В гостях у Бараша

- О боже! Сколько же можно? Эти двое просто сводят меня с ума! С самого утра они именно под моим окном играют в мяч. Почему не под другим? Я не могу сосредоточиться на стихотворении, ни строчки за полчаса! Хватит, мне надоело. Бараш нервно распахнул двери своего домика и оглядел лужайку, на которой весело бегали за мячом Крош и Ёжик. Он напустил строгую гримасу на лицо и подошёл к ним. - Играете? - Играем! – хором ответили друзья. - Давай с нами! - Нет! - резко ответил Бараш. Он буквально сверлил взглядом друзей. - Вы тут уже достаточно долго под моими окнами шумите и не даёте мне поймать вдохновение! Ясно? Вы бы не могли куда-нибудь в другое место переместиться и там играть, кричать и веселиться? - Но мы же не знали, что мешаем тебе! – виновато промямлил Ёжик. – И… извини, Бараш…. Он всегда так нервно реагировал на этого ежа, или это только в последнее время?... Бараш чётко ловил себя на мысли, что с каждым его словом Ёжик становится ему противен, невыносим… Он даже толком не понимал, почему он так к нему стал относиться. Ведь он такой же друг, как и Крош…. Он вежливый и заботливый, скромный и умный, но нет! Всё не так, когда он рядом – просто не так! Другое дело Крош… Беззаботный, глупый, невероятный просто, кролик… Сколько радости испытывал Бараш, когда проводил время с ним! Сколько раз его посещало вдохновение, когда он вечером возвращался домой, проведя пару-тройку часов в гостях у Кроша! А те прекрасные стихи, что были посвящены только ему! Глядя ему в глаза, Бараш забывал обо всём, он ловил каждое мгновение, когда Крош, как бы шутя или по-товарищески обнимал его или прикасался своими лапками к его копытам. Но почему все сложилось именно так? Почему они были просто друзьями и… самое главное: почему Ёжик был его лучшим другом? Ведь он(Бараш) знал о нём гораздо больше, он был ближе к нему, он понимал его с полуслова, что казалось порой просто непостижимым! Своей поэтичной душой Барашу было больно ощущать, то, что, возможно между Крошем и Ёжиком могло бы быть нечто большее, чем дружба…. Что, если Ёжик испытывал к Крошу то же, что испытывал к нему Бараш? - Бараш, ты чего застыл? – оборвал пелену мыслей в его голове голос кролика. – Ба-раш… Он смотрел сейчас прямо ему в глаза, стоял так близко, что можно было ощутить его частое дыхание, можно было слегка угадывать биение его маленького сердечка…. Бараш медленно прикрыл глаза, ничего не отвечая, сейчас он не смог бы сказать ничего вразумительного от того, что внутри него кипела буря эмоций. Ёжик похлопал его по плечу, подливая масла в огонь, но сейчас Бараш видел перед собой лишь Кроша. - Всё хорошо, друзья мои! – выдавил наконец он из себя. – Я просто хотел вас пригласить к себе на чай с пирожным! - Ну тогда другое дело! – радостно оживился кролик, приобретя прежнюю веселость на лице. – Беги ставь чайник, а мы сейчас поднимемся! Бараш резко развернулся и ушел к себе в домик, оставив друзей позади. Ёжик обернулся к Крошу с непонимающим видом. - Так что это сейчас с ним было? - Не знаю… – беззаботно протянул Крош. – Он же у нас натура поэтичная, так сказать, его понять трудно! Главное, что сейчас он в хорошем настроении, в гости позвал, значит, всё хорошо! Не видя ничего перед собой, Бараш на ощупь практически добрался до маленькой тесной кухоньки. Первым делом он кинулся к раковине, чтобы умыться холодной водой, дабы привести распаленный рассудок в чувства, а уж после наполнил чайник и поставил его подогреваться. На столик, покрытый старенькой кружевной скатертью, поэт выставил три чашечки на блюдечке, корзинку с шоколадными конфетами и эклеры на тарелочке с золотистыми узорами. Спустя считанные мгновения в дверь вихрем ворвался неугомонный кролик со своим верным угрюмым прихвостнем Ёжиком. «И что ты здесь делаешь, ошибка природы?» - мысленно обратился гостеприимный хозяин к своему колючему гостю, снисходительно улыбаясь. - Ну, что стоим? Кого ждем? Где сладости, Бараш?! О, нетерпеливый! Барашу порой казалось, что этот сорванец никогда не научится хорошим манерам, о которых так изящно излагалось в его любимых книгах. Бараш быстренько засеменил на кухню, где только что закипела вода для чая. - Садитесь за стол, я сейчас… - промямлил с кухни Бараш. Гости тут же заняли