Приготовим лимонад вместе?

      Глава 3. Усаги.       Я сидела на диване в гостиной Мамору и не могла найти слов, чтобы все ему рассказать. С чего мне начать? «Помнишь, мы провели ночь вместе?». Глупо! К тому же, я уверена, такие ночи не забываются. Нам ведь действительно было очень хорошо вместе. Но это то, что думаю я. А в его голову я влезть не могу. И мысли читать не умею.       В ту ночь со мной словно было два Мамору. Один — страстно желающий меня и лелеющий как настоящую драгоценность. Второй — гораздо более холодный и отстраненный появился сразу после нашей близости. Не знаю почему, но при одном взгляде на Мамору я поняла тогда: он опасается, что я приму происходящее слишком близко к сердцу, придумаю себе историю любви, распланирую свадьбу и выберу имена для четверых детей. На несколько секунд, я хотела позволить себе все это. Хотелось поверить — эта ночь не просто минутная прихоть. А я — не всего лишь удачно подвернувшаяся девушка. Но я вынуждена была отогнать от себя эти приятные иллюзии. Лучше реально смотреть на жизнь сейчас, чтобы не испытать боль потом.       Все слова, которые я произносила тогда, нужны были прежде всего, чтобы вернуть себя на грешную землю. Напомнить себе - «Жили они долго и счастливо» - это сказочный сюжет. А у нас с Мамору суровая правда жизни.       Уйдя из его номера, я долго стояла на лестничном пролете между этажами и готовилась расплакаться. Но, не смотря на непрекращающееся ощущение жжения в глазах, слезы так и не пришли.       Перелет дался мне нелегко. Я чувствовала на себе взгляд Мамору и от этого было не по себе. Он никогда не был на самом деле злым, жестоким или бесчестным человеком и теперь ощущал ответственность за произошедшее между нами. Не смотря на то, что я сама хотела быть с ним, очень хотела.       Мне повезло — в сумке нашелся любовный роман, который так и не пригодился мне в прошлый перелет. Я так и не смогла читать. Просто сидела, глядя в книгу. А привычные слова расплывались перед глазами в неясные, смазанные пятна. Слез все еще не было. И я жалела об этом, потому что всегда знала — стоит просто расплакаться, когда тяжело, и станет легче. Гораздо легче. Но я рада, что этого не произошло на глазах у Мамору. Я показала: Оданго или нет, но я могу быть сильной.       Когда терпеть на себе его взгляд оказалось невыносимо, я притворилась спящей. Это было легко — отвернуться, склонить голову на плечо Рэй и закрыть глаза. Вскоре, я и на самом деле задремала. Ведь ни ночью, ни утром я глаз не сомкнула. Мне ничего не снилось, но почему-то я ощущала себя так же хорошо и спокойно, как ночью в его руках.       В аэропорту, когда Мамору увидел меня с Сейей, я надеялась на хоть какое-то, минимальное проявление ревности с его стороны. Но ничего такого не последовало. Может быть, если бы я позволила Сейе поцеловать себя… но я не могу играть с чувствами своего друга, чтобы привлечь к себе внимание Мамору.       Думаю, все, что у меня могло с ним быть, уже закончилось. Теперь, мне осталось лишь научиться жить дальше, храня эту ночь в памяти, как нечто родное и драгоценное.       Хотел этого Мамору или нет, но он полностью перевернул все мои представления о близости между мужчиной и женщиной. Мой первый опыт был вполне удачным — я его хорошо знала, доверяла ему. Но ни о каких настоящих чувствах с моей стороны, да и с его тоже, речи не было. В итоге и близость оказалась совсем не такой, какую я себе всегда представляла. Одна лишь физиология. Не было никаких сильных эмоций. Их я испытала только с Мамору. И теперь, отогнать от себя мысли и воспоминания, заставляющие мгновенно покраснеть, нет никакой возможности.       Хорошо, что по возвращении домой на меня навалилась целая уйма неотложных дел. Пока мы были на свадьбе Мины и Кунсайта, в университете провели две контрольные и теперь мне нужно было сдать их, чтобы избежать проблем во время сессии. А я плохо разбираюсь и в истории, и в английском. Мама решила сделать ремонт в их с папой спальне. Я ходила с ней по магазинам, чтобы выбрать обои. А еще — ткань для штор и новой перетяжки кресел.       