СтихоТвари

Эпоха неспешно уходит вперед спиралями, Мятежное время течет полого. Из всех революций, в которых не умирали мы, Последняя замерла у порога. Пока что молчат, ожидая сигнала, рации, Земля не качается под ногами; На кухне вторую докуривает Горацио, Пока век нещадно ругает Гамлет. — Наследие нашего смутного поколения — Как трип от отчаяния до восторга. Я всё вспоминаю о тех, кто собрал «Камелион», Как меру невыплаченного долга: Когда ты захочешь хоть в чем-нибудь обвинить меня, Тебе не придется искать причину. Ещё не дано двадцать первому веку имени, Но вот безразличность — его личина. Бессмысленно спорить о страсти и равнодушии, Последних фронтирах, земных пределах, Пока лицемеры старательно верят в лучшее, При том ни черта для него не сделав. В оконном стекле отражение исковеркано, Фальшивое, как на агитплакате. За час до рассвета окно походит на зеркало, И дым приходится очень кстати. Горацио давится горечью между вдохами, Как пеплом от самых желанных своих побед: Любой приговор так легко выносить эпохе, но Страшнее его выносить самому себе. — Наследие нашего светлого настоящего — Последняя, самая яростная из войн. Прощальный сигнал уходящего вдаль «Вояджера»: Мы знаем, что нам не достанется ничего. Но я вспоминаю о тех, кто собрал «Камелион»; Ракетах, седлающих солнечные ветра; Долиною тени Земля идет к перигелию, Где больше никто не научится умирать. Неважно, как это сияющее грядущее Которых из нас или кем из нас заклеймит. В него войдут те, кто не верил, но строил лучшее — Наследниками с вечным правом на этот мир. И брезжит заря над все так же неладной Данией, И Гамлет, не окончив спор, засыпает. За дверью невидимо замерла в ожидании Последняя священная Мировая. Бессмертная Абба звучит на радиостанциях, Заполнив тишину онемевших раций. Встречает двадцать первый век друг Горацио — Куда светлей, чем в веке номер семнадцать.