенняя вспомнила об изворотливости, которую довольно часто приходилось применять к мрачному богу. — Аид, не говори глупостей, — мягко произнесла богиня, бесшумно подойдя к супругу сзади и обняв его за талию. — К чему эти ссоры? — Это не я оттягивал время, лишь бы не возвращаться. — Не выдумывай! — первоначальное раздражение мгновенно растаяло в душе весенней и она крепче прижалась к мужу. — Мама не хотела меня отпускать, а ты её знаешь. Вновь молчание, какое-то гнетущее. Сейчас не этого желала юная богиня, давно уже соскучившаяся по ласкам супруга, вот только позабывшая об истинной его личине за это беззаботное лето. Обо всех его недостатках, которые давно уже обрели очарование в глазах влюблённой богини — даже самые ужасные уголки души бога уже не отпугивали Сефо, а наоборот, — привлекали. Весенняя сумела полюбить своего Аида всего и целиком, поражаясь с каждым разом сильнее, что здесь его презирают. И ведь именно благодаря любви этой воплощённой весны в эти самые потаённые уголки, наполненные тьмой, просачивался свет и любовь, — немудрено, что за долгое расставание тёмный владыка вновь впал в свою меланхолию и тьма поглотила его заново. Персефона испытывала необычайно щемящую нежность к своему мужу, который несмотря на свою холодность всё же сумел её полюбить — и пускай любовь его была порой странна, порой жестока, а порой до невозможности ревнива. Наплевать, что он страшный собственник и будь его воля — запёр бы её в своём царстве, и не думая отпускать. — Я соскучилась, — она отходит от него, лишь для того чтобы коснуться кончиками пальцев его плеча. Давай же, обернись. Прекрати дуться, обуздай свой гнев. Персефоне не хотелось его подгонять, не хотелось услащать его слух признаниями и прочей чушью. Она знала, что его любовь достаточно сильна для того, чтобы не пытать её глупыми обидами и нападками своего гнева. Богиня не ошиблась и вскоре она была прижата к широкой груди владыки всех мёртвых, который всё так же не проронил ни одного слова. А ей это и не нужно. Их уста слились в нежном, полном радости воссоединения поцелуе, его руки собственнически ласкали открытые участки её кожи, а её руки спокойно расположились на его плечах. Весенняя и забыла эти ощущения, и только сейчас осознала, насколько ей этого не хватала. Её кожа горела от его касаний, на щеках появился яркий румянец и её душа парила от счастья. Она чертовски скучала по своему владыке. Нежность сменилась на огненную страсть, вскоре Гадес избавил возлюбленную от давно уже мешающей тоги и аккуратно уложил весеннюю на травяной покров — трава всё ещё была зелёной, мягкой. От нахождения здесь Персефоны, пожалуй, ведь листва на деревьях уже начинала желтеть. Бог оглядел черты своей супруги, которая в неге наблюдала за мужем из-под ресниц — её идеальное тело выглядело особенно соблазнительно после полугода тоски и разлуки, её молочная кожа ярко контрастировала с рыжиной её волос, они были как те осенние листья: порой сияли золотом, а временами напоминали человеческую кровь... Шёлк её локонов был усыпан благоухающими цветами — всё, чего касалась его супруга расцветало, оживало и становилось краше — и сейчас давно сорванные цветы не потеряли красок, украшая чело его возлюбленной, делая её ещё более привлекательной. Хотя куда уж больше? Поцелуи обжигали нежную кожу богини, которая извивалась под каждым касанием супруга — всё было так непривычно и одновременно близко, забыто, но так знакомо. Отвыкшая от любовных утех девушка, млела под его поцелуями, прикосновениями и даже обжигающим взглядом тёмно-синих глаз. Как она могла хоть на мгновение забыть, как прекрасен её мрачный супруг? В порыве чувств Персефона подарила возлюбленному очередной поцелуй, словно желая показать, как она сожалеет, обещая, что больше она его не покинет. Несмотря на свою недавнюю злость, Аид нежен и ласков со своей царицей, а та вскоре явственно показывает, что не этого жаждет её истосковавшееся тело. Движения становятся рваными, хаотичными, наполненными страстью и похотью — весенняя тает под таким неожиданно горячим телом царя подземного царства, а тот, забываясь, оставляет синяки на нежной коже — но это ничего, неважно, они пропадут, не успеют возлюбленные и очнуться от любовной неги. Она удобно устраивается на его груди, прикрывая глаза и счастливо улыбаясь, чувствует его широкую ладонь на её спине, ласковые пальцы, поглаживающие её кожу, и понимает, что счастлива. Смотрит на небо и видит молодой месяц, едва освещающий поверхность земли и переводит взгляд на мужа, чьё лицо едва видно во тьме, причудливые тени скачут по его коже, прибавляя грозности его выражению. Но она знает, что сейчас он не зол и не раздражён — сейчас он так же рад, так же счастлив. Персефона приближается и перебирает пальцами его волосы, оставляя мягкие поцелуи у него на лбу. Улыбается, видя его нежный взгляд и то, как бог моментально расслабляется от её касаний. — Я люблю тебя, — произносят в унисон, тихо смеясь. Сердце мрачного бога оттаивает с приходом его личной Весны и в те самые потаённые уголки даже в такую тёмную ночь пробиваются лучи света. — Мы идём домой или как? — Постой. Нужно Цербера найти. — Ты... привёл сюда Цербера? — А что? Мне показалось, что ему нужен свежий воздух. — С каких пор ему нужен свежий воздух? — Ну, знаешь... Мы с ним стали особенно близки за это время... — Боги, Аид. — Мне было скучно!