Да еще Рэй попросила помощи в подготовке свадьбы. Это только кажется, что полгода — очень приличный срок для приготовления свадебного торжества. Но к их свадьбе нужно подготовить столько всего… Причина тому — отец Рэй. Политик, обычно занимающийся чем угодно, кроме участия в жизни дочери, на этот раз — заинтересовался происходящим. Свадьба его дочери с сыном уважаемого судьи накануне очередных выборов кого-то там куда-то там, по его мнению, может привлечь к нему внимание и расположение электората.       Рэй и Джеду все эти подковерные игры совершенно не интересны. Их помолвка, хоть и оказалась выгодна обеим семьям, строится на любви, а не на династийных соображениях.       Они и познакомились — то случайно. Еще тогда, когда я практически ненавидела Мамору, Рэй хотела, чтобы этот эффектный брюнет стал ее парнем. Подруга разработала целый план по знакомству с Чиба и его дальнейшему присвоению. По мнению Рэй, план был до гениального прост и включал в себя «случайное» столкновение на улице, его извинения, ее смущенную улыбку, а потом — совместное распитие капучино в милой кофейне.       Рэй не учла только одного — твердолобости и непрошибаемости Мамору. Он даже не заметил изящно падающей к его ногам брюнетки. Не стоит и говорить, что ни о какой попытке придержать девушку и прижать ее к крепкой мужской груди речи не шло. Более того, он еще и на голову ей наступить умудрился! Не дать, не взять — прекрасный принц из девичьих грез… Извинялся за ее испорченную прическу и испачканную блузку его друг. Ему же она смущенно улыбалась. С ним же пила свой вожделенный капучино в ближайшей кофейне.       С тех пор, они бывают там как минимум раз в неделю. Наверное, это единственное место, где Рэй и Джед не выясняют отношений, не ругаются. Это их тихая гавань.       Мне нравится помогать Рэй с организацией. Каждый раз, как мы выбираем новую деталь для их свадьбы, картинка все больше складывается, приобретает четкие очертания. Их свадьба обещает быть очень красивой. Хотя для себя я бы хотела другого торжества. Я своих-то родственников не всех помню, что уж говорить о необходимости выучить всю родословную будущего мужа. А если он окажется из большой и дружной семьи, где одних любимых тетушек тридцать человек и все с кучей ребятишек? Нет, моя мечта — это тихая свадьба в европейском стиле. Обязательно — с белоснежным пышным платьем.       А пока — буду тренироваться на свадьбах подруг.       Наверное, тогда я слишком много на себя взяла. Спустя две недели после возвращения со свадьбы Минако, я обзавелась просто эталонным образцом простуды. С заложенным носом, больным горлом, головной болью и постоянной слабостью во всем теле. Обычно в такой ситуации, я бы с удовольствием завалилась в постель и позволила маме хлопотать вокруг меня. Но сейчас это означало бы очередные бредовые сны, в которых Мамору любит меня и я нужна ему. Лишний раз издеваться над собой мне совсем не хочется. Поэтому с утра выпив большую кружку горячего молока, убегаю по своим делам несмотря ни на что. Горячее молоко моя мама активно «рекламирует» как лучшее средство от всех болезней. Никогда особенно не любила молоко, но теперь с удовольствием пила его перед уходом из дома, да и в течение дня предпочитала его всем другим напиткам.       Самым неприятным в моей простуде было даже не отвратительное самочувствие. Я встретила Мамору. В воображении любой девушки такая встреча должна происходить, только когда она совершенно неотразима. Хорошо уложенные волосы, легкий макияж, изумительное платье, великолепно подчеркивающее все достоинства твоей фигуры. Наша встреча на светофоре состоялась, когда я вытирала свой распухший нос. Под не по погоде теплой курткой на мне были надеты два свитера, увеличивающие мою фигуру во все стороны. А вместо аромата любимых духов — запах леденцов от горла и ментоловой натирки для груди, которой мама заставила воспользоваться перед выходом из дома. Завершали образ «божественной красавицы» болезненная бледность и потускневшие волосы. Очередной штрих к его картине восприятия «Не стоящая внимания Цукино».        - Привет, - мне даже удалось выдавить улыбку в ответ на его приветствие. А потом, едва успев зажать рот, я оглушительно расчихалась.        - Тебе бы отлежаться дома, - мне показалось, что я слышала сочувствие в его голосе. Напомнила себе — ему все равно, что со мной происходит. Не стоит питать напрасных иллюзий.        - Все будет нормально, мне нужно сдать две контрольные. Пропустила, пока была на свадьбе, - я отмахнулась, глядя на то, как на светофоре запрещающий сигнал сменяется разрешающим. Он иронично хмыкнул, но не стал ничего говорить о том, что я стала серьезнее относиться к учебе. Я была рада этому. Иначе — было бы очень тяжело скрыть истинную причину такой своей повышенной серьезности. Мы вместе перешли дорогу и остановились. Повисла неловкая пауза.        - Ты уверена, что в порядке? - он с сомнением окинул меня взглядом, будто прикидывал — доживу я до ужина или уже можно приносить соболезнования родным и друзьям.        - Я точно не в порядке. Мне сейчас нужно сдавать работу по истории. А я помню из всего курса только что Аристотель увел жену у Платона. Или это Платон спал с женой Сократа? - мои бредовые рассуждения прервала очередная серия чихов. Мамору терпеливо дождался ее окончания.        - Раз ты можешь шутить, все действительно гораздо лучше, чем кажется, - он махнул мне на прощание и ушел. А я все никак не могла понять — с чего он взял, что я шучу?       В следующий раз, я столкнулась с ним в супермаркете спустя две недели. И до этого замечала его на улице или когда сидела в кафе с девочками, а он проходил мимо. На этот раз мы столкнулись лицом к лицу.       Не думала, что кто-то пьет столько же молока, сколько я в последнее время. В корзине Мамору были тесно составлены такие же три бутылки, как у меня. Даже жирность та же. Почему-то, это совпадение заставило меня улыбнуться.        - Как твоя контрольная? - он положил в свою корзину упаковку шоколадных пудингов. О том, что он любит шоколад, я знала. Но почему-то эти небольшие коробочки ярко-голубого цвета в моем воображении никак не хотели вставать на полку его холодильника.        - Сдала. Не особенно хорошо, но теперь лишних проблем в сессию не будет, - я уже взяла в этом отделе все, что мне было нужно. Но очень хотелось побыть с ним еще немного. Я не хотела снова в него влюбляться. Это очень тяжело и больно — знаю на собственном опыте. Но так уж получилось, что именно рядом с ним мне так хорошо и спокойно, как ни с кем и никогда. Мазохизм какой-то!        - Выглядишь гораздо лучше, - он поставил на пол корзинку и скрестил руки на груди, - Уже совсем выздоровела?        - Давно уже, - я до побелевших пальцев вцепилась в ручку тележки, мысленно уговаривая себя — его замечание, это не забота. Просто вежливость. Только она.       Вскоре, я впервые почувствовала недомогание. В тот день, вернувшись с занятий, я почувствовала запах маминого лимонного пирога. Он всегда был моим любимым блюдом. Но в этот раз, ощутив его головокружительный аромат, я бросилась не в кухню, а в ванную. В следующие пару дней эта ситуация повторялась раз шесть. Заслышав запах прежде любимых блюд, приготовленных мамой, я спешила расстаться с содержимым своего желудка.       Прошло почти две недели. Я ела много свежих овощей, фруктов, риса и рыбы, пила молоко, но стоило лишь подумать о чем-то сладком, жирном — вкусном, как желудок болезненно сжимался в спазмах. Причин такого поведения своего организма я совсем не понимала.       В отличии от мамы. В один из вечеров, она пришла в мою комнату, где я старалась унять тошноту с помощью кислой воды — рецепт, прочитанный в интернете пока помогал, хоть и казалось уже, что от обилия лимонного сока я скоро покроюсь желтой цитрусовой корочкой.        - Усаги, - мама отодвинула от моего письменного стола стул, села на него, сложив руки на коленях, - Ты можешь мне обо всем рассказать. Если ты боишься нашей с папой реакции — не нужно. Мы готовы поддержать тебя во всем.        - Мама, ты о чем? - я отставила в сторону свою чашку и недоуменно посмотрела на нее.       Видно было, что маме неловко, но я и правда совершенно не понимала, к чему она клонит. Мама сделала очень глубокий вздох, собираясь с мыслями.        - Солнышко, тебя постоянно тошнит, твои вкусы сильно изменились. К тому же, не знаю, заметила ли ты сама это, но многие вещи стали тесноваты тебе в груди. К тому же, твоя не проходящая сонливость в последнее время… Усаги, скажи мне: ты беременна?       Слова мамы камнем упали на мою голову. Я даже не думала о такой возможности.       Мой цикл не отличался постоянством, но всегда задержка составляла не больше двух-трех дней. Но в этот раз, из-за своих переживаний и навалившихся со всех сторон дел, я просто выпустила такой важный момент своей жизни из виду.        - Усаги, - мама поторопила меня с ответом, - Твои симптомы говорят только об одном.        - Не знаю, - я не решалась поднять глаза на маму. Теперь, когда она заставила меня посмотреть на ситуацию с этой стороны, собственная беременность уже не казалась мне чем-то абсурдным и невозможным, - Может быть, - совсем тихо призналась я, разглядывая свои колени, чтобы не смотреть в мамину сторону.        - Давно? - мама пересела ко мне на кровать, осторожно обняла за плечи.        - На свадьбе Минако, - я не знала, куда себя деть. Сжала кончиками пальцев пуговицу на своей домашней рубашке и отчаянно крутила ее из стороны в сторону, рискуя оторвать.        - Почти семь недель, - мама быстро произвела подсчеты. Похлопала меня по плечу, - Поехали, я договорилась со своим врачом. Она тебя посмотрит, а потом мы поговорим.       Через два с половиной часа родители везли меня домой. В машине стояло напряженное молчание. Никто из нас не решался заговорить первым. Но я понимала, что от моего молчания сейчас зависит не только мое собственное будущее, но и жизнь моего малыша. Я не знаю, была ли рада этой новости с самого начала. Слишком неожиданно, очень страшно. Но отказываться от своего ребенка я не собиралась. Мне представлялся мальчик с отцовскими темными глазами и по-детски мягкими угольно-черными волосами.       Он обязательно должен родиться. Я никогда не думала, что окажусь в такой жизненной ситуации. Всегда думала, что забеременею уже будучи замужем. Что это станет большой радостью и для меня, и для отца ребенка, и для всей семьи. Теперь же, мне нужно было отстоять право этого ребенка на жизнь.        - Я хочу его сохранить, - никогда еще мой голос не звучал так твердо и уверенно. Родители будто испуганно переглянулись. Мама обернулась ко мне, окинула мое лицо изучающим взглядом.        - Ты в этом уверена, родная? - мама с трудом потянулась через сидение, чтобы накрыть мою ладонь своей, - Это очень непростая ситуация. Конечно, нам с папой не хочется, чтобы ты такой юной подвергала свое здоровье и дальнейшую жизнь такому испытанию, как прерывание беременности, но ребенок — это огромная ответственность. Готова ли ты к ней? Мы в любом случае поддержим принятое тобой решение, но подумай хорошенько. Ты еще совсем молода, тебе всего девятнадцать, ты не замужем, учишься. Я смогу помогать тебе с малышом, пока ты на занятиях. Но о бесконечных встречах с подругами, походах в кино и бесконтрольном шопинге придется забыть. Если ты решишь рожать — будешь заниматься своим ребенком. Ему нужна будет мама, а не ее заместители. И уж поверь мне — младенец, это не так весело и приятно, как тебе может казаться. Они симпатичные, милые, умильные. Но требуют к себе огромного внимания. Это крошечное создание подчиняет себе всю твою жизнь. Ты начинаешь жить только по его расписанию.       Отец, не говорил ни слова, но кивал, соглашаясь с мамой. Должно быть, он боялся сорваться на меня, поэтому и не мог пока заговорить со мной. Трудно, наверное, принять для себя факт беременности своей незамужней, несовершеннолетней дочери. Но и он, кажется, готов меня выслушать и поддержать. Остается только постараться убедить их: я понимаю всю ответственность и буду очень стараться заботиться о своем ребенке. В конце-концов, никто не становится идеальной матерью, едва получив на руки своего первенца. Когда-то и мама с папой не представляли,что делать с младенцем. Но ведь вырастили нас с Шинго.        - Я понимаю, что ребенок, это не кукла, с которой можно поиграть, а потом убрать на чердак, когда надоест. Знаю, что будет очень непросто. Мне будет трудно и грустно. Я буду жалеть о тех временах, когда могла в любое время пойти в кафе, в кино, на вечеринку к друзьям. Но у меня будет мой ребенок. А если я избавлюсь от малыша — никогда этого себе не прощу. Вы уговариваете меня, потому что я — ваша дочь. Вы хотите для меня другой, легкой жизни. Но представьте, что меня нет? Была и исчезла. Потому что вы меня не захотели. Мне очень страшно, я не знаю, чего ждать дальше. Но я хочу, чтобы он был в моей жизни. Вы ведь сами научили меня, что ребенок — это самое дорогое и ценное в жизни. А теперь — я должна от него избавиться? Нет.       Пока я говорила, мама продолжала держать меня за руку. На перекрестке, папа остановил машину и тоже обернулся ко мне.        - Усаги, кто отец ребенка? - мне не понравился его голос. В нем было слишком много угрозы. Но не для меня или моего малыша. Чувствовалось, что он уже сейчас готов притащить сюда отца своего внука и заставить его принять ответственность. Но мне это было не нужно. Я не хотела, чтобы Мамору вынужден был жениться на мне из-за того только, что так сложились обстоятельства. Я уверена, что многое могу вынести. Кроме его презрения и ненависти за то, что сломала все его жизненные планы.        - Просто знакомый, - я старалась казаться безразличной, - Я даже не хочу ему ничего говорить. Он занят карьерой и ребенок в его планы сейчас точно не входит. У него нет времени отвлекаться от поставленных целей.        - Для того, чтобы сделать тебе ребенка, он время смог найти, - злой оттенок в голосе папы заставил меня вздрогнуть. В голове поселилась всего одна настойчиво пульсирующая мысль: «Защитить!». Бояться и плакать я буду после. А сейчас, мне нужно защитить эту маленькую хрупкую жизнь, развивающуюся у меня под сердцем.        - Кенджи! - мама не часто повышает голос на папу, но когда это происходит, отец сразу отступает, - Родная, не думаю, что в одиночку принимать решение за вас двоих — честно и правильно. Тебе нужно поговорить с ним, обсудить все, чтобы вы вместе решили, как поступить в этой ситуации, - наверное, на моем лице отразилось омерзение, потому что мама нервно рассмеялась, - Я не говорю об аборте, Усаги. Вдруг — он тоже захочет принимать участие в жизни малыша? Захочет хотя бы видеться с ним. Вы должны все решить между собой. Усаги, чтобы ты ни думала, это не только твой ребенок. У него есть и папа. И он имеет на ребенка столько же прав, сколько и ты. Они с малышом имеют право знать друг-друга.       Слова мамы заставили меня задуматься. Мне было страшно идти к Мамору и признаваться в своей беременности. Страшно было представлять, что я говорю ему о малыше, а он отвечает: «Ребенок мне не нужен!». Я не хотела, чтобы мой ребенок был отвергнут еще до своего рождения.        - Усаги, - мама потянулась и тронула меня за плечо.        - А если он скажет, что малыш ему не нужен? - я не стала даже пытаться скрыть от родителей свой страх. Папа хмыкнул с сарказмом, но его позиция была мне полностью ясна - он считает, что Мамору теперь просто обязан на мне жениться. Не смотря на все свои мысли по этому поводу, просто обязан.        - Тогда, это будет его решение, - мама перебралась ко мне на заднее сидение и крепко обняла, - Решение это останется на его совести. Но сказать ему о ребенке нужно. В первую очередь — ради самого ребенка. Если ты решила его родить и воспитать, то уже сейчас должна стать его мамой. Научиться в первую очередь думать о его интересах, а не о своих страхах и опасениях.       Несколько дней после этого разговора я думала, как поступить. Мама пока больше не поднимала тему моего признания Мамору. А я пыталась в полной мере осознать, что у меня будет ребенок. Читала в интернете все, что могла найти о развитии ребенка на седьмой неделе беременности.       Если верить прочитанным мной статьям, мой малыш активно «умнел» день ото дня. Все источники сходились во мнении, что у ребенка продолжает развиваться мозговая трубка. Пришлось лезть дальше и выяснять, что за трубка. Неудобно бы вышло, если бы выяснилось, что семинедельный малыш умнее своей мамы. Хотя в будущем, у него есть на это все шансы. В распоряжении ребенка гены Мамору, а чего у него не отнять, так это впечатляющего интеллекта. Это все вокруг отмечают.       