«Если хочется сбежать от обычной жизни, то тебя ждёт разочарование — жизнь в Токио примерно через полгода тоже станет обычной. Если хочется новых ощущений, то лучше податься в другую страну или же влезть во что-нибудь незаконное. Но даже это станет обыденным дня через три. Если, правда, хочется сбежать — нужно продолжать развиваться. И неважно, где твоя цель, выше или ниже тебя. Просто наслаждайся повседневной жизнью. Тебе не убежать. Где бы ты ни был, прошлое будет следовать за тобой. Всегда, всегда, всегда, всегда... Знаешь почему? Одиночество. Человеческие воспоминания и прошлое очень одиноки. В мире, где нет доказательств будущего, есть только прошлое. Пусть оно наполнено недоразумениями и иллюзиями, но если люди в него верят, то прошлое для них — истина. Если действуешь и строишь свою жизнь, опираясь на него, прошлое и становится чем-то вроде твоего центра. Прошлое настигнет, где бы ты ни прятался». ©Орихая Изая.
Глаза распахнулись, и им тут же предстал незнакомый белый потолок. Тело болело так, будто его проткнули насквозь. Во рту все ещё чувствовался омерзительный привкус крови. Может быть он уже мёртв? Нет. Он ведь все ещё ощущает. Ту же прохладу, например. Он аккуратно сел на кровати — воспоминания тихо сыпались как песчинки в песочных часах, складываясь, давая пищу для размышлений. День не задался. Сначала сорвалась сделка, а потом и вовсе выяснилось, что голова Селти пропала. Это чуть не ввергло его мысли в самый настоящий хаос — только подумайте, кто-то пробрался в его — ЕГО! — квартиру! А главное смог это сделать беспрепятственно. Но он решил подумать о новом противнике чуть позже. В тот момент его больше волновало то, что главный большой босс той части, на которую он раньше исправно работал — перекрывает который год кислород. Все мелкие сошки, которые сливали ему информацию, затаились, а половина была «зачищена». Напрягало, что есть тот, кто выше него, и у которого власти больше. Он, конечно, знал, что с той же Королевой Англии ему вряд ли тягаться — там в исконно английских традициях, и вряд ли он сможет найти нечто компрометирующее на Елизавету II. Но всё-таки как сказал Шинра: «Изая обладает гениальным интеллектом». Так что додуматься съездить в определённое место, попробовав заснять хотя бы то, как отдыхает верхушка, можно… Вот только веет всем этим из самой Италии — родины мафии. Там уже несколько лет трясёт страну от того, что Наследник королевской семьи переворачивает всё по своему хотению. Он же и до Японии добрался. Чёрный рынок взяли под жёсткий контроль — бизнес по продаже тупых малолеток на органы знатно прикрутили. И копать под это… Не тот уровень. Вдруг еще лучшего киллера вышлют — совсем не вариант. Но та-а-ак заманчиво, что в груди тянет натянутая струна, зрачок судорожно сужается от маячивших перспектив в случае удачного «подкопа». Хех, а что самое смешное — Наследник, которая вроде как даже Наследница, уже давно не в том статусе. Жаль до Японии доходят новости из-за океана медленно. Может, пора расширяться? Что ж. Последним, что он помнит вчера — судя по тому, что за похожим как у него окном рассвет — было ощущение чего-то, что проткнуло тело, и привкус металла во рту. Чувство, как что-то тёплое алого цвета стекало по животу. Ужасная боль и лёгкая паника охватывала с головой вместе с холодком, пробирающим до костей. Он лежал, истекая собственной кровью. А потом была темнота, перед которой он подумал, что умрёт, так и не вспомнив, что такое любовь. Одеяло сползло, и ему предстало перебинтованное туловище. Причём, бинтовали его явно профессионально. Учли и местоположение раны, и силу, с которой затягивали. И это еще, если вспомнить, что он был в отключке, что для одного человека — если он, конечно же, действовал один — очень проблематично. В комнате раздался смех, и так же резко прекратился. А ведь он всего-то недооценил противника. Авакусу групп наилучший способ, чтобы завладеть Икебукуро. И его действия не понравились Йодогири Джиннай, у которого есть собственные планы, и им он мешает. Такая неприятная ошибка и промах с его стороны. И теперь она стоит ему раны живота, которая теперь будет нещадно болеть пару дней, допроса в полиции и кучи свидетелей. Не-е-ет. Его кто-то подобрал, прям как собачку с улицы. Он весело фыркнул, рассматривая комнату, почти идентичную его. Орихара резко повернул голову к окну. Вот оно, что его напрягло с самого начала: вид на улицу такой же, как у него! Только, почему же тогда в квартире такого уровня прохладно? — Ещё чуть-чуть и можно было бы подумать, что ты не проснешься и отправишься в Ад. Первым порывом было убить наглеца, вот только оружия под рукой не наблюдалось. — Пусть я попаду в Ад или туда, где только боль... пока я здесь, мне всё равно. Но... если бы было можно, я бы предпочёл Рай, — пафосно изрёк он и повернул голову на голос. Алые глаза с интересом уставились на, как оказалось, вошедшую. Искры интереса вспыхнули, но тут же спрятались под толщей повседневных эмоций, норовя вырваться наружу. Это может быть интересно. *** Имя: Изая Орихара Пол: мужской Возраст: 24 года *** Японка. Об этом говорил характерный миниатюрный рост. Наполовину. Об этом говорили большие карие глаза, которые сейчас были прищурены, и довольно яркая внешность. — Леди, простите, я не смог представиться ввиду обстоятельств: Орихара Изая. Но для вас просто Изая, — он обворожительно улыбнулся, внутренне напрягаясь от мелькнувшего в невероятных янтарных глазах цепкого блеска золота. Хотя он мог поклясться, что они должны быть карими и никак иначе. — «Тот, кто правит», да? — она оперлась о косяк, скрестив руки под грудью вместе с чашкой, которую держала. Вот теперь он даже забеспокоился. Эта девчонка слишком точно попала. И почему из всех контекстов она выбрала именно этот? Он прищурился, но резких движений не делал. Достаточно было того, что после смеха бок пронзило нехилой болью. Девушка не торопилась называться, помахивая круговыми движениями чашкой. Янтарные — снова показалось? — глаза нечитаемым взглядом смотрели на сидящего в постели парня, отчего последнего внутренне дергало. — Скорее да, чем нет, — его голос звучал ясно и бодро, как будто небо поздоровалось, снова лучезарно улыбаясь, а внутренне трепеща. Её взгляд не отпускал его. *** Национальность: японец Цвет волос: черный Цвет глаз: карий Рост: 175 см Вес: 58 кг *** Орихару Изаю можно без ложной скромности назвать красивым человеком. Он довольно высок для японца, худощав, но хорошо сложен. У него тонкие черты лица и хорошо развитая мимика, что делает его младше своих лет. Отдельные черты его лица аккуратные, пропорциональные и выверенные в целом создают впечатление дисгармонии. Оно, казалось, способно было передать любую эмоцию. В сочетании с одеждой, он выглядел как личность, не вызывающая особых тревог. Но всё же, от него исходила какая-то неопределённость. — Пока тупое стадо глазело, а кто отворачивался от вида крови, я смогла спокойно тебя забрать. То, что она очень рисковала — естественно, она не сказала. Для отвлечения внимания пришлось задействовать одноразовое кольцо Тумана, рискуя тем, что верная Правая рука её засечет на радаре — она даже не сомневается, что он потребовал у техников докладывать ему в ту же секунду, если они засекут одно из её колец. К счастью, все обошлось — она быстро заглушила сигнал. — Если искать причину моих действий, то все дело в том, что мне нравятся люди. Люди такие манящие и интересные. Ничего не могу с собой поделать, — доверительным тоном проговорил он и взглядом прошелся по плечам и открывшейся шее, пока она пила. С губы скатилась капля. Брюнет зачаровано проследил за прочерчиваемой влажной дорожкой. Действительно, такие манящие. — Слабак. Твои «любимые», — она единой интонацией высказала всё, что думает, — люди делают и через «не могу». До этого завороженно сидящий и наблюдающий за её кончиком языка парень, сощурил глаза. Оскорблённая натура не могла стерпеть подобного, но он решил промолчать. Исключительно в этот раз. — Я была в кафе рядом, — она