С драгоценным ошейником

Свет еле-еле проникает в комнату, обставленную в средневековом стиле. Темно-бардовые тяжелые шторы кажутся ярко-алыми от отражающихся солнечных лучей, и вся комната окрасилась в этот алый оттенок. Вся, кроме белой кожи девушки, лежащей на кровати. Теперь она не такая юная, как раньше. Серые, когда-то наивные глаза, отныне заполнены бесконечной болью и холодом. Голода в них пока нет - она недавно насытилась. Она снова убила. По Его приказу. Влада, лежа в белоснежных накрахмаленных подушках, была похожа на куклу. Сломленную и бесконечно прекрасную, которую Он приручил. Такое же белое платье, почти детское, было для нее чужим, сшитым с чужого плеча. Но Он велел носить именно это платье. Ему нравилось ее ломать, это усилилось, когда Он вступил на престол и официально стал Темнейшим. Уже несколько лет подряд она сверкала на Балу, затмевая своей красотой любого вампира. Влада всегда находилась подле Него, готовая исполнить очередной приказ. А медальон... Как бы не хотела Влада спрятать его под одеждой, Он не позволял ей этого. "Пусть все видят, кто ты такая, пусть никто не посмеет перечить тебе, как не смеют перечить мне!" - кажется, именно так Он сказал, а потом с нежностью поправил ее волосы, переливающиеся в свете сотен свеч. Влада чувствует кожей Его приближение. Вот Он поднимается по лестнице, вот идет по коридору, заворачивает за угол... Дверь открылась. Теперь уже в реальности. Сердце пропускает удар, а потом начинает биться с удвоенной скоростью. От волнения, от счастья, от ненависти. Она ненавидит ошейник на своей шее, которому дали красивое имя - семейный медальон. Она любит Его, но проклинает за то, что теперь стала чем-то вроде красивого дополнения ко всем остальным привилегиям Темнейшего . - Ты не спишь, я знаю, - шепчет Он на ухо. Так трепетно и нежно. Только для нее. - Влада... Если не ответить, Он разозлится, но ведь Ему нравится, когда Влада злит Его. Его... - Величество... - выдыхает фразу девушка. Он смеется. Не зло и надменно, как над остальными, нет. Так Он смеется только для нее. Но чувство юмора у него поменялось. И, надо сказать, не в лучшую сторону. - Я пришел, чтобы спросить тебя... - начинает говорить Он, но Его прерывает смех. Нервный, немного истеричный, как будто в комнате разбилось стекло. -...Что ты хочешь в качестве подарка? Влада продолжает хохотать. Это же правда смешно - сколько времени Он не спрашивал ее мнения, решая все за нее. Белоснежные подушки уже давно валяются на полу. Она вдруг резко замолкает. - Раньше ты прекрасно обходился без моего мнения, - говорит она, немного безумно поглядывая в Его глаза. - Или что-то изменилось, о Темнейший? Он продолжает молчать, изучающе смотря на нее. А потом оказывается слишком близко к ней. Влада не удивляется - она привыкла к Его выкрутасам. Он дразнит ее, едва касаясь губами ее кожи, так и не прикасаясь к ней. Влада не знает, сколько проходит времени, когда она наконец-то чувствует Его губы на своих. Медленно течет Вечность, давая им время. Или его имитацию. Руки, дразня, дергают Его за волосы, заставляя смеяться. Багровые глаза полыхнули, словно в них плеснули бензина. А теперь смеется она. Они перестают существовать на какое-то время, сливаясь вместе. И время перестает существовать вместе с ними. Белые накрахмаленные простыни теперь измялись переставая пахнуть стиральным порошком, от которого хотелось чихать. Одно неверное движение - девушка порвала кусок ткани, который до этого сжимала в кулаке. От этого Он снова смеется - хрипло и надтреснуто. А Владе надоело это, пусть смеется над кем-то другим, но не над ней. Она кусает Его в плечо, и ее белые маленькие аккуратные клыки оставляют две кровоточащие царапины. Смех смолкает. Теперь хитро улыбается она. Они проснутся завтра, рано утром, еще до восхода солнца. Он медленно поднимется и начнет одеваться, а она продолжит смотреть на Него, восхищенными глазами, забывая о медальоне на своей шее. Забывая о своей ненависти. Только когда Он откроет дверь, чтобы покинуть комнату, услышит едва различимое, среди всех звуков старого дома: - Гильс... Улыбнется и закроет дверь.