— Как думаешь, им можно рассказать? — спросил Люц, когда они с Гейбом отошли от братьев, пока Миха и Рафи, ничего не замечая, соревнуются в поедании конфет.
— Ты о чем? — не понял Габриэль.
— Я про Ад! — как будто это было очевидно, сказал архангел.
— Я… — Гейб замялся, сам не зная точного ответа. Ведь вроде между ними снова появилось взаимопонимание, доверие, и они вряд ли станут осуждать Люцифера за то, ч то он сделал под влиянием Метки, но нельзя быть уверенным в этом на все сто процентов. — Люцифер, я понятия не имею. Мне кажется, они поймут и помогут от него избавиться, но…
— Подожди-подожди, — мгновенно перебил Люцифер брата. — Я хотел сказать, что… Ну, в общем… Короче, — выдохнул архангел, собираясь с мыслями, — Ад невозможно уничтожить. Я специально так сделал, если вдруг вы захотите избавиться от него. Гейб, даже Отцу такое не под силу. Ад — вечен.
— Да ты издеваешься? — горько усмехнувшись, спросил Габриэль. — Скажи мне, Люцифер, прошу, скажи мне, что ты только что просто пошутил. Что решил разыграть и так далее, только не говори, что все это — правда…
— Тогда я просто помолчу, — негромко пробормотал Люцифер.
— Вот черт, — вырвалось у Гейба.
— Да уж… И все-таки. Стоит ли рассказать Михаилу и Рафи обо всем этом?
Гейб в ответ лишь неуверенно кивнул, понимая, что, если он начнет говорить, то опять запнется из-за незнания того, как старший брат на это отреагирует. Ведь если Рафаил будет еще более менее спокоен, то Михаил, скорее всего, просто придет в ярость от такой новости! И тогда придется молиться, чтобы он не уничтожил половину планеты. Этого точно никто не хочет.
— Привет, — с наигранным весельем и фальшиво натянутой улыбкой произнес Люцифер, вернувшись к братьям, которые только-только закончили свое соревнование (судя по виду Михаила, Рафи все-таки победил). Похоже, архангелы, объедающиеся конфетами, даже не заметили, что двое их братьев отходили на несколько минут.
— Что-то случилось? — спросил Михаил. Люцифер уже хотел было передумать. Среди эмоций, что отражаются на лице его брата сейчас нет ничего, кроме счастья. И, если сейчас Люц расскажет про Преисподнюю, он все испортит. Испортит этот семейный момент, где все они счастливы и просто развлекаются, не думая о проблемах. Может, стоит все так и оставить?
— Люцифер, давай, — подбодрил Гейб брата, подойдя к зоне отдыха, если это можно так назвать, на берегу моря. — Лучше будет, если ты сам ему расскажешь, — произнес третий архангел.
— Что расскажет? Люц, что происходит? — уже обеспокоенно спросил Михаил. Прежде чем ответить, Люцифер ненадолго замялся, пытаясь придумать, как он объяснит Преисподнюю брату.
— В общем, легче будет показать… — сказал Люцифер, после чего он коснулся рукой плеча Михаила, и они, сопровождаемые шелестом нескольких пар крыльев, исчезли.
— Гейб, а что случилось? — спросил Рафаил, когда они остались на пляже вдвоем.
— Тебе этого пока что знать не обязательно, — как можно мягче отрезал архангел.
Ни Люцифер, ни Габриэль не хотели показывать младшему брату то место. С этими стенами, в которых словно переливается лава. С небольшими клетками, в которых должны будут находиться грешные души… Где их будут пытать каждый день. Вечность. Гейб понятия не имел, какие от этого могут быть последствия, или кто будет палачом, но, если это задумал Люцифер, то он определенно точно знал, что делал. Он всегда все хорошо продумывает. И вряд ли созданный лично им мир будет исключением.
Сейчас они ждут реакции Михаила. Раз уж Люцифер рассказал ему, то пути обратно нет. Остается лишь надеяться, что он не прикончит Люца за такое. И Гейба за кампанию.
В этом месте солнце, наконец, прикоснулось к горизонту, мгновенно окрасив в красный цвет чистые воды моря, которые ветерок заставлял еле-еле покачиваться. Каждая небольшая волна, что поднималась над гладью крупного водоема, ловила на себе лучи солнца, отражая их. Все море покрылось блистающей слабой рябью, отчего создавалось ощущение, словно синими и красными тонами переливается само море.
Спустя пятнадцать минут
Люцифер первым появился рядом с братьями, сразу плюхаясь в свое подобие гамака, хватая стакан с недопитым соком и штуки три-четыре конфет, которые он сразу же развернул и сунул в рот. Все разом. Прожевав их и проглотив, архангел сделал большой глоток белой воды. Выглядел он при этом так, словно пытался успокоиться.