продолжила и дальше отвечать на невысказанные вслух вопросы. — Ничего удивительного в том, что я попала на тебя, валяющегося на пешеходном переходе. — А почему ты оказалась именно там, где был я? Ведь возле кафе в другую сторону к «Mitzukosh» есть переулок, в который логичнее было бы свернуть? И который значительно сокращает путь к Синдзюку. Он внимательно вглядывался в каждую чёрточку профиля стоящей девушки, освещенного утренним светом, стараясь выцепить нужную эмоцию, которая как ключ к подсказке скажет ему, в чём причина. Она чуть-чуть оторвала чашку от лица, скосив на него глаза. — Интуиция. Он фыркнул. — Женская, что ли? Она хмыкнула в ответ, но отвечать не стала, давая ему самому решить, в каком направлении ввести себя в заблуждение. И это Изае не понравилось. Обычно это его прерогатива вводить людей в аберрацию, и преподносить правду таким образом, что вроде и не ложь, но и до реальных событий не докопаться тоже. А тут водят его, причём… так естественно и плавно, будто она этим каждый день занимается. *** Род деятельности: информатор. *** — И зачем же ты забрала меня к себе? — с интересом спросил он. Девушка снова перевела на него взгляд, и в этот раз — он мог поклясться! — золотистые искры вспыхивали и гасли. Дело принимало занимательный оборот. — Скорая ехала бы долго, — рассеяно отозвалась она, заставив парня замереть и слушать её внимательно. — А если бы ты был бы ещё жив, к её приезду, и даже если предположить тебя удачно госпитализируют, то где гарантия, что тебе не вколют снотворное, как обычно делают врачи, а кто-то особо умный не пришёл бы тебя добить, пока ты спишь. Ведь по новостям бы передали твои данные, и даже без фотографии тебя бы узнали. Орихара с нарастающим любопытством следил за её рассуждениями, мысленно соглашался, но это не отпускало его настороженности. Слишком всё было легко. С первого раза угадать значение имени, оказать медицинскую помощь без лишних вопросов, да и вообще притащить к себе неизвестно кого… Но всё еще оставался вопрос: почему именно этот вариант событий развила незнакомка? Почему не предположила, что это было случайностью? Словно услышав его вопрос, янтарные глаза, ан нет — уже карие, сфокусировались на его лице, и их обладательница ухмыльнулась. — Хотя если это был просто маньяк, которому лишь бы поразвлечься, то он явный садист — умирал бы ты долго, урывками пребывая в реальности. С каждым словом всё интереснее и интереснее. Как бы то ни было, она с легкостью поверит, что он оказался рад угодить в такую историю. Но этот день стал для него неожиданным по другой причине. Он вдруг оказался вне привычной жизни. Когда знаешь о нём всё — такой вывод сделать легче простого. Парень краем глаза отметил то, как она держит чашку правой рукой, и невзначай всмотрелся пристальнее, пока собеседница отвлеклась. Два пальца постоянно были согнуты чуть больше, чем нужно, что давало понять об уже привычном сгибе. А чуть светлее — всего на оттенок — кожа на указательном и среднем пальцах только подтверждали догадки — такой след мог остаться, только если обладатель носил кольца. Причем весьма необычной продолговатой формы. Это интриговало его всё больше. Что же за кольца она носила — и скорей всего годами, — зачем сняла? Ведь это не с безымянного же пальца, как те фифы, что ищут развлечения на стороне! Вывод заставил его мысленно весело фыркнуть: девушка не помолвлена уж точно. — Искренне надеюсь, что ты на самом деле не обычная властолюбивая женщина, обожающая самоутверждаться за чужой счет. И в ту же минуту как закончил свою фразу, удивился разительным переменам, которые не заметил бы простой человек с заурядным умом. И невольно вздрогнул. Бесстрастное в своём амплуа лицо и чуть прищуренные глаза, в глубине которых пылал самый настоящий огонь. Тот огонь, который он всегда пытается увидеть в людях в те моменты, когда они расправляют крылья, ту решимость, что горит у этой девчонки всё время… В момент будто бы подачу прикрутили, и пыл свернулся. Но не погас! Он просто вернулся в привычное состояние. Решимость горела, не затухая. И это заставляло сердце бесчувственного информатора трепетать, желая увидеть, как этот огонёк снова разгорится, превращаясь в самый настоящий пожар. О, да! Орихара Изая нашёл что-то новое и невиданное. — Я всего лишь человек из серой массы, который пытается быть честным в этом бренном мире, — бесстрастно ответила она, одним махом допивая остатки живительной влаги. — Никто не может прожить всю жизнь честно, — подметил брюнет. — А как же тогда живут монашки при церквях? — она скептически выгнула бровь, выражая своё отношение к его умственным способностям. Стоило только вспомнить дружественный визит к семье Джиг в России. Тогда Олег провёл ей основательную экскурсию по всем местам, какие только осилили два сбежавших босса. Кажется, ужасающая Правая рука как раз именно мужской монастырь и хотел расхреначить. — О, дорогая, ты же не думаешь, что они все прям святые? — он фыркнул, так же смотря на неё в ответ. По идее, она должна была покраснеть, смутиться или отвести взгляд либо от его фамильярности, либо от того, что сейчас он практически перед ней полуголый. Вот только ничего такого не было. Надо бы спросить, кто его раздевал и бинтовал, да вот только так станет неинтересно. — Не все, — она согласно кивнула головой. — Я о тех, до которых на протяжении жизни так и не успел кто-то докопаться, чтобы «показать другой мир». Орихаре Изае, информатору всея Токио, работающему на мафию, и просто великому гроссмейстеру, впервые нечем было крыть. Нет, действительно. Ни-че-го в ответ. А всё почему? Да потому что, наблюдая за людьми, чтобы понять их эмоции, ты примеряешь на себя маску, состоящую из их мыслей и ощущений, каждые пять секунд, образ мышления резко менялся. И сейчас это сыграло против него. Изая Орихара запутался в своих масках, и теперь трепыхается, как мотылёк в паутине. Странное утро. Странная девушка. Слишком много не того. Слишком много странного за один раз. Слишком много вопросов. Но ему пришлось принять непонятные правила игры. На один он всё же получил ответ, прежде чем — какая насмешка госпожи Судьбы, чёрт возьми! — спуститься в том же доме на пару этажей ниже к себе узнавать о таинственной соседке с простым именем: — Савада Тсунаёши. ***«Красивая жизнь? Девушки, милые, вы начитались мелодрам и романсов. Если женщина соглашается существовать как растение: без собственных денег, без работы, без перспектив на будущее, то и получает то, что заслужила — бесконечные унижения. Но об этом дамы-писательницы предпочитают не упоминать. Романы — это одно, а жизнь — совсем другое. Особенно, когда эта «красивая жизнь» в реальности лишь сторона одной медали. А вторая — теневое беззаконие. Обычно именно из-за второй стороны и существует первая: дабы показать свою состоятельность. Однако рано или поздно придётся расплачиваться за ошибки предков, даже если у тебя другая политика — отберут самое ценное, что есть в твоей жизни. Если ты просто смотришь, как кто-то дорогой умирает на твоих глазах... Вряд ли ты сможешь хоть когда-нибудь искупить свою вину, неважно, сколько будешь стараться. Ведь сила появляется благодаря поддержке. А что же делать, если эту самую поддержку уничтожили на твоих глазах? Будут ли у тебя силы не сломаться? Тогда какой смысл в красивой жизни, если нет части тебя?» © Савада Тсунаёши.
