Последнее желание

Холод. Вокруг остался лишь холод. Мокро. Вокруг вода. Радость. Он спас кого-то. Грусть. Он оставил там кого-то. Отчаяние. Он уже никогда туда не вернётся. Каштановые волосы окрасились в чистый белый, который обозначил начало новой жизни. Он распахнул глаза. Они полыхнули в последний раз, на прощание, шоколадным цветом и изменились. На холодные, голубые глаза, которые обозначали, что ничего уже не вернуть. А в голове было лишь одно слово. Имя. Но не его. Эмма. Пузыри воздуха вырвались изо рта. Парень наконец-то полностью пришёл в себя. Джек. Его имя Джек. Джек стал судорожно молотить руками, отчаянно стараясь вырваться из водяного плена. Рука дотянулась до края льда и зацепилась за эту хрупкую кромку. Зацепился за последнюю надежду, не желая отпускать её. Подтянулся. Долгожданный воздух обжигал лёгкие. Ночь. Сейчас явно была ночь. Взгляд Джека поднялся на ночное небо. Звёзды. Яркие огоньки, что улыбаются тебе. И луна. Такая величественная. Такая большая. И такая яркая. Она дарила свет и тепло. И она, будто бы пыталась что-то сказать этому потрёпанному мальчику. — Луноликий, — раздался тихий шёпот в тишине. Прошлое — оно уходило. И приходило будущее, оповещая его о новых обязанностях. Всё это само собой укладывалась в голове. Будто бы, это луна всё рассказывает ему. Но Джек не хотел этого. Не хотел забывать своё прошлое. И он вновь отчаянно схватился за это имя. Эмма. Он не хочет её забывать. -Луноликий, прошу… Я ведь всё равно всё забуду, да? Своё прошлое? Пожалуйста, Луноликий, прошу, дай мне с ней попрощаться. Попрощаться с моей сестрёнкой. А потом, я всё забуду. Зато она будет помнить, — тихо шептал Джек луне. Нет, Луноликому. Лунный свет заколебался. Он, будто бы, не знал, что ответить этому мальчику. Но свет вновь стал ровным. Он вновь уверенно освещал и защищал округу. Больше не было сомнений. -Спасибо! — радостный вскрик парня разрезал ночную тишину. — Спасибо, тебе, Луноликий! Мальчик радостно засмеялся и поднялся с колен. Он побежал в сторону деревни. Скорее, скорее найти свою сестрёнку! А, названный Луноликий смотрел на этого мальчика с одобрением. Он сделал правильный выбор. Может, воспоминания можно стереть, но эмоции останутся с тобой навсегда. А мальчик бежал, спотыкался об камни в темноте и снова поднимался. Вот, он увидел первые огни деревни и побежал ещё быстрее. Ещё чуть-чуть! Люди должны были смотреть на это удивлённо и ошарашенно, но они попросту ничего не видели. Они не видели этого беловолосого мальчика, что так куда-то стремился. Ведь теперь его уже никто не увидит. Только его сестрёнка. Но и она вскоре его уже никогда не увидит.  Вот, он. Вот, этот дом. Его дом. Он помнит, как он однажды свалился с крыши, пытаясь достать мяч своей любимой сестрёнке. Он помнил, как потом смеялся, а сестрёнка бегала вокруг, проверяя, не ушибся ли тот? Он помнил, как его потом ругала мама, как она за него волновалась. Он помнил всё. Но Джек понимал и сам — это ненадолго. Ненадолго. Скоро и это забудется. Все эти воспоминания старались, не щадя своего хозяина. Он уже забыл, как собирал с мамой ежевику и поранил тогда ещё такую маленькую и детскую ручку. Как к ним пришёл врач, когда маленький Джек заболел. Он забыл всё это. И он уже никогда этого не вспомнит. От этого болело сердце. Но сейчас он встретится со своей сестрёнкой. И из-за этого, всё остальное отходило на второй план… Джек подошёл к одному из окон. Там сидела его мать возле камина. Она сидела на коленях и горько плакала. Её сын умер, как же ей не плакать. Джек смотрел на всё это с болью в глазах. Он хотел бы и ей сказать что-нибудь. Успокоить. Но не мог. Джек знал, его мама сильная, она справится, а сестрёнка… Ей надо помочь. Он отвернулся от окна. Джеку надо найти свою сестру, ему некогда сожалеть. Он и не будет. Может, если он всё забудет, то это будет к лучшему? Джек увидел щуплую детскую фигурку, что сидела на снегу. Она не плакала как мать. Ведь не было слёз. У неё внутри была лишь пустота. Как будто у неё забрали что-то очень важное, как сердце или печень. Что-то важное, без чего жизнь теряет смысл. И всё это из-за неё, из-за неё одной. Джек смотрел на, уже без сомнений, его сестрёнку и не мог пошевелиться. Всё тело онемело и не хотело повиноваться их непосредственному хозяину. Какая же она грустная. Интересно, а ей не холодно? Нога сделала один шаг. Послышался хруст снега. Следом ещё шаг и ещё. А снег хрустел и хрустел, а девочка будто бы и не замечала этого хруста. Джек подошёл к ней вплотную. Вот она — его сестрёнка. Такие же волосы, что были и у него, такие же шоколадные