свои места и с нетерпением ждали, когда ароматный горяченький чаек наполнит белые, словно игрушечные, кружечки. Ёжик жадно глядел на свеженькие эклеры, не смея притронуться к угощению раньше, чем хозяин сядет за стол, а Крош тем временем бесцеремонно уплетал конфеты, даже не пытаясь изображать из себя приличного гостя. - Крош… Ты бы подождал немного. Ты же в гостях… - как всегда нудно наставлял Ёжик. - Ой, да брось ты эти манеры! Кому они нужны, когда тут ТАКОЕ! Такая вкуснятина! – с набитым ртом отвечал кролик. – И к тому же, он, то есть Бараш, он наш друг, так что можно. Ёжик осуждающе покачал головой и надменно отвернулся от сладостей и увлеченного уничтожением конфет друга. В это время Бараш вошел в комнату, подошел к столу и стал аккуратненько разливать чай по чашечкам. Белый ароматный пар клубился над ними, наполняя комнату приятным мятно-клубничным ароматом. Наполняя чашку Ёжика, Бараш слишком уж загляделся на то, как подрагивают ушки Кроша, когда тот особо тщательно с большим удовольствием лопает конфетки, и потому горячий чай безо всякого труда перелился за фарфоровые края, и жгучие ароматные струйки обожгли лапу ежа. Тот с возгласами «Ай! Ой! Ох!» сорвался с места, подтолкнув ещё не успевшего ничего толком понять Бараша, и чайник в его руках(копытах), резко покачнувшись, весь полностью опрокинулся на несчастного гостя. - Бараш! Что ты делаешь?! Мне же больно! – принялся ворчать Ёжик, дуя на покрасневшие пальцы и нервно переступая с одной ноги на другую. Крош сначала чуть под стол не упал от хохота, как сторонний и довольно циничный наблюдатель, но когда он увидел, что на глазах друга от боли навернулись слезинки, он поспешил к нему. В один прыжок преодолев расстояние, Крош оказался рядом с «раненым». Он аккуратно подхватил его лапку с какой-то воздушной нежностью и, поднеся её ближе к губам, легонько подул на ярко-алые места от ожогов. - Ну что ты? Сильно больно? – взволнованным голосом спросил кролик. Бараш сверлил взглядом эту слащавую парочку, а внутри все буквально пылало от ненависти и ревности, и раздражения. Ёжик посмотрел в глаза Крошу, кивком отвечая на вопрос. - Ну, Ёжик, ты это, не реви, слышишь? Все хорошо будет. Хочешь конфетку? – Схватил из вазочки шоколадную конфету в форме сердечка и поднес её ко рту Ёжика. – Все скоро заживет, вот увидишь. Дальше Бараш видел все, словно в замедленной съемке. Ёжик, поправляя очки на мокром от слез лице (морде), приоткрыл свой рот, чуть высунув язык, куда мгновением позже из лапок Кроша плавно опустилась шоколадная конфета. Далее кролик похлопал друга по плечу, на что тот ответил дружеским объятием. - Пойдем отсюда, Крош… - неуверенно пробормотал Ёжик. Терпение Бараша достигло своего предела. Он двинулся прямо к ничего не понимающим друзьям, сшибая стулья на своем пути и сметая фарфоровые чашечки со стола. Они звякали, разбиваясь, в такт его шагам. - Никуда вы не пойдете! – выпалил он. – Сядь, Крош! – ухватился за плечи кролика и усадил его на единственный устоявший после «грандиозного шествия» стул. – Ты! – обратился к Ёжику. – Иди сюда. Сюда, я сказал! Ёжик испуганно отпрянул назад, к выходу, но Бараш быстрее него оказался около двери. - Даже не смотри на меня такими удивленными глазами, колючий извращенец! – дрожащим от гнева и напряжения голосом прошипел гостю Бараш. - Что с тобой?! Бараш, о..опомнись! – взмолился несчастный, но Бараш его не слышал. - Закрой свой рот, Ёж. Бараш небрежно провел рукой(копытом!) по запачканным шоколадом губам Ёжика, как бы утирая их, а затем резко пихнул его на пол. - Бараш! Пожалуйста, не надо нервничать… - бормотал сбитый с ног и с толку невинный гость. Нет, ничего уже не могло остановить Бараша, ведь на то он и баран! Он грубо схватил Ёжика за руку, не давая подняться с пола, а затем пару раз ударил его лбом о косяк двери. На пол закапала теплая кровь. Хилый, неспособный дать отпор, Ёжик тихо плакал в уголке, Крош почему-то не поспешил на помощь другу, а стоял, будто завороженный, у стола и лишь наблюдал за всем. Бараш куда-то отошел, но вскоре вернулся с веревкой. Удивительно, но Ёжик даже не сопротивлялся, когда его привязывали к батарее, удивительно, что энергичный кролик даже не шелохнулся при виде этой довольно жестокой картины. Удивительно! Все