— Хочешь сбежать от повседневности — не останавливайся в развитии, — задумчиво протянула шатенка, сидя завернувшись в одеяло перед окном. — Вот только не останавливаясь, можно слишком далеко зайти. И потом станет только хуже. Качество информации намного важнее, чем ее количество — это шатенка уяснила сама для себя и без садистских издевательств ненавистного «репетитора», ровно, как и то, что информация правит миром. То есть то, что и делает донна Вонгола. А еще лучше всего та информация, которую обрабатывает мозг лично, считывая с изображения, что подают глаза. И всё это обрабатывается легендарной интуицией. Изая. Орихара Изая. Из-за комплекции тела выглядит как ученик старшей школы или подросток едва-едва её закончивший. Кожа почти белая, волосы черные, как вороново крыло. Глаза — этому нужно было отдать отдельную, целую строку в отчете, Мукуро, конечно — большие, карие и хитрые — при некотором освещении дают красный оттенок. Вот только она знает, что они на самом деле алые. Лично видела, как черти танцуют румбу на адской сковородке, предвещая, напоминая с кем связалась. Обычно человеку могло бы показаться, что если он отведет взгляд, то этот человек не признает его. В принципе, Тсунаёши может понять, откуда у них возникли бы такие мысли. Будь она такой же «обычной», то только и смогла бы неподвижно стоять, как кролик перед удавом, под устрашающе проницательным взглядом этого человека. При всей его вроде как типичной внешности, умудряется выделяться если не словом и делом, то одеждой. Орихара в любую погоду носит одно и то же, только разных брендов — этому, конечно, надо было снова отдать отдельный пункт, Мукуро, он ведь ущемил твою тонкую душевную организацию. Чёрные джинсы, чёрный пуловер, чёрную куртку со светлым мехом по краям капюшона и рукавах. При себе всегда имеет телефон и складной армейский нож. Для многих он был «смехотворно молод», чтобы владеть помещением высокого класса в Синдзюку и быть «информатором», распространяющим сомнительную различную информацию. Ведь он выглядел всего лишь на каких-то лет двадцать! Смешно. Информатор типичной посредственной внешности — как шпион, у которого выделяются лишь острые глаза. Вот только донну Вонголу не обманешь — во сне маски снимаются, черты лица расслабляются — мимике нет нужды напрягаться в определенной стезе по велению хозяина. При первой встрече он создает очень презентабельное впечатление. В зависимости от выражения лица, он может казаться, как обаятельным, так и жестоким, но в конечном итоге, испытав на себе его влияние, абсолютное большинство будет испытывать к нему отвращение. Он хороший актёр и оратор: практически идеально владеет своей мимикой и голосом, хорошо разбирается в людях, умеет надавить на больные точки, воодушевить или наоборот ввергнуть в уныние. Знание человеческой психологии и механизмов управления толпой, делает его своего рода предсказателем действий стада. Его главное оружие — это слово — умение анализировать, контролировать и использовать информацию. Здесь он даст фору многим. Идеальный манипулятор. Нечета определенным репетиторам. Изая даже не пытается выглядеть наивным и невинным: все его эмоции искренни, но ни разу не чисты. Он наглый, провоцирующий на насилие, худосочный хам — блеск, Туман ты мой прекрасный. Склонен к откровенному позерству и активной жестикуляции — никого не напоминает, а, Мукуро? Савада может понять людей, которые боятся его улыбки. Она действительно задерживалась на его лице, вот только выражала весь смысл фразы: «улыбка бывает разной». Несмотря на то, что брюнет действительно улыбался, от теневой улыбки веяло холодом, а его лицо было жёстким, словно маска. И, именно потому, что это была улыбка, люди, увидев её, испытывали трепещущий ужас. Иногда она становилась всё более отвратительной, и видевшим казалось, что она почти нечеловеческая. Его улыбка будто означала, что он готов принять всё, что окружает его, таким, какое оно есть; но в то же время, в его глазах не было ни капли сострадания, словно он презирал всё вокруг, за исключением самого себя. Что, Орихара, маска приросла? — Правда и чуть-чуть лжи, ложь и щепотка правды, что ужасней? — Они знакомы уже неделю, и каждый раз, когда она спускается по лестнице, она слышит его чистый и энергичный голос, задающий разные вопросы. — Правда, приукрашенная сладкой ложью до такой степени, что ты сам в неё веришь. Сбегая в Токио, она выбрала одну из принадлежащих непосредственно Вонголе — в частности боссу сего бедлама — квартиру, но намеренно в этот город, чтобы… Да хрен его знает для чего, но именно из-за этого человека она сейчас тут, а не в пустом домике в Намимори или на любых других курортах частных островов. За неделю до побега от гипер заботливых членов Семьи, она попросила Мукуро, который как раз летел в Японию, о сборе более обширной информации на «Серого кардинала Токио», она запомнила его нечитаемый взгляд, когда сказала, какую квартиру подготовить к её приезду. Да, она ехала ради этого человека, — вернее, раз решила сбежать, то почему бы не совместить приятное с полезным? — но специально не узнавала, где он живёт. Зачем? Зная её удачливость и интуицию, она в любом случае бы встретилась с ним. И оказалась права, как и всегда. Правда для неё почти не было сюрпризом, что в том пустом доме высокого класса кто-то да живёт — отвыкла удивляться. Да и это был бы удар уже по ней, что великая и ужасная Дечимо, известная на весь преступный мир Европы, не смогла заметить, что там кто-то да живёт. Да уж, личное знакомство с дуллаханом Селти Стурлусон привело Тсунаёши в восторг. Вспомнить только довольную физиономию Рокудо, который рассказывал, как нашёл её голову, но так и не сказал у кого. Выглядел он так, будто обдурил Вайпер и в итоге уже стоит на пороге захвата мира. Дух смекнула, что лучше с ним не связываться, и заодно успокоила Шинру. Всё-таки она потусторонняя сила, и отчетливо ощущала веющую от него силу Ада. Голову ей приделали в тот же день с помощью пламени Неба и нитей Тумана, предварительно убрав скрытые камеры Чёрного хирурга, к которому оказывается и прибыл Мукуро. Он как раз вместе с Кёей были ответственны за контроль чёрного рынка. Требовалось его личное присутствие, так как до этого была большая партия новых органов, как и список пропавших детей-разгильдяев. Силы свои дуллахан не потеряла даже после напитки пламенем, что очень всех обрадовало, как и отсутствие шрама. Шинре было непривычно, но он был настолько счастлив, что сразу полез целоваться. Однако та его быстро осадила, сказав, что идёт в салон красоты и по магазинам. Рокудо долго сверлил её взглядом, размышляя можно ли на неё оставить его Небо, но после того, как она по привычке — хотя Тсуна точно знала, что она специально — набрала на телефоне текст и показала ему на экране, он успокоился. Но это лишь для видимости. Мало кто знал, какие отношения связывают Небо с Облаком и Туманом, как тесна их связь, несмотря ни на что, вот он и поддерживал любимый образ язвительной заразы. Ради прогулки по городу Селти даже сменила теневой костюм на платье и туфли на каблуках, после чего, схватив шатенку, счастливая потащила её гулять. Тсунаёши, сначала думавшая, что всё будет пыткой, расслабилась: проведя в spa-салоне шесть часов, невозможно было остаться раздражительной после стольких процедур. Вся сонливость слетела, когда она увидела сногсшибательную ярко-рыжую девушку с нарощенными длинными волосами, как после химии, одетую в голубое материальное платье — и когда только успела? — под цвет глаз. Как оказалось, она специально попросила, чтобы Тсунаёши еще и массаж сделали. Всё-таки она могла себе представить, как устаёт босс, что говорить о хрупкой девушке на троне из костей. Сравнение позабавило. Настроение взлетело на небывалые высоты, когда ей вручили пакеты из бутиков, подобранные на глаз, — который у дуллахана алмаз, — и когда ей сообщили истинную причину прогулки. Дух хотела стать тенью босса Вонголы. Человеком ей не быть, так что и жить она будет и дальше столетиями, а так хоть будет присматривать за Наследниками и будущими боссами, направляя их на путь истинный. Предложение было заманчивым, но любой другой бы мог и «задуматься» — всё-таки на духа могли и повлиять в один прекрасный день, да вот только Тсунаёши не любой другой. И интуиция Вонголы работает двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Поэтому ответ был положительным, но со знакомством Хранителей решили повременить от греха подальше и подольше. Счастливого Кишитани решили пока не посвящать в подробности — вдруг сболтнёт Орихаре по дружбе? Что самое интересное — все смертные желания нормальных людей у информатора тоже были. Он не являлся