глаза. Они были так похожи. Но не теперь. Теперь у Джека белые волосы и холодные голубые глаза. Он коснулся такого родного ранее плеча и тихо спросил, будто бы боясь что-то сломать или разбить в этом моменте: -Эмма, почему ты не спишь? Девочка не ответила. Она сначала, вообще, никак не отреагировала. Но через пару секунд, она вышла из своего мирка, полного боли, пустоты и отчаяния. Она вышла на знакомый ей голос, на такой родной и любимый. Она вздрогнула. -Джеки? Она обернулась и наткнулась не на те долгожданные тёплые шоколадные глаза с искоркой смеха, а на грустные голубые глаза. Но это был он. Он! Её любимый братик! Джеки! А Джек рассматривал свою сестрёнку, наверное, в последний раз и он это прекрасно понимал. Он хотел запомнить каждую чёрточку её лица, родинка над губой, глаза, что были теперь обеспокоенны братиком и смешной детский нос. Он хотел, но он не запомнит. Он забудет и это. -Джеки, ты что, призрак? — спросила удивлённо Эмма, сверкая своими большими глазами. И эти большие наивные глаза убрали всё: ту грусть, от осознания того, что скоро он всё забудет, ту боль, что принесли ему слёзы матери и то отчаяние, что приходило с этим осознанием. Остались лишь они вдвоём. И раздался смех. Чистый, заливистый, громкий и искренний. -Братик, что смешного? — девочка обиженно надула щёки, от чего Джек ещё громче засмеялся. Через пару минут беловолосый всё-таки перестал смеяться и утер слёзы, что возникли от затянувшегося смеха. -Прости, не обижайся, — Джек потрепал волосы Эмме, извиняясь, хотя тот знал, что она притворяется и тоже рада слышать этот смех и видеть ту самую искорку веселья в глазах. Но идиллия не могла длиться долго. Не в такой момент, не в таких обстоятельствах. Из глаз девочки полились слёзы. -Зачем?! Зачем ты спас меня?! — маленькие кулачки в ярости били грудь брата. — Ты умер! Умер из-за меня! Всё из-за меня! Да лучше бы я умерла! Как мне теперь без тебя! Я не смогу! Джек вздрогнул. Он и правда мёртв. Мёртв для всего мира. И для неё. Бледные руки охватили такое хрупкое девичье тело. Девочка прижалась к груди брата и заревела в голос. -Не уходи! Пожалуйста, Джек! Никогда не уходи больше от меня! Пожалуйста! Как же ей хотелось, чтобы её был с ней всегда. Чтобы он был рядом всегда. Всегда! Но его слова заставили её вздрогнуть. Такие желанные два слова «Не уйду», не прозвучали из его уст, прозвучали другие два слова, что послышались как в тумане: -Не могу. Джек старался смотреть куда угодно, но только не на свою сестру. Он не смог ей соврать. Не смог сказать, что он всегда будет с ней рядом. А она всё плакала. Её слёзы доставляли ему невыносимую боль. Он её расстроил. Но нельзя, чтобы она и дальше плакала. Иначе она будет плакать всю жизнь. -Эмма. Не плачь. Прекрати плакать, — начал мягко Джека. — Пожалуйста, ради меня. Прекрати плакать и послушай меня. Он ждал. Эмма должна была перестать плакать, ведь он ждал её. Но слёзы всё лились, даже не собираясь прекращать этот поток. Эмма закусила губу и теперь тихо всхлипывала. Она отняла лицо от мокрой от её слёз рубашки Джека. Эмма подняла на него глаза и он тепло ей улыбнулась. Как и раньше. Как будто ничего не было, и как будто бы он не умер только вчера. Но уже ничего не изменить. -Эмма. Ты не виновата. Запомни это раз и навсегда, хорошо? И никогда не говори больше такого. И, Эмма, я не призрак, я жив, просто теперь, я буду Ледяным Джеком. Я… Извини, но я забуду всё это… Если честно, я уже не помню своё десятое день рождение. Я всё забываю. Но прошу. Помни меня, хорошо? Может, это будет тяжело и ты бы предпочла бы меня забыть, но… Просто помни меня, хорошо? И живи, Эмма… Эмма всхлипнула и опять посмотрела на него. Он исчезал. Растворялся в воздухе. Пропадал. Навсегда… -Нет, Джеки! Не уходи, пожалуйста! — девочка стала отчаянно хватать воздух где должен был быть её брат. Но она не могла его коснуться, он стал прозрачным. Но он всё ещё улыбался. Она всё хуже видела его. Он превратился в размазанный силуэт. И последнее, что она услышала перед тем как он полностью исчез, было тихое: -Прости, Эмма. Он исчез: теперь она его не видит. Но он видит её. Он с грустной улыбкой смотрит, как она уткнулась лицом в снег и ревёт. Громко и горько плачет. Он забыл почти всё. Он помнит лишь тот роковой день, когда он умер переродился. Её лицо. Но он забывает, где он тогда был, зачем он туда пришёл, он забыл всё. В тот момент он понимает: нет, лучше бы он помнил всё, ему было бы больно, но он бы помнил. Но уже поздно, ничего не вернуть и не изменить… И последним в воздухе растворяется имя… -Эмма… -Я никогда не забуду Джек… Я помню…