складывалось в пользу Бараша. И никому не известно было, что творилось в это время у него в голове, в сердце. Он буквально горел изнутри! Конечности дрожали от напряжения, шерсть слипалась в некрасивые клочки от пота, а при взгляде на обезволенного его же силой Кроша становилось ещё хуже: вновь бросало в жар, а в паху начинало возбужденно пульсировать. Обездвижив наконец-то колючего друга, Бараш, медленно и тяжело дыша, подошел к кролику. Тот еле дышал, казалось бы. Такой беззащитный, хотя когда-то он изучал боевые искусства, чтобы защитить себя и своего бесценного Ёжика. - Что же ты застыл, дорогой мой друг? – сдавленным и немного хриплым голосом спросил «гостеприимный» хозяин у своего второго гостя. - Бара-аш… Ты чего наделал? – Крош явно ещё не отошел от шока. – А, Барашик, отпусти его… - Я ещё ничего не наделал, ясно?! Злобно сверкнув глазами он сделал ещё один шаг к Крошу, они оказались прижаты друг к другу вплотную. Крош часто дышал и переводил свой растерянный, абсолютно наивный взгляд то на Ёжика, то на Бараша. - Расскажешь мне, во что ты играл с этим, - бросил презрительный взгляд на ежа. – С этим твоим лучшим другом? Я, может быть, тоже хочу поиграть, Крош… После того как он произнес его имя, вернее, почти прошипел его на ухо кролику, возбуждение достигло максимального предела. Молодой упругий член уперся в мохнатую невинную ляжку Кроша. Разливающийся по всему телу поток страсти лишал воли не меньше, чем те крепкие веревки, которыми был привязан Ёжик. Копыта Бараша хаотично поглаживали тело прижатого к столику Кроша, но тот все стоял, замерши в той же позе. - Не молчи, Кррошш… О Боже, не дыши так часто! – Бараш, закатив глаза и прижавшись щекой к груди Кроша, принялся поглаживать его бедра и ягодицы. – О, да…. Да, мой дорогой, тебе тоже это нравится… Крош нервно сглотнул, когда почувствовал, что его «кроличье хозяйство» налилось кровью и теперь жадно льнуло к телу рогатого соблазнителя. Он попытался убрать с себя неугомонные копыта Бараша, но лапы его не слушались. Тело отказывалось подчиняться мозгу и здравому смыслу. Пара горячих поцелуев в шею, а затем в грудь, где-то в районе спрятанных под шерстью крошечных сосков, лишили его воли окончательно. Он просто обмяк в жарких объятиях Бараша, шепча что-то нечленораздельное и тихо постанывая. - У тебя это в первый раз, Крош? – практически прорычал Бараш (что было и вовсе ему не свойственно). - Ммм… Продолжай.. Пожалуйста… Оох… - простонал Крош, потираясь о бедра Бараша. Внезапно ласки прекратились, последовал долгий чувственный поцелуй в губы, а затем Бараш, грубо схватив друга, повернул его спиной к себе. Крош не совсем понимал, что происходит и почему прекратились ласки, но все же безукоризненно подчинялся Барашу. Одним движением тот заставил кролика согнуться. Аккуратно подхватив его снизу за живот, он опустил Кроша лицом на стол. Крош не видел, что происходит за его спиной, он слышал лишь скрип пола под его копытами, стук каких-то ящичков, судя по всему – буфета, звук открывающейся металлической крышки, которая в последствии упала на пол, и что-то громко было опущено на поверхность стола рядом с головой Кроша. Минута затишья, а после… Что-то прохладное коснулось напряженного упругого анального отверстия Кроша. По телу кролика пробежали мурашки, он напрягся. - Крош.. – прошипел над ухом Бараш. – Ты должен расслабиться. Будет немного больно… Ты потерпи, ты же большой мальчик. Крош бросил всю свою оставшуюся волю на то, чтобы хоть как-то расслабить свое скованное, дрожащее тело. Тонкое копытце Бараша потихоньку стало проникать внутрь Кроша, растягивая его. Твердое копытце. Затем проход на мгновение опустел, чтобы заполниться вновь, но уже абсолютно другой конечностью Бараша. Как он и предупреждал, было больно, но в то же время это были абсолютно новые чистые ощущения. Бараш вошел в него наполовину и начал медленно двигаться вперед-назад, давая неразработанному девственному анусу Кроша привыкнуть к этой заполненности. Глаза обоих застилал пот. В комнате было слишком жарко, или же это они сами пылали от своего желания и страсти. Бараш постепенно ускорял темп, входя все глубже. Было уже не так больно, сколько приятно. Возбужденный член Кроша, так удачно упершийся в