каким-то тайным преступным экстраординарным лидером, а просто был чрезмерно поглощён собственными интересами. А поскольку его «интерес» становился всё сильнее и сильнее, ему удавалось узнавать много чего интересного в своих изысканиях. Имя Изаи было достаточно известно во многих кругах, с его лёгкой подачи. Однако вслух о нём обычно не говорили. Один раз она стояла на крыше, где обычно разговаривала по телефону, закутываясь в плед. Туман как раз заканчивал расписывать подвиги Варии, и количество нулей в счетах, что ждут её по приезду, когда она, перед тем как сбросить вызов, воскликнула: «Никто меня не любит! Пойду, сброшусь с крыши!» Отключилась, предвкушая, и оправдывая её ожидания, услышала очередной вопрос: — Хочешь, спрыгнем вместе? — вот только алый взгляд изучал пристально, что-то решая для себя. — Ведь когда всё закончится, исчезнет и боль. — Умереть — означает исчезнуть. Исчезает не твоя боль, а всё твоё естество. Вечная тьма — вовсе не пустота, потому что ты сам можешь её ощутить. Нужно любить смерть, чтобы отдать дань уважения пустоте. *** Имя: Тсунаёши Савада Пол: женский Возраст: 20 лет Национальность: японка Цвет волос: каштановый Цвет глаз: карий Рост: 162 см Вес: 48 кг Семья: мать — Нана Савада; отец — неизвестен. Биография: Тсунаеши Савада родом из города Намимори, Япония. Детство проходило, как у всех нормальных детей… …школьная жизнь не сложилась гладко. В школе она получила прозвище — «Никчемная Тсуна». Училась плохо, и лишь последние два года у неё резко улучшилась успеваемость... …неуклюжая, нерешительная, неряшливая, трусливая, не амбициозная — «ни рыба ни мясо»... …боится даже чихуа-хуа… …безгранично добрая, заботливая, милосердная... …несмотря на издевки, мягка с людьми, не корыстна… …поддается на провокацию и легко управляема... …не стремится к самовыражению, ленива... …предпочитает мирный и спокойный образ жизни, старается избегать проблем... …однако в схватке «на втором дыхании» главный инстинкт — защитить то, что дорого… …любит музыкальные видеоигры и популярные песни… …один год часто бегала по улицам в нижнем белье, выкрикивая каждый раз различные глупости… …за частые нарушение дисциплины (опаздывания, споры с учителями, битьё окон, подрывы кабинетов химии и физики) ежедневно отбывала наказания у главы Дисциплинарного комитета: мытьё полов в кабинетах и спортивных залах… …к концу школы вокруг неё было шестеро самых популярных парней школы… …Гокудера Хаято, Ямамото Такеши, Сасагава Рёхей, Бовино Ламбо, Рокудо Мукуро, Хибари Кёя… …покинула страну по окончании школы… …заочное обучение в Итальянском университете… …получила в наследство от дедушки квартиру в Токио… *** О, как она любила их разговоры! Его вечные психологические приёмы, которыми он пытается подтолкнуть её к какому-то нужному одному ему действию. Но больше всего ей нравилось его озадачивать, отвечая его же словами, выбивая почву из-под ног, не забывая выпускать пламя и его искры по радужке. Интуиция в такие моменты переставала выть тревожной сиреной рядом с ним, успокаиваясь как мурчащий котёнок. Она знала о нём всё. А он лишь нашёл информацию, которую оставили по её желанию для всех, кто полезет узнавать. Вот для таких как он. — Пирог? — поздно вечером идя из магазина, у неё выхватили из рук то, ради чего она решила спуститься. Она даже не вздрогнула — зачем прикидываться, что она не чувствовала его слежки. — Ты читала его состав? Тут же сплошная химия. — Я прочла: «пирог» и всё, — она даже не пытается вырвать из его рук, он всё равно выкинет. Вот упаковка описала полёт в мусорный бак, а вот её подхватили под руку и уже затаскивают в «русские суши», где добряк Семён уже подаёт заранее заказанные чёртовым информатором суши, в очередной раз нечитаемо оглядывая девушку. На самом деле её это бесило. Совсем чуть-чуть. Он ещё не догадывается, кто ему интересна, поэтому не знает, как она устала. Когда она с Хранителями переехала в Италию, естественно все начали привыкать к здоровой итальянской пище, которую готовили повара. Хаято тщательно следит за питанием дражайшей Дечимо. В его отсутствие роль надзирателей берут на себя Кёя с Такеши. Рёхей приносит еду с кухни на подносе, чтобы вместе посидеть в кабинете и поболтать ни о чём. Ламбо же постоянно носит сладкое назло Глопудере, а Мукуро порядочно «крадёт» своё Небо, перенося в заранее заказанный кабинет пафосного ресторанчика. Поэтому ей просто катастрофически необходимо в Японии наесться «простой» еды, запомнить вкус на будущее, пока никто не видит, чем питается большой босс. Их своеобразная игра продолжалась, не думая заканчиваться. Честно говоря, взгляды, которые уже вторую неделю на неё бросал Изая, вместо того, чтобы «напрягать», лишь раззадоривали, заставляя кровь быстрее бежать по венам, и ждать шага информатора. Он изучал, приглядывался, иногда следил, но всегда — всегда! — сразу после того как была выполнена работа Серого кардинала, он словно по настроенному на неё радару находил её, даже забив на озадаченного Хейваджима Шизуо. Парень действительно был хорош, как докладывали варийские шпионы — не зря, ох не зря им сам Занзас заинтересовался. Если «блоха» проходила мимо него, совершенно не замечая, погрузившись в собственные мысли и отмахиваясь со словами: «Да-да, Шизу-чан», блондин просто провожал его взглядом под ошарашенное молчание заполненной улицы. И Тсунаёши, пару раз заметив его интерес, вспыхиваемый за стёклами очков, с нетерпением ждала долгожданного разговора. А пока — Икебукуро может вздохнуть спокойно от летающих фонарных столбов и газовых автоматов. На месяц её пребывания в Токио уж точно. Орихара приходил к ней каждый день. Внаглую, вскрывая замок или по парапету через окно, приходил, как к себе домой, хозяйничал и «забывал» вещи. Скорей всего пару комплектов мужской одежды у неё уже собралось — один раз он притащил свою спортивную сумку. Он приходил к ней ежедневно, чтобы понять, что с ним творилось, но с мыслями о полном контроле ситуации. Саваде хотелось смеяться в голос, однако она лишь делилась своим весельем с Туманом: она читала его как открытую книгу, влияя с первой дуэли взглядами на него Небесным пламенем. И ей было интересно. Она понимала своих сильнейших Хранителей, которые любили запугивать жертву и изучать её поведение. Она совсем немного прониклась желанием брюнета наблюдать за эмоциями людей. — Мне говорят, что жестокая непонятная хрень, происходящая в Токио на девяносто девять процентов связана со мной. Поверишь ли ты в один процент? Не можешь, да? — О, со мной та же хрень была в Намимори. Только там никто не предполагал — все знали. Ночевал он в другой комнате, когда оставался, но Тсунаёши просыпалась ночами от пристального взгляда обладателя, который облюбовал её кресло, или от близкого присутствия рядом с собой — боги, каких же ей сил стоило не выдавать себя! Брошенные фразы, вопросы с подвохом, попытки уличить во лжи и «нечаянные» прикосновения к рукам, плечам, как и горячее дыхание на ухо с неожиданными объятиями со спины — он проверял её на прочность. Пытался уличить во лжи, узнать крохи желаемой информации, что она иногда ему подкидывала, и просто смутить. Возможность входить без таблеток в гипер-режим, как и в противоположный минус даёт преимущество контроля над эмоциями. Когда надо, она просто леденеет, дабы не выдать сбившегося дыхания и желания откинуться на плечо. Но иногда он будто чувствовал отголоски ощущений и предполагал ход мыслей, как и язвил в ответ на её шуточки о личной жизни. Последнее время он ждёт её, не таясь. Смотрит пристально и усмехается. В нём всё слишком: слишком смазливое лицо, слишком много самоуверенности, слишком много хитрости. Ей всегда кажется, что он помесь Бьякурана и Мукуро — те такие же. Только вот Мукуро не любит Изаю, он почти что его ненавидит: чёртов информатор повязан с той, кого он поклялся защищать. Он болен, но и она не здорова. От проникновенных взглядов стреляет в позвоночнике, и натягиваются тиски за рёбрами. С каждым днём играть становилось опаснее. ***«Я люблю людей! Я люблю их всех! Обожаю! Вот почему люди тоже должны любить меня». ©Орихая Изая.