— Ну, и? — спросил Гейб через некоторое время молчания. — Как он отреагировал? Мы будем жить? Или… Или он пошёл к…
— Ты мне и слова сказать не даёшь! — возмутился старший архангел, прерывая поток вопросов брата. — Как я могу ответить хоть на один из твоих вопросов, если я не успеваю и рта открыть, как ты уже новые задаёшь? — проворчал Люцифер.
— Я молчу, — усмехнулся Габриэль, как только братец перестал возмущаться. — А ты отвечай уже.
— Нет, Михаил не пошёл к Отцу, — закатив глаза, сказал Люц, сделав затем ещё глоток. — Он пробует уничтожить Ад, но, как я уже говорил, это невозможно, и у него ничего не выйдет.
Еще несколько минут Михаил не появлялся. А когда он все-таки вернулся назад, солнце уже наполовину утонуло в в волнистой синевато-красноватой глади моря. Песок все еще сохранял в себе тепло, но из-за недостатка согревающих лучей звезды, уже не висящей высоко над горизонтом, начал остывать. Теплый ветерок начал усиливаться, поднимая над землей песчинки. Из-за этого волны начали увеличиваться, вырастая на несколько сантиметров выше, ударяясь и разбиваясь о берег громче, чем раньше, приглушая все остальные звуки природы. Ветер буквально вырывал песок, унося его дальше от моря, навстречу зелени, где маленькие желтовато-белые кристаллики затеряются среди широких листьев и пестрых цветов, растущих как в нескольких метрах от кромки воды, так и в глубинах леса.
Как только Михаил появился, Люцифер от неожиданности выронил стакан с белой водой, которая вылилась на песок и тут же в него впиталась. Архангел кинул обиженный взгляд на брата, но, заметив его вид, сразу же отвел глаза, вытягивая руку и вылавливая пару конфет из миски, стоящей на песчаном широком и довольно-таки высоком столе, сразу их съедая.
— Я же говорил, что ничего у тебя не получиться, — пробормотал архангел.
В следующую секунду в руках у Михаила появилось большое ведро ледяной воды, и Люцифер, желая обезопасить себя, соскочил с гамака и отошел на несколько метров от брата.
— Ну, Люцифер, — процедил Михаил сквозь зубы, направляясь к брату, держа наготове сосуд с жидкостью.
Люцифер сразу же рванул в сторону, уворачиваясь от большой волны, надвигающейся на него.
— Тебе от меня не убежать, — громко прошептал старший архангел, после чего кинулся вдогонку за братом.
Следующие несколько минут архангелы носились между сделанной из песка мебелью и гамаком Люсеньки. Поначалу они наматывали полные круги, но Михаил быстро додумался, как таким способом можно подловить брата и чуть в него не попал, но Люцифер вовремя уклонился, продолжая убегать. Только теперь он вырисовывал хаотичные зигзаги, так что Михаил не смог бы понять, куда Люси бежит. Старшему архангелу пришлось следовать прямо по пятам брата, который постоянно делал развороты, не позволяя попадать в себя.
Гавриил и Рафаил просто сидели и наблюдали за этой забавной картиной, поспорив на то, кто первым сдастся — Люси или Миха. Рафаил убежден, что Люцифер станет первым, а Гейб — наоборот, что Михаил выдохнется раньше брата.
— Михаил, мы можем… — начал было Люц, приостановившись, но в следующую секунду ему пришлось замолчать, уворачиваясь от волны ледяной воды. Выпрямившись, архангел договорил. — Мы можем решить все мирно.
— Ага, и разговор наш будет таким же милым, как этот твой чертов Ад, — произнес старший архангел. Раздался щелчок пальцев, и ведро снова оказалось полным. Люциферу опять пришлось уворачиваться, огибая зигзаги вокруг мебели из песка.
— Так, все, перестаньте вести себя, как дети, — когда ему все это надоело, сказал Гейб, поднимаясь, словно это он старший брат, а эти двое — вечно задирающие друг друга младшенькие. Он бы не стал рушить эту забавную картину, если бы братья не маячили перед глазами, и холодная вода, отлетая от песка или «мебели», не попадала на него, походя на мелкий противный дождик.
Люцифер тут же воспользовался тем, что появился новый «предмет», за которым можно спрятаться, и, подождав, когда Михаил запустит свою воду, уклонился, после чего мигом рванул к брату. Он знал, что Миха не станет обливать Гейба.
И следующие пару минут архангелы кружили около младшего брата. А он что? А он ничего. Гейб просто стоял и ждал, пока это ребячество закончится, и они смогут решить, что делать с Адом.
Нет, Михаил, конечно, был настроен серьезно, но, похоже, он уже позабыл, почему он вообще начал злиться на Люси, и теперь просто развлекался. Люцифер зациклился на том, чтобы любыми способами избежать поливки ледяной водой, а Рафаил попросту не понимал, что происходит, ведь что такое этот Ад и с чем его едят ему никто так и не объяснил. И начинало возникать ощущение, что Гавриил — тот самый архангел Гавриил, который обычно больше всех шутит, — на данный момент самый серьезный и ответственный из всех четырех братьев.
