Аренда

      Эта чернота звенит. Как чернота может звенеть так тонко и хрупко?       Писк двоился, троился. А может, даже разветвлялся. Ивану не за что было зацепиться, кроме этого писка. Живой? Или нет? - О-о, да ты совсем плох.       Стук дорогих туфель перемещался вокруг головы. Туда. Сюда. По кругу. Иван пытался открыть глаза, но не смог – тяжело. Какой металл тяжелее свинца? Купрум? Молибден? Или нет?.. О боже, о чём он думает. Тихое поскрипывание странным образом обрамляло равнодушный стук чьих-то каблуков. Кажется, это скрипят половицы. Иван лежит на деревянном полу. А туфли – мужские. - Что же мне с тобой делать?       Если бы даже Ивану было что ответить, он бы не смог произнести ни слова. Единственное, что он мог – не мешать стволу головного мозга выполнять свою работу: сердце бьётся, лёгкие дышат. Без участия иванова сознания. Он не ощущал дыхательных движений, не слышал мерного упругого ритма. Лишь чувствовал, как воздух чуть холодит при вдохе нос изнутри. Господи, живой ли? - Я бы, конечно, с большим удовольствием занялся УССР, она побогаче тебя будет, но там и так уже много народу набежало. А мне достался ты.       УССР? Кто это? Почему ему вдруг захотелось вскочить на ноги и съездить говорящему по физиономии? За кого? Иван не помнил. Почему-то вспомнилось поле подсолнухов и глухая тоска. И горькая мысль, что один. Каблуки замерли у левого плеча, но поскрипывание осталось, будто владелец мужских туфель перекатывался с пятки на носок и обратно. - Должен признать, ты - лакомый кусочек.       Ивану вдруг отчаянно захотелось, чтобы никто к нему не прикасался. Скрип-скрип. Иван бы отполз, если б мог. Хоть бы на самый малый сантиметр. Но не мог. Страх и отчаяние гончими псами вцепились ему в грудь, стремясь растерзать в клочья. Желание сбежать и спрятаться достигло такого уровня, что Иван удивлялся, почему он всё ещё здесь и вынужден слушать, как сухо скрипит деревянный пол. Полу всё равно. Пол не защитит. Никто не защитит тебя, Ваня.       Но прикасаться к нему не спешили. Иван думал, что нет ничего хуже ожидания. - И поэтому просто так я тебя не отдам.       Иван бы заплакал, если бы мог. Он же живой. Он не вещь, чтобы его кому-то отдавать или оставлять себе. Но кто его спросит? Тело не реагировало на его неистовое желание скрыться от владельца дорогих туфель. - Сначала я возьму от тебя столько, сколько смогу унести.       Иван почувствовал, как холодные щупальца страха начали оплетать его внутренности. Сердце зашлось в неистовом ритме. Он почувствовал, как нечто холодное чертит по его туловищу, рукам, ногам, а потом и по шее. Будто мясник прикидывал, на части каких размеров и в каком количестве разделить лежащую перед ним сочную тушу. Или маньяк запугивал свою жертву, наслаждаясь её дрожью и сухими всхлипами. - А потом, когда тебе нечего будет мне предложить…       Нечто холодное скользнуло по щеке к виску. Рука. Это была чья-то холодная, чуть потная от жадности, рука, что чертила по его покорно недвижимому телу, а теперь сжимавшая волосы на макушке, чуть поворачивая голову. Сначала в одну сторону. Потом в другую. Будто этот некто любовался своей новой собственностью. - …я сдам тебя в аренду, Россия.