Он любит, когда над головой — ночное небо, дует теплый ветер и цветет сакура. Вот и сейчас, стоя на крыше высокоэтажки, он с интересом смотрел на только что появившееся тёмное пятно внизу среди розовых лепестков. — Сколько они мучились сомнениями, а теперь остались лишь кровавые следы на асфальте. Кем бы они ни были, все возвращаются к создателю, — последний раз окинув разочарованным взглядом уже труп, он поспешил уйти, чтобы найти желанный объект. Тсунаёши… Кареглазая шатенка совсем не подходила на роль игрушки. Она была полноправным игроком на шахматном поле, олицетворяя чёрную королеву на белой клетке, которая чинно выжидает удобного момента, чтобы в два хода поставить величественный шах и королевский мат. И он был весь в предвкушении. Информацию на неё, как на всё её предполагаемое окружение в Намимори, он собрал быстро. Но всё же… Шестеро самых известных парней города вокруг «неудачницы», которая сейчас как такова растворилась, не оставив и тени. Итальянский университет? Дедушка наполовину японец, которого он никогда не видел в этом городе. Неужели тайна со стороны неизвестного отца? — Эй, ты чего зависла? — он знает, как её бесит его насмешливый до тошноты голос, что постоянно вырывает из мыслей, возвращая в суровую реальность. — Мы еще не закончили нашу «беседу». — Смирись, я тебя игнорирую, — она фыркает, демонстративно отворачиваясь, но продолжая прислушиваться к его действиям за спиной. А ведь раньше он подумывал выкупить все пять квартир, в которых так и не живёт никто уже много лет, чтобы быть единственным владельцем кондоминиума. Да вот только если три квартиры над собой он мог выкупить, то владельца пятой он не нашёл. А смысл тогда выкупать все остальные без одной-то? — Кстати, то, что мне нравятся люди, не значит, что нравишься ты. Хотя мне нравится то, что началось с момента нашего знакомства, — тонкие губы изогнулись в противной ухмылке, однако острый взгляд с багряными искрами пристально наблюдал, пытаясь уличить хотя бы в отводе глаз в сторону. — Ты могла бы быть моей девушкой, но ты не в моём вкусе. Изая врал, нагло и свободно, признаваясь в этом самому себе. Тсунаёши была красива. Её можно было назвать эталоном японок, если бы она носила каблуки с обтягивающими платьями и слегка подкрашивалась, делая изысканные причёски. Однако что-то ему подсказывало, что тут она отдыхает. Слишком небрежно она иногда может растрепать волосы, надев на голое тело толстовку, влезть в джинсы и в тапочках спуститься ночью в круглосуточный магазин. Тсунаёши была интересна. Видел он, как она «терпит издевки». Не раз причём, когда она выходила в два ночи на улицу, и её тут же окружали добропорядочные парни, жаждущие знакомства с милой девушкой. Знакомство с её ногой при сонном, ни на йоту не изменившемся лице она обеспечивала в кратчайшие минуты. И он может поклясться — она всегда — всегда! — чувствует его слежку, но виду ни разу так и не подала. Но больше всего ему нравятся её глаза, что запали в прогнившую душонку информатора, жаром опаляя нутро и вытесняя тьму. Он знает, что в этих чёртовых глазах кроется большая тайна, состоящая из маленьких, и ему хочется разгадать её раньше, чем… Дальше он не додумывает. Зачем? У них полное взаимопонимание со сладким привкусом безумия, постепенно перетекающее в бешенство. И чёртова Савада тоже это чувствовала, как и ощущала его дикое желание, которое волнами прокатывается по телу и передаётся ей, когда тёплые руки с холодными ладонями бережно, как-то напоказ обнимают, вжимая в мужское тело, а подбородок упирается в макушку. — Тсу-на-ё-ши, когда-нибудь я всё-таки увижу твоё мертвое тело в луже крови. — Увидишь, только перед этим дай мне нарадоваться на смысл жизни всех счастливых женщин. Она никогда не обнимала его в ответ. Сделай она это, он бы засчитал ей проигранный раунд. Но иногда, сжимая её до боли, ему на мгновение — всего на секундочку — хотелось почувствовать ответные прикосновения вместе с жаром, которым иногда пылает её тело, отдаваясь в суженной радужке насыщенного янтаря. Заканчивалась третья неделя. Их разговоры становились откровеннее с каждым вечером, а выдержка у обоих давала по маленькой трещине. Иногда он пытался её вывести из себя своими философскими размышлениями по поводу смерти и суицида, в отместку за то, что не может уловить нить её разговоров на итальянском. Она знала, какая он эгоистично-экспериментаторская сволочь. Он знал, что она знает. И обоих это устраивало. До поры до времени. И однажды это время пришло. В Токио прибыли наёмные киллеры для устранения босса Вонголы. Изае тогда показалось, что вот-вот и он узнает нечто таинственное, что круто совершит вираж в его жизни. Навыки, цена за задание и копошение в токийском отделе Вонголы — ничего не прошло мимо него. Осталось выяснить — кто? Он задержался и не смог даже отправить провокационное сообщение «соседке сверху», и добрался до квартиры только под утро. И сразу же прошёл мимо своей квартиры, привычно идя к облюбованному месту. Но на подходе резко затормозил — дверь была распахнута настежь, словно… кто-то вылетал на всей скорости. Интуиция вела на крышу, и Орихара, снедаемый неясными ощущениями, как завороженный крался на крышу, дабы — если что — не привлечь к себе внимания. И только проскользнув на открытое пространство, он замер в темноте, завороженно наблюдая за огненным танцем в ночном небе… Тсунаёши, которая мастерски отбивалась от трёх наёмников, прибывших по душу Дечимо, огибала ледяные статуи, которые каждый раз отражали оранжевые блики, подсвечивая замерших внутри людей. Она делала кульбиты, приземляясь босиком на холодную поверхность, а длинная футболка — которая оказалась его — иногда задиралась, открывая великолепный вид на подтянутую фигуру. Он с упоением наблюдал за пылающими янтарными глазами и горящим пламенем во лбу и на перчатках с римскими цифрами десять. Ловил каждое грациозное движение, отточенное до автомата, и понимал, что такое зрелище захочет забыть — не забудет. Восхитительно. Непонятное чувство отпустило, стоило увидеть, как она неожиданно размылась в воздухе и рукой коснулась последнего стоящего на ногах со спины, чтобы быстро выскользнуть на лестницу до звука упавшего тела. То, что все там мертвы — он и так знал. Картинка сложилась воедино. Только сейчас до него дошло, что его водили за нос — досье было подставным. Захотелось напиться. Так, как никогда прежде. Запить свой первый проигрыш. Из груди вырвался истеричный смешок. А когда он проиграл, собственно? Когда она только прилетела? Или когда бинтовала его? Или когда встретились взгляды? Безумие патокой растеклось по венам. Эта чертовка всё предугадывала. Смотрела. А он бесился. Он знает, что она точно почувствовала его присутствие там. Она знает, что он всё понял. Чёрт, до чего же странно. *** Имя: Тсунаёши Савада Титул: Дечимо Вонгола. Нео-Вонгола Примо. Королева мафиозного мира. Небо своей Семьи Репетитор: Аркобалено Солнца Реборн Хранители: Облако — Хибари Кёя, Туман — Рокудо Мукуро, Ураган — Гокудера Хаято, Гроза — Ламбо Бовино, Дождь — Ямамото Такеши, Солнце — Сасагава Рёхей Достижения как босса: в четырнадцатилетнем возрасте победила на Конфликте колец босса элитного отряда убийц Вария — Занзаса Скайрини; в пятнадцатилетнем — победа в будущем над боссом семьи Миллефиоре — Бькураном Джессо; в шестнадцатилетнем — победа над Первым Туманом Вонголы — Деймоном Спейдом и боссом семьи Шимон — Энмой Козато, конфликт разрешён; победа над главой Вэндикарэ — конфликт разрешён, Проклятье аркобалено снято Цели: уничтожение лабораторий с экспериментами над людьми; контроль «Чёрного рынка»; убирание наркоты с «городских» улиц; прикрытие рабских рынков *** Его бесит в данной ситуации всё: от её существования до её грёбанного благородства. Он всего-то сидел в баре, напиваясь под недоумевающими взглядами — кто бы только подумал! — Шизу-чана и Семёна. Напивался, злился, но молчал. И ещё больше разозлился, когда