ножку стола, терся о прохладное лакированное дерево с каждым новым толчком. Бараш утопал в этом окрыляющем ощущении полного обладания своим «запретным плодом». Он толкался все сильнее и быстрее, глухо постанывая, заставляя стонать под собой Кроша. Такого он даже представить себе не мог, ни во сне, ни в самых откровенных фантазиях, но все же это происходило на самом деле. Всю свою любовь к этому маленькому озорному кролику, всю ревность, всю боль он отдавал ему сейчас. Разрядами тока отдавалось в теле каждое новое движение. Стук крови в висках заглушал порой даже стоны. Эти двое упивались друг другом на милом обеденном столике в тесной комнате, не стесняясь ни осуждающего, но горящего желанием, взгляда третьего лишнего, что стонал от дикого возбуждения вместе с ними, всеми забытый, связанный и униженный. Ёжик не пытался ничего сказать, он лишь почти безрезультатно пытался притереться к веревке напряженной плотью, стыдясь себя, стыдясь этого разврата, все ещё ощущая боль от ожогов. Внезапно Крош в голос всхлипнул, когда Бараш вошел в него до самого упора. Но нет, это вовсе не был крик о помощи - это был отзыв всего его существа на невероятное удовольствие, которое невозможно было описать тем скудным словарным запасом, имевшимся в распоряжении кролика. Еще раз. Бараш, похотливый поэт, задевал что-то внутри него, что заставляло содрогаться от удовольствия и стонать, и плакать. Крош изо всех сил подавался бедрами навстречу входящему в него Барашу. Ему хотелось чтобы тот, незнакомый доселе, кудесник сверху, что называл себя Барашем, входил еще глубже, задевал ту самую точку ещё чаще, ему хотелось испытывать это удовольствие беспрестанно, до боли, до изнеможения. Ёжик в углу, привязанный к батарее достаточно крепко, не в силах бежать ни от себя, ни от своего возбуждения, ожесточенно терся членом о теплую толстую веревку, глядя на то, как «друг» и «лучший друг» получают удовольствие. Чувство обиды, похоть, тайные желания – все, что интересовало его в данный момент. Он никогда не признался бы себе в том, что хочет Кроша ни чуть не меньше, чем хотел его Бараш, если бы не этот случай. Он никогда не получит Кроша, никогда. Он слишком правильный, слишком колючий, просто лишний. Слезы катились из глаз, размывая вожделенную и ненавистную одновременно картинку. Крош стонал сильнее и громче, стол и половицы скрипели от их телодвижений. Еще один возглас этого кролика, и он не выдержит, взорвется, распадаясь на тысячи атомов. Громкое « Аах!», и Ёжик кончает на свои путы, обмякая под тяжестью своего стыда. Бараш продолжает уже бесконтрольно и сильно вбиваться в Кроша, пощипывая его за ягодицы, достаточно больно, дабы усилить ощущения. О, если бы он мог войти в него целиком сразу, ворваться, словно пожар в двери теплого гостеприимного дома, творя свою обжигающую поэзию повсюду, завладеть им без остатка, поцеловать его в маленькое, отчаянно клокочущее сердечко, а после раствориться в нем. Ах, раствориться. Он сбивается с темпа, захваченный полетом мысли. Крош вздрагивает под ним в преддверии приближающейся волны оргазма. Толчок. Ещё один. Они кончают вместе, погружаясь в пылающий греховный рай. Крош неподвижно лежит на столе. Бараш, пошатываясь, отходит в сторону. Ёжик издает какие-то непонятные звуки, возможно, пытаясь что-то сказать, но Бараш не слышит этого. Он помогает встать Крошу, покрывая его влажное от пота и слез лицо нежными поцелуями. Затем идет к Ёжику, то и дело опираясь на стены, развязывает свои хитроумные узлы, освобождая пленника. Тот, лишь почувствовав свободу, бросается прочь из уютного домика бывшего друга. Крош, не говоря ни слова, плетется вслед за ним. Кто они теперь друг другу? Как будут смотреть в глаза Барашу, друг другу, остальным. Бараш остается один в опустевшем доме. В приятной прохладе вдохновения. Сейчас его ничего не волнует. Он поднял один из стульев, поставив обратно к столу, подобрал с полу металлическую крышечку, закрыл обратно банку с малиновым вареньем и убрал её в буфет. Из выдвижного ящичка стола он вытащил чистый лист бумаги, чернильницу и перо. Кажется, сегодня он получил такую порцию вдохновения, которой ему хватит и на этот волшебный вечер, и на прекрасную ночь. И он точно знает, кому он посвятит свою новую поэму.