Она тут

Века назад, в давно минувшем мире, В любви могучей зацвела Она. Ей Боги подарили это имя, И встала Атлантида на поля. Там проживали непростые люди, Несли в себе они лишь свет в Эфир. Наказ дала одна из сотни судеб - Любить всю жизнь и даровать ей мир. Добро вселилось в головы той расы, Пока не облачилась в кровь Земля, Богов, чьи идеалы были разны, Нарушила запрет отцов Она. Забрав в свои владения полсуши, Ушла держава в дальние края. Владело ей желание разрушить Все, что вскормила чуждая земля. И как не трудно догадаться людям, На свете девы не найти мудрей, Но захотелось поквитаться вроде Ей со сестрицей младшенькой своей. И Атлантида, бывшая той девой, Решила жесткий бой Афинам дать, И мысли их витали лишь над делом, Как бы афин с пути быстрей убрать. Атланты рвались в бой на побережье, Забыв про Божью волю и наказ. У девы, чьи глаза светились местью, Давно в душе огонь былой угас. Атлантка боле не имела мысли, Она была народом забранá, Земля лелеяла лишь силу жизни, Своих людей хвалила та пора. Афины же хотели только Права, Раскаянья сумевшей убивать. Собрав все части главного конклава, Решили греки слабость не прощать. Атлантка равнодушно наблюдала За бедами афинских храбрецов, Желавших горсть признания и славы, Богатства, счастья, лавровых венцов. И странно было то Души молчанье, Что девушка, в душе стихи храня, Не видела ни Мира, ни страданья. Покрыты пеленой ее глаза. Она могла почувствовать опасность, Могла одуматься, забыв дела, Могла отдать минуту боя раньше, Могла уйти, но гордость подвела. Таилась за огромными холмами, За грозными обрывами из вод Красавица, приверженная драме. Но ждал афин врагов сильнейший флот. Но битва не решалась начинаться, Никто из греческих, чужих Богов Не изъявил высокого желания - Уйти в пучину Посейдона вод. И смехом разразилась грудь той девы, - " Ну что же ты, отец мой, Посейдон? Тебе в любви дана одна лишь вера, Пусти меня и не верши закон!" Холодной сталью наливалась души, Той девушки мертвы глаза давно. Она в безумьи погибала душном И дальше хоронила божество. Отец, жестокую взяв волю в руки, Не смог простить Атланту сей урон, Ведь он надеялся, что в темном море Вернется память дочери, закон. И разразилось небо гневом Зевса, Открылась под ногами вся земля, То был Аид, и что же, - дело к месту, Моря ступили за свои края. И люди гибли словно щепки в топке, Но не внимал закону тот народ, Забыв, что в старой затонувшей лодке Никто уже покой не обретет. И там же армия Афин пропала, Ведь люди шли на смерть, а не в капкан, Не стало чести, счастья и запала, И все исчезло. Мир не спас Атлант. Теперь там, где стояла Атлантида, Лежит морская гладь Отца воды, И нет земли, и нету больше Мира, И нет ни мести, ни конца мечты. На то была Земли и Бога воля, За сим не выйти боле из преград. Свершилась горькая Атланты доля, Не счесть ее потерь, ее утрат... Но все живет душа девицы, словно В ней нет ни тяжкой боли, ни творца, Ее окутывает только море, Крик чаек, бури, волны, пустота. В пространстве темном пролетая мимо, Атланта больше не живет в плоти, И как бы это не было учтиво - Покоя ей вовек не обрести. Конца ей не сыскать еще столетья. Ее Богов и след земной простыл. Она теперь одна, и только ветер Способен охладить девичий пыл. Как жить без чувств и без эмоций ярких? Как быть лишь наблюдателем мирским? Как выйти из под гнета без оглядки, Не навредя всем тем, кто был любим? Ей не вернуться никогда на сушу, Прекрасно видно, что вокруг. Исчезло вечное желанье слушать... Ей не вернуться снова. Она тут.