негр попал в точку, что его состояние из-за «той классной девчонки», а блондинистый силач лишь продолжил молча курить, пристально смотря на своего врага и даже не позлорадствовав. А должен был! Ему даже предоставили администраторский ноутбук, с которого он зашёл в Интернет и вышел на итальянскую мафию. Где на сервере Вонголы его уже ждали. Не дав никуда зайти, ему передали файлы на почту и выкинули с подписью: «принцесса сказала, что ты явишься, так что принц соблаговолил отдать тебе то, что приказали, ши~». Так и хотелось съязвить. Какие нынче ручные Потрошители пошли. Всего каких-то шесть часов прошло молчаливого и на удивление комфортного сидения в неожиданной компании за просмотром файлов, что омрачняли настроение, как в полдень зашёл Кида поесть суши и поделиться информацией. Так и не заметив третьего лишнего, поинтересовался: «есть ли у Орихары девушка?» На этих словах из брюнета алкоголь будто выкачали, и заставили замереть. Масаоми поделился, что на девушку информатора напали две банды. Вернее как напали, они всего-то хотели взять её в заложники, а она отметелила их быстро, но один из допрошенных сказал, что её задело ножом в районе грудной клетки. Ничего не говоря, он пулей пролетел — как идиот, честное слово — мимо ошарашенного пацана. В голове всё билась загнанной птицей фраза Хейваджимы: «Смотря кому проигрываешь. Ведь иногда проигрывая, ты выигрываешь». Он заходит — почти залетает — к ней в квартиру. Правильно, зачем закрываться, когда во всём доме живут только они двое, а он если надо, то вскроет. Нет, ну вот что ей стоило всех нападавших сжечь в пламени? Дечимо Вонгола слишком благородная, чтобы использовать пламя на обычных людях. И это злит ещё больше. Потому что он врывается в её квартиру из-за давящего чувства под рёбрами. Она стоит возле спальной кровати в шортах и тапочках, из-под лифчика тянется через рёбра длинная кровавая линия. В руке она держит капсулы: скорей всего уже использовала таблетку на пламени Солнца или москитов Шамала. Она поднимает голову, и он исследует её расслабленное лицо. Взглядом проходится по дорожке крови, что стекает из уголка губ, по шее и ключицам, спускается по порезу к тазовым косточкам и, быстро посмотрев ей в лицо, впивается взглядом в её затуманенные болью глаза, находясь уже на расстоянии вытянутой руки от своего наваждения. Коснуться подушечками пальцев её скулы, наблюдая, как зрачки сужаются до предела, позволяя золотым искрам затопить их. Он как зачарованный мягко толкает её на прохладные простыни и немного подтягивает вверх за бёдра, чтобы полностью уложить её на кровати, отчего она шипит как рассерженная кошка. Избавившись от куртки, он нависает над ней, плавно начиная водить пальцами по рёбрам, ссадинам и мелким шрамам, то и дело, касаясь холодными кольцами припухшей раны, пристально смотря, как пелена боли пропадает, а радужка то и дело начинает искриться оранжевым сиянием. Он водил носом по линии шеи и ключицам, вдыхал аромат ее волос. Водил прохладными ладонями по телу и наблюдал за выражением её лица. Он ненавидел то, что она смогла обвести его вокруг пальца, хотел помучить как следует, прежде чем она будет просить его… И в то же время дико желал её, а шестое чувство подсказывало, что никто его просить не будет, и очередной раунд в их замысловатой дуэли будет за ней. Флик-лезвие, ведомое воле своего хозяина, идеально быстро располосовало на четверо потрёпанный лифчик и коротенькие шортики с трусиками, что так мешали полному обзору. Каштановые пряди разметались на алых, словно кровь, простынях. Ещё одно пристрастие этой… чертовки, он просёк с первого дня. Кожа с лёгким загаром контрастировала и блестела от падающего из окна света. Он скользил взглядом по полуприкрытым горящими глазам, приоткрытым губам, ключицам и приподнимающейся в такт рваному дыханию груди, затвердевшим соскам, тонкой талии, тазовым косточкам, изящным ногам и понимал, что она выглядела как нечто недосягаемое, хоть и находящееся сейчас в его руках. В его власти. В его глазах разверзлось алое пламя Ада, поглощая все, на что падёт взор. Он видел отражение своего сумасшествия в её — лава затапливала, горячая, всепоглощающая, кипящая. Желание… Оно разливалось жидким огнём в венах. Оно поглощало и сжигало всё, на что отбрасывало тень. И у Тсунаёши совершенно не было противоположного желания пресечь и остудить тот животный голод. Что ей стоило высвободить пламя или заморозить его к чертям? Ничего. Она это знала, знал это и он. Они оба на мгновение цепляются за имена, лица, воспоминания, в какой-то слабой попытке остановить это безумие, но безуспешно. Оба знают, что эта точка преткновения, черта, перейдя за которою, всё уже не будет как прежде. И тем более в их случае. Однако слишком неохотно они это делают. Все мысли просачиваются как вода между пальцами, и остаются лишь горящие янтарём и алым глаза напротив. Низ живота скручивает, в паху уже отдаёт болью, но он ничего не может с собой поделать. Он готов вечно смотреть в её глаза, в которых горит с большей силой тот адский огонь. Изая Орихара всегда считал, что люди проигрывают ему из-за их человечности: главный изъян, из-за которого они не слышат голос разума, потому что для них всегда во главе чувства. И сегодня… выбирая между наваждением и здравым смыслом, Изая впервые в жизни отдал предпочтение первому, проводя языком по её губам. Понимая, что ему это до одури нравится. Нравится тягуче медленно слизывать кровь с нижней губы, вместо того, чтобы поцеловать, как давно хотелось. И эксперименты с людьми и их эмоциями — совершенно не причём. Нравится дразнить себя и её, доводя до крайности, когда хочется, можно — а никак. Он ныряет в долгожданный поцелуй как в пожар, и она в ответ начинает жадно отвечать, вызывая у него самодовольную ухмылку — дорвалась девочка. Она в ответ прикусывает его губу, металлический привкус чувствуется ещё больше — не сдастся так быстро. Брюнет улыбается в поцелуй. Ещё посмотрим, кто первый проиграет. Жадно, с выдохами от волнения, она хватает край его футболки и тянет, царапая его пресс и вырывая из него приглушенное рычание, однако он не даёт ей отстраниться, чтобы стянуть с него мешающую ей вещь. Брюнет открывает глаза, не отрываясь от припухших губ, и видит сведённые к переносице брови. Мало прикосновений — малышка хочет почувствовать его, кожу к коже. На не оформившийся в его мыслях вопрос, она кладёт ладошки на его спину, начиная скользить ими через бока на перёд, а потом через живот к плечам. Он широко распахивает глаза, когда чувствует жар, прокатившийся по всему телу: вся одежда была объята пламенем! Он весь горел, но не обжигался, лишь чувствовал, как истлевала ткань. С её резким выдохом огненный кокон распался искрами, оставляя его полностью обнажённым. Широкая ухмылка скользнула на тонких губах под стать безумным искоркам в алых глазах. Тонкие руки обвили шею, притягивая к себе ближе, чтобы почувствовать, и его снова поцеловали, сладко выдыхая. Изая впервые в жизни понял, что ради такой самоотдачи ему в ответ, он бы душу Дьяволу продал. — Малышка такая нетерпеливая… — хриплый шёпот ласкает слух, как знак, что кое-кто сейчас примется за кардинальные действия. Поцелуи такие желанные, такие реальные и остервенелые, совсем не чета тем, которыми она одаривает уже который день в его снах. Они стали мягче, легкими как крылья бабочки, словно началось что-то новое, невиданное ранее обоим, и уж тем более брюнету, испытывающему такие чувства впервые. Она плавилась под его прикосновениями, выгибалась и до боли, до крови прикусывала губу, так и не издав и стона. Она переставала контролировать себя, позволяя пылкости вырываться наружу огненным комом. Рваные выдохи он глотал, топил в себе, позволял лихорадочно сжимать ногтями плечи, проводя полосы на спине. И это так… возбуждало. Ощущение её силы опьяняло. Пламя. Обжигающее, заполняющее и опасное. Оно струилось по сосудам и венам вместе с кровью. Тсунаёши плавилась в его руках, а он всё не мог налюбоваться на неё. Черт возьми, впервые