В один из вечеров, мама снова пришла в мою комнату, принесла мне тарелку с овсяным печеньем — единственная сладость, которую согласен потреблять мой малыш. Судя по всему — активный сторонник здорового питания.        - Ты так ничего и не решила? - мама поставила тарелку на стол рядом с ноутбуком, перед которым я проводила вечер, читая статью о начале формирования скелета.        - Не знаю, как будет лучше, - взяв в руку печенье, я катала его между большим и указательным пальцами.        - Тебе очень дорог этот парень? Ты так боишься потревожить привычный ему жизненный уклад, - мама присела рядом, пытливо глядя мне в глаза.        - Я ему совсем не дорога, - тихо признала я. Может, узнав правду, мама перестанет переживать из-за того, что я не горю желанием рассказывать Мамору о ребенке.        - А ты его любишь… - с пониманием произнесла мама.        - Нет, - слишком поспешно, так что даже сама себе не поверила, - Я раньше любила. Но я его никогда не интересовала, - звучит странно от девушки, которая говорит об отце своего ребенка. Из-за этого, мне было немного стыдно поднять на маму глаза.        - Не верю, что ты могла заниматься любовью с парнем, ничего к нему при этом не чувствуя сейчас, а не когда-то. И дело не в том, что ты моя дочь, а в твоем характере. Ты у меня слишком романтична для таких приземленных поступков, - мама старалась поддержать меня не смотря ни на что. Надеюсь, когда-нибудь я стану такой же хорошей и понимающей матерью для своего ребенка.        - Я не хочу снова в него влюбляться, - с упорством, достойным лучшего применения, повторила я, возвращаясь глазами к монитору ноутбука. Надеялась, что мама сдастся и уйдет, но этого, конечно, не произошло.        - Расскажи мне о нем, - услышав ее просьбу, я замерла с мышкой в руке.        - Зачем? Хочешь его найти и рассказать все самой? - смотреть сейчас на ее лицо было выше моих сил.        - Нет, родная. Я не стану этого делать. Просто хочу иметь представление о том, что за человек отец моего внука, - мама вдруг замолчала, прервавшись почти на полуслове, - Усаги, такое я могу простить только тебе! Мне еще сорока нет, а я уже буду бабушкой, - к моему удивлению, она рассмеялась. Мама отошла к моей кровати, села на нее и похлопала по одеялу рядом с собой, - Иди сюда и расскажи мне о парне.       Я подошла к маме и сразу попала в ее знакомые теплые объятия. Мама поглаживала меня по голове, приглаживая волосы и ждала, когда я соберусь с мыслями.        - Мы с ним знакомы уже давно. Пять лет, чуть больше. Познакомились, когда я пыталась на улице выбросить лист контрольной с плохой оценкой.        - Вот как? - мама усмехнулась, - Он сделал тебе замечание?        - Почти. Я швырнула лист и угодила ему в голову, - воспоминание о том дне заставило меня поморщиться. Тогда мне казалось, что Мамору вел себя очень грубо. Теперь же, понимаю, что сама все начала, - С тех пор мы не переносили друг-друга, но все время сталкивались. Мамору при каждой встрече придумывал мне обидные прозвища — Оданго, Булкоголовая, Пирожок с мясом. Было очень обидно.        - Его зовут Мамору? - уточнила мама. Я кивнула в ответ, - Красивое имя.        - Он и сам очень красивый. Правда характер у него… не слишком хороший. Он бывает грубым, циничным, ироничным. Но при этом Мамору очень воспитанный, образованный. А характер — наверное следствие одиночества. Такая защитная реакция, как Ами говорит.        - Он одинокий?        - Его родители умерли очень давно. Мамору был еще ребенком, - мне рассказал об этом Нефрит. Сам Мамору не стал бы со мной разговаривать о таком. Я тогда невольно задела его самое больное место. В ответ на очередную колкость с его стороны, закричала: «Тебя что, родители не научили, как с девушками нужно разговаривать?». Никогда не забуду, как в одно мгновение потухли глаза Мамору. Хоть внешне он и остался совершенно спокойным. В тот вечер он больше ни слова мне не сказал, да и со своими друзьями не был особенно разговорчив. А потом Нефрит объяснил мне, что тема семьи всегда для Мамору была и останется очень болезненной.        - Тогда, ты тем более должна ему рассказать о вашем ребенке. Он впервые может обрести настоящую семью. Не лишай его такой возможности. Сколько ему лет?        - Двадцать три.        - Вполне взрослый, чтобы принять верное, взвешенное решение, - мама поцеловала меня в макушку, поднялась и вышла из комнаты.       А я осталась размышлять. Снова мама помогла мне увидеть другую сторону ситуации. «Он впервые может обрести настоящую семью». А нужна ли ему эта семья? Если бы он нуждался в близких людях, давно уже женился бы. Мне иногда кажется, что ему вообще никто не нужен, кроме его четверых друзей, с которыми он понимает друг-друга не то что с полуслова, а вообще без единого звука. Да и с удовлетворением своих «мужских потребностей» у него нет проблем. То, что я оказалась в своем теперешнем положении — прямое тому доказательство. Мамору из тех парней, которым достаточно лишь только поманить за собой, всегда найдется девушка, готовая пойти следом. Так же, как я пошла.       Я набралась смелости только через два дня. Но даже стоя рядом с его квартирой, сомневалась. Именно поэтому, когда Мамору открыл передо мной дверь, я чуть не сбежала.       В голове роились мысли, которых там не было раньше. А что, если он живет с девушкой, просто я об этом ничего не знаю. Или он захочет забрать у меня малыша, посчитав, что Оданго не сможет достойно воспитать его ребенка.       Мамору сам удержал меня, впустил в свою квартиру. Увидев его кошку, я очень удивилась. Никогда не думала, что Мамору может заботиться о ком-то на протяжении долгого времени.       Если он не захочет общаться с ребенком, мне самой когда-нибудь нужно будет рассказать малышу о его папе. Никаких погибших при пожаре космонавтов. Не знаю пока, как я все объясню ребенку, но он будет знать, что его папа — Мамору Чиба. Что Мамору любит книги, шоколад, старые черно-белые и исторические фильмы. А сегодня я узнала, что он любит кошек. Ребенок будет знать, что его папа очень серьезный и умный человек. И что он просто ошибся, когда отказался от такого замечательного малыша.       Я как могла старалась отсрочить разговор с Мамору. Но вскользь брошенное им ироничное: «Оданго, не тупи!» заставило меня захотеть только одного — как можно скорее оказаться на максимальном расстоянии от этого места и от обладателя квартиры, и от его кошки, которая смотрит на меня так, будто я провинилась перед всем этим миром одним фактом своего существования. Вспомнила, что читала о возможных проблемах для ребенка, связанных с общением будущей мамы с кошками и спешно поднялась на ноги.       С каждой секундой во мне росла уверенность — приходить сюда было ошибкой. То, что мы провели ночь вместе никак не повлияло на отношение ко мне со стороны Мамору. Я ему совершенно не нужна. А значит — и мой ребенок тоже.       Наверное, он совсем иначе представлял себе мать своих будущих детей. Это должна быть милая, но очень серьезная девушка. Прекрасно образованная и без сомнений знающая — как приготовить потрясающий ужин из остатков вчерашнего обеда, как вывести пятно от рыбного соуса с рукава рубашки и как устроить отличную вечеринку для коллег мужа. Такую девушку, он никогда не назвал бы Булкоголовой. От этой мысли стало очень обидно. И за себя, и за малыша, который еще не знает, что будет не нужен своему папе.       Я позволила усадить меня на диван, сжала руки на животе.        - У тебя что-то болит? Может — дать таблетку? - Мамору кажется обеспокоенным, но я только качаю головой.        - Не надо, - я крепче прижала ладони к животу. Мне казалось, что так я смогу получить поддержку от нашего ребенка, - Сядь, пожалуйста.       Еще секунда передышки. Нужно как можно скорее закончить с этим непростым делом, встать и уйти отсюда, не выслушивая всего того, что он может мне ответить на эту новость. Если бы он любил меня, наш ребенок был бы желанным и для него тоже.       Он сел в потертое кресло напротив того дивана, куда усадил меня.        - Я беременна. И хочу сохранить этого ребенка, - ну вот. Сказала.