Жертвы на алтаре любви

Сосиска проснулась. Ей было жарко. Осмотрев себя, она поняла, что её приготовили. Рядом с собой она обнаружила гречневую кашу, такую же дымящуюся и горячую. Она восхищённо смотрела на сосисочку: глубокий взгляд бездонных глаз, томно приоткрытый рот и причудливые изгибы тела завораживали. Каша собралась с духом и выпалила: – Я люблю тебя больше жизни! На что сосиска грустно ответила: – Прости… Но я не люблю тебя. Гречневая каша застыла, словно поражённая молнией. Слова возлюбленной долго отдавались эхом в её ушах. Отвернувшись, она долго и безудержно рыдала, проклиная свою жизнь. Сосиска почувствовала себя очень виноватой, но заставить себя полюбить кашу она не могла. Неожиданно на противоположную сторону тарелки опустилась, словно ангел, сошедший с небес, вторая сосиска. Сосиски тотчас полюбили друг друга, они хотели быть вместе, но их разделяла гречневая каша. Они не могли даже перекатиться друг к другу, потому что микроволновка чуть искривила их, но всё же не испортила той чистой природной красоты, которой были наделены сосисочки. В гречневой каше, увидевшей это, закипела ярость. Она схватила вилку и воткнула её во вторую сосиску. Из пронзённого тела хлынул кетчуп, из горла вырвался хриплый крик, полный боли. Гречневая каша, безумно хохоча, вновь и вновь втыкала вилку в нежные бока, наслаждаясь красными фонтанами и вылезающими внутренностями. И тут она заметила взгляд своей любимой. Сосиска в ужасе смотрела на неё сквозь слёзы и тихо всхлипывала. Каша, осознав, что даже так она не получит сердца сосисочки, замахнулась вилкой. – Ты не досталась мне, так не достанься же никому! – и, глядя в такие любимые глаза, которые были теперь полны страха и боли, гречневая каша вонзила вилку в грудь сосисочки. Она начала хрипеть и задыхаться, кашляя кровью. Каша наклонилась и поцеловала сосиску. Дрожа, сосисочка в последний раз посмотрела на неё. Её последний взгляд был полон печали, она прошептала: «Мне жаль». Гречневая каша утёрла слёзы и отсекла своим орудием голову возлюбленной. Ей не хотелось, чтобы сосисочка провела свои последние секунды жизни в мучениях. Прижавшись всем телом к сосиске, гречневая каша зарыдала в истерике. Она целовала, гладила остывающий труп, что-то шептала, снова плакала, орошая слезами огромную рану. Каше казалось, что это рана в её душе. Она слепила из себя некое подобие члена и, раздвинув края раны, начала трахать сосисочку. Кетчуп пошло хлюпал и вытекал наружу, и это заводило кашу. Она кончила кашей, наполовину засыпав собой сосисочку, и взяла отрезанную голову. На подбородке запеклась кровь, застывшие в одной точке глаза помутнели. Развернув голову горлом к себе, каша выебала и её. Кругом всё было в кетчупе и каше. Осознав содеянное в безумии, гречневая каша пришла в ужас и хотела покончить с собой, но она была кашей, и окровавленная вилка просто проходила насквозь, не причиняя вреда. Гречневая каша рыдала, задыхаясь в истерическом вопле. А потом пришёл автор, и, произнеся «О, с кетчупом будет заебись», съел их всех.