в жизни он так себя ведёт. Впервые в жизни ему необходимо чувствовать отклик на его действия. Впервые в жизни ему было важно, чтобы его чувствовали. Он хотел этого до исступления, заставляя сгорать её, и доводя вместе с ней себя до грани. Слишком горячо. Жарко. Он с восторгом наблюдал, как огненная река брала своё начало из-под её спины, струилась оранжевыми потоками по простыням, не сжигая. Изая дышал горячим воздухом, что накалялся вокруг них и становился всё меньше, проникал в его легкие как смертельный яд — всепоглощающая страсть, что пропитывает каждую клеточку тела. Их слияние, пока неполноценное, но уже близкое к идеалу. Они дышали вместе, их сердца бились в едином ритме. Их объединяло одно желание. Одно всепоглощающее чувство. Страсть. Одна на двоих. — Тсуна… Ёши… — он пьяно прошептал, с жадностью смотря на её губы, понимая, что проиграл. Снова. Слишком невыносимо. Ему жизненно необходимо услышать её голос. Голос, который будет стонать его имя. Скажи ему недавно кто-то, что он будет мечтать о бестии, так страстно отвечающей ему, будет доводить себя до болезненного возбуждения, а не брать то, что хочет, лишь бы услышать своё имя из её уст — прибил бы к чёрту. Из её горла вырывается судорожный хрип — одна прохладная ладонь держала её под поясницей, притягивая ещё больше к нему, вторая прошлась от ложбинки грудей по рёбрам вниз живота, заставляя изогнуться дугой от бегущих мурашек вдоль позвоночника. Язык очерчивает только что оставленный засос на ключице и прокладывает влажную дорожку к пупку, где прикусили кожу. Брюнет прикосновениями губ выцеловывает выпирающие тазовые косточки, спускаясь ниже, пока руки скользят по груди, а холодный металл колец задевает соски, отчего мурашки армией бегут по телу. — Изая… — тихий хрип ударил по оголённым нервам, вконец сорвав крышу. Он в первый раз в жизни понимает, что готов всегда проигрывать исключительно донне Вонголе, если она всегда так будет стонать его имя. С первым толчком весь мир Тсунаёши сузился до упомрочительного поцелуя и тихого стона брюнета, что вибрацией отдался в горле. Изая Орихара — её личное проклятье, выбранный не менее проклятой интуицией Вонголы, даже будучи на пределе, изучал ее неспешно, из-за чего выбрасывало из реальности, то возвращало к двум рубинам, горящим адским пламенем. И только когда она начинала хныкать и сбивчиво шептать его имя, он принимался двигаться в ней, закусывая кожу на шее и ключицах, заставляя её глотать воздух, широко распахнув глаза. Потом зализывал языком и, с усилием останавливая себя, снова пьяно всматривался в её радужку, выходя из неё полностью. Внутри жгло от неправильной пустоты, туман в голове не давал мыслить, и она снова начинала шептать его имя, выцеловывая его шею, запоминая осевший на языке солёный привкус муската. Изая добился своего, снова войдя во всю длину — он сорвал с истерзанных губ первый стон, что поразил его самого, перехватив дыхание. Это зрелище намертво врезалось в память: до хруста в шее изогнутое дугой тело и сияющий янтарный взгляд. Рука молодого человека скользнула за спину девушки, охватывая ее и притягивая за поясницу к себе, а губы снова выцеловывали дорожку на шее до яремной впадины. Ему казалось, что так стало ещё жарче, несмотря на то, что пламя с простыней пропало. Он чувствовал, что так стало интимнее, будто в него врастала какая-та невиданная до этого момента часть. — Изаяяя… — стоны ласкают слух, а ладони ерошат черные волосы, заставляя вбиваться в податливое и хрупкое тело. Самоконтроль давно помахал ручкой — он и так много времени держался, тратя время на изучение, запоминание каждого участка столь желанного тела. Движения набирали обороты и резко спадали. Тсунаёши. Растрёпанная, раскрасневшаяся, мокрая от бесконечных движений. Изая замедлялся всякий раз, когда она замолкала, тем самым заставляя её выстанывать. Осознание того что это хрупкое существо на пике блаженства из-за него... было просто незабываемым. Она задыхалась. Задыхалась от тех эмоций, что не покидали горящие настоящими чувствами глаза. Никакой маски язвительного ублюдка, никакой ядовитой улыбочки. Только жадно впитывающие каждую чёрточку её лица чёрные пропасти — даже сейчас он упивался её эмоциями. Впитывал как губка, запоминая, чтобы позже прокрутить в голове то сладостное ощущение. А сейчас он не скрывал плещущегося восхищения и неприкрытого удовольствия. Удовольствия от того, что хоть она и выиграла ещё один раунд, она была в его власти. Из её горла вырывались чуть ли не крики: ломило тренированные мышцы — секс совсем другое, на бёдрах и талии расцветут тёмными бутонами синяки, шея, выгнутая, покрытая многочисленными засосами — Изая взглядом ласкал отметины. Он задвигался ещё быстрее, заставляя девушку под ним чуть ли не тонуть в водовороте накатившего наслаждения до цветных кругов перед глазами и взрыва огненного шара внутри. Он вдавил её в кровать как можно сильнее, проникнув языком внутрь в приоткрытые губы, углубляя тем самым поцелуй. Сладостные муки казались чем-то бесконечным. Шатенка вцепилась пальцами в тёмные волосы, притягивая к себе ещё больше, чтобы с вырвавшимся на свободу тяжелым ощущением внизу живота, запрокинуть голову с шальными глазами и почувствовать, как в и без того искусанное плечо с протяжным стоном снова вцепились зубами. Воздуха в некогда прохладной комнате катастрофически не хватало для них двоих, но Изая упорно сгрёб уставшую девушку в объятия, вдыхая в изгибе шеи её неповторимый запах. Они лежали так ещё какое-то время, пытаясь отдышаться. Хрипло выдохнув, он перекатился на спину, всё также держа талию шатенки, утянув её за собой, практически полностью положив на себя. Ему было необходимо чувствовать её рядом. Внутри немного ёжилось от пустоты — пламя Неба сыграло весомую роль. И натянутая струна вибрировала, отдаваясь сладостью от столь желанной близости. Тсунаёши тяжело дышала, немного подрагивая, а его пальцы водили по голой спине. Немного повернув голову, чтобы уткнуться ей в макушку, он краем глаза разглядел то, что его так волновало — на спине был старый крестообразный шрам, судя по размаху — оставленный мечом. Пальцы ещё раз пробежались по застаревшему шву, запоминая. Чуть позже, когда воздух начал потихоньку охлаждаться, как и затуманенный страстью мозг, он ухватился сбоку пальцами за простынь, укрывая их обоих и прижимая остывающее тело к себе ближе. В голове было пусто, и мысли лениво формировались. Не хотелось о чем-либо думать, достаточно только бездвижно лежать, слушая выравнивающееся дыхание и сердцебиение. По сонному сопению на груди, ему стало ясно, что никто не собирался что-либо говорить или спрашивать. Изая понимал, что с ним происходило, но не хотел это принимать. Допускать кого-то настолько близко, самому теряя голову… Страшно. Однако он подумает об этом чуть позже. Пока есть время, можно запомнить каждую чёрточку расслабленного лица той, что так беззащитно выглядит во сне, лёжа в его объятиях. *** Проснулась она от лёгких поцелуев, что дарили порхающие по лицу губы. То, что она не в тёплой кровати, она почувствовала сразу, ощутив себя закутанной в одеяло и сидящей на чьих-то коленях в чьих-то объятиях. В принципе — в чьих? — сомневаться не приходилось. Приоткрыв сонные глаза, она увидела раскинувшееся над головой ночное полотно с небесными светилами. По ощущениям сразу было ясно, что это не их крыша — они были на соседней пятидесятиэтажке, ещё не обустроенной до конца под офисы. Сонный взгляд прошёлся по растрёпанному профилю мужчины — она мысленно дала себе подзатыльник, — по его расслабленному лицу. Она запечатлела поцелуй под его подбородком, отчего он вздрогнул, вызвав у неё фырк. И глаза сразу же зацепились за лежащие на подставке варежки. Раньше он смеялся, видя, что она запихивает их в карманы, но не признаётся для чего они. А теперь сам взял. Знает же, что её оружие. Карие глаза широко распахнулись, и Изая заметил просочившиеся искры вспыхнувшего костра. Что, чёрт возьми, задумала эта девчонка? По её взгляду он понял, что романтическое пробуждение она заценила. Не произнося ни слова, она встала с его колен и замерла, почувствовав, что она одета в широкую футболку, явно с его плеча, в свои спортивные штаны и на ногах любимые тапочки-собачки, которые не спадут, что не вытворяй. Она мысленно посмеялась, представляя как выглядел со стороны Изая, несущий замотанную гусеницу. А про то, как он её одевал, даже думать не хотелось — жар волной прокатывался по телу, унося мысли в другую сторону. Она решительно сбросила с себя одеяло, поморщившись — тело ломило знатно. Что ж, за полученное удовольствие и расплата соответствующая. Наклонилась, целуя губы, которые с готовностью ей ответили, медленно снимая с него его любимую куртку, которую она не сожгла в порыве страсти. А, жаль. Он ухмыльнулся, послушно скинув с себя верхнюю одежду и тут же притянул шатенку к себе, запустив холодные ладони под футболку, чтобы провести ими по горячей коже, заставив ту вздрогнуть и оторваться от него. Она рвано дышала, пытаясь собрать свои мысли в кучу, что вышло не сразу. Информатор сидел, широко ухмыляясь, а его взгляд раздевал — малышка хочет ещё один раунд под открытым небом? И именно эта невысказанная мысль заставила кровь Вонголы закипеть, чтобы, закусив губу, вздёрнуть его вверх и взять за руку, под удивлённо выгнутую бровь. Она схватила перчатки в другую руку и потянула его к краю крыши. — Хочешь испытать те чувства, что испытывают прыгнувшие с крыши самоубийцы в последние секунды жизни? — запрыгнув на парапет, она натянула одну варежку и присела на корточки перед ним, вглядываясь в шальные глаза с безумными искорками. Не сдержавшись, Тсунаёши запустила вторую ладонь в его волосы, оттягивая их, провела носом вдоль его скулы и прикусила хрящик уха, вслушиваясь в рваный выдох. И снова отстранилась, выпрямляясь и серьёзно всматриваясь в разгорающиеся рубины. — Хочешь испытать те же чувства, что испытываю в полёте я? *** Изая неверяще вглядывался в полыхающий решительностью янтарь. Определённо, сегодня просто безумный день. И алкоголь из него, судя по всему, не выветрился, раз ему предлагают нечто запредельное, а он соглашается, протягивая к ней руку. Её ладонь маленькая по сравнению с его, и температура контрастирует. Надо было бы мысленно подготовиться, раз зачарованно соглашался на эту безбашную идею, неотрывно глядя в плавящееся золото, вот только он забыл, что имеет дело с непредсказуемой донной Вонголы. Его дёрнули вверх и не дали даже подготовиться — на фоне ночного неба золотой взгляд поменял дислокацию… Он летел вниз с сорокового этажа, видя вверху две ярко горящих звезды. Это было безумием, самым настоящим безумием! Изая не испытывал страха. Скорее в его голове мелькнула мысль, что вот так и избавится Токио от своего Серого кардинала, но ни капли сомнения не было. Он просто... летел... Неописуемый восторг, пьяное ощущение полёта от бешеной скорости… Всё будто смешалось внутри, а сердце билось как сумасшедшее. Он успел сделать кувырок в воздухе, прежде чем решил падать ногами вниз — не очень хотелось вписаться лицом в асфальт. Земля всё приближалась, половина пролёта уже пройдена, бьющий навстречу ветер не даёт дышать… Чувство полёта вызывало безудержный смех из-за мельтешащих, сменяющих друг друга тёмных пятен. Эйфория распирала изнутри воздушным комом из-под рёбер. Он был свободен. Он будто обрёл те крылья, что так отчаянно хотел видеть в каждой жертве. И теперь понимал, каково это. Чёрт возьми, да это круче, чем какой-либо эксперимент! Всё так же смотря на тёмный асфальт, он не сразу осознает, что пространство вокруг него перестало меняться, словно кто-то нажал на паузу. Мысли вяло текут в голове, он дожидается, пока голова перестаёт кружиться от головокружительного полета, а на лёгкие — давить воздушный пресс, давая наконец-то горящим легким долгожданный кислород. И только потом до него доходит весь абсурд ситуации. Он только что летел с огромной скоростью с крыши, но теперь замер в воздухе. Может, он уже мёртв, а это незнамо что, кажется? Информатор моргнул, еще раз вглядываясь в темноту и уже соображая, что это не время замерло вокруг него, это просто он висит в одной точке. Шестерёнки в мозгах заработали с удвоенной скоростью, как только он услышал смешок над собой, а после вернулась чувствительность — его держат за левую ладонь. Резко подняв голову, Изая замер, резко выдохнув — сердце пропустило удар. На него, не мигая, смотрели горящие Небесным пламенем два омута, освещая лицо и волосы. Она замерла в воздухе над ним, и он не увидел и тени неудобства на её лице, вспомнив только, сколько она молча ждала, пока он придёт в себя. — Ты… — из его горла вырвался хрип. Говорить было невыносимо, а сердце продолжало стучать как бешенное. Она улыбнулась и в один миг оказалась у него под боком, обнимая поперёк живота, но стараясь не приближать пылающий пламенем лоб близко к нему. Он обнял её в ответ, запрокинув голову в небо. Поцелуй в воздухе — что может быть безбашннее того, что уже есть? Чувство невесомости распирало, хотелось кричать. У него словно выросли крылья. Он смотрел на Небо Вонголы, краем глаза отмечая, что они пролетели крышу. И снова чувство полёта — они сделали кувырок, после чего стали снижаться. Её хватило ровно до парапета. Как только ноги Орихары коснулись устойчивой поверхности, он, не обращая внимания на лёгкое недомогание, резко развернулся и притянул всё ещё парящую в воздухе девушку к себе, заставляя выйти из гипер-режима и устало упасть в его объятия. Она тяжело прерывисто дышала ему в шею, на лбу выступили капельки пота от напряжения, её тело мелко дрожало, словно отражая его состояние. Никогда ещё в жизни она такого не делала. Летать с кем-то, не обладающим пламенем, неся полную ответственность за его жизнь — совсем не круто. То ли дело Занзас — сам на пистолетах, какие виражи выдаёт! Но подняв голову и наткнувшись на сияющее алое марево, она поняла, что готова терпеть это безумие, отдавая всё пламя без остатка и погружаясь с головой в водоворот сладостной эйфории, лишь бы он вновь не становился той сволочью, что терроризирует Токио. — Сумасшедшая, — пьяно прошептал еле слышно Изая, зарываясь носом в её влажные волосы и сжимая остывающее от гонки тело сильнее. — Нет, ты точно сумасшедшая... Он зажмурил глаза. Надо же, он чуть ли не начал верить в бога! А тут всего лишь маленькое небесное чудо, что дрожит, сильнее прижимаясь к нему. Когда он осознал, что они летели в воздухе, сердце почти остановилось. И ведь понятно, что она ни с кем такое не проделывала! Он за сегодня испытал столько эмоций, сколько ещё не было за последние несколько лет. Он наклоняется, чтобы поднять куртку с одеялом — они очень удачно приземлились, сил практически нет у обоих. Накинув на её плечи одежду вместе с капюшоном на голову, он быстро завернул её в плед и поднял на руки. Хотевшую было что-то сказать — он был уверен, что по поводу его возможной болезни — Дечимо резво заткнули страстным поцелуем, запрокинув голову, от которого в слабом теле начал разжигаться пожар. Он вложил в него столько чувств, что у неё закружилась голова: благодарность, трепет, восхищение… желание. — Ты же не думаешь, что отвертишься от наказания за то, что ты сделала, Тсу-чан? И от этого вкрадчивого Тсу-чан хриплым шёпотом на ушко мурашки пробежали вдоль всего тела вплоть до щёк. Пылающий взгляд обещал наслаждение, отчего сладко заныл низ живота, а сонный дурман рассеивался со скоростью ударов сердца. Он в полном восхищении от сегодняшнего безумного дня, и в полном экстазе от его окончания. Вот только спускать с рук желанной донне Вонголе такую неожиданность он никак не собирается. Особенно если на эту желанную донну у него свои далеко идущие планы. Ну а если он заболеет, то он знает кучу приятных способов лечения. От Изаи Орихары ещё никто не уходил. И никуда от него это небесное чудо не денется. Тем более после того, как окрасила его обыденность в новые краски, насильно вытащив из глубин сознания яркие чувства и эмоции. И привив зависимость к полётам…