— Эй, — через какое-то время снова попытался вернуть братьев в реальность Гейб. Ноль реакции. — Прием! Небеса вызывают Люсю и Мишу! — уже громче сказал он. Все еще ноль реакции. — Нет, ну вы просто издеваетесь, — тихо пробормотал архангел себе под нос. Внезапно ему в голову пришла неплохая идея. Он может прекратить все это, если сшибет обоих на землю. — Вы сами напросились, — предупредил он прежде, чем начать действовать, но, как и предполагалось, ни Люцифер, ни Михаил не отреагировали и на это.
Через мгновение почти потемневшую улицу залило ярким золотистым светом. От неожиданного резкого удара оба бегающих брата с грохотом упали на все еще тепловатый песок. Ведро Михаила откатилось от архангела в сторону на несколько метров.
Между двумя ранее гоняющимися друг за другом братьями стоял Гейб, который не мог не порадоваться, что он сумел поймать подходящий момент. Из его спины возвышались над землей три пары огромных крыльев, перья которых развевались на ослабевшем ветерке, с исходящим от них мягким золотистым светом, отражающемся на воде, кристалликах песка, листьях и траве — в общем, везде, куда только попадает их огонек. Никого из архангелов, правда, это уже не завораживало, хотя только у третьего из них крылья были именно насыщенного золотистого оттенка.
— Гейб, какого черта? — проворчал Михаил, поднимаясь на ноги.
— А я вас предупреждал, — хмыкнул архангел, складывая три пары больших крыльев обратно. Когда оба брата поднялись на ноги и обиженно уставились на него (не, ну, а что он веселье прерывает?), Гейб все-таки пояснил,
какого черта. — Может, подумаем, в конце-то концов, что сделаем с Преисподней? Нужно срочно что-то решать, пока Отец не узнал об этом.
— Ну, ладно, — неохотно протянул Люцифер. А сейчас он мог просто убегать от Михи и его ведерка с водой…
— Так что за Ад? Мне объяснит хоть кто-нибудь?! — обиженно спросил Рафи, переводя взгляд с одного брата на другого.
— Нет! — резко ответили все трое в один голос.
— Итак, Ад, — коротко сказал Люцифер.
— Ад… — повторил Михаил, пытаясь придумать хоть что-нибудь, как и все остальные… Кроме, пожалуй, Рафаила, который, надув губы и скрестив руки на груди, откинулся на спинку своего кресла из песка.
Наступило неловкое молчание, нарушаемое лишь насвистывающим ветром и шумными приливами волн, ударяющихся о песок, вспенивающих его и затягивающих за собой в глубины моря.
«Явитесь в Эдем, сыны Мои», — раздался голос Отца в голове каждого архангела.
— Похоже, мы опоздали… — негромко произнес Люси, почти смирившись с тем, что ничего изменить он уже не сможет.
***
Как только архангелы переместились в Эдем, они сразу же поняли, в чем дело, и выдохнули с облегчением (хотя Рафи было как-то фиолетово. Он ведь ничего не понимает).
Отец создал новую женщину. Адам в этот раз был в сознании и теперь стоял рядом со стройной рыжеволосой девушкой, которая лежала на высокой мягкой траве, и наблюдал за тем, как она спит. Вероятно, ему не терпится познакомиться с ней, все рассказать и показать. Интересно, а она узнает про Лилит? Это решать, вероятно, Адаму.
— Ее зовут Ева, — коротко пояснил Отец, после чего исчез. Вероятно, у него есть какие-то особо важные дела, раз он не находит времени, дабы провести хоть несколько минут со Своими детьми.
***
— Я, пожалуй, пойду, — вдруг сказал Люцифер через какое-то время, проведенное с людьми. На удивленные взгляды братьев, он просто сказал: — у меня есть дела, — после чего исчез, оставляя после себя шелест крыльев.
POV Люцифер
Быстро просканировав Землю, я отыскал Лилит и сразу переместился туда, но решил сохранить невидимость. Похоже, она не услышала моих крыльев. А если и услышала, то решила все свалить на ветер, шорох листьев или галлюцинации.
Лилит стояла, наклонившись к какому-то кусту, собирая одной рукой в ладонь другой какие-то небольшие розовато-красные ягодки. Они состояли из нескольких шариков. Я сразу же вспомнил, что уже где-то видел это растение… Вроде бы, Отец назвал его «малиной». Да уж… Бедная Лилит. А ведь она и вправду не должна была оказаться здесь.
Но, что самое интересное, когда она успела придти сюда? Неужели она шла, не останавливаясь? Отец «высадил» ее довольно далековато от этого места. Но, по крайней мере, здесь есть река, немного еды, и деревья, которые могут более-менее укрыть от дождя. Конечно, от сильного ливня не спасут даже самая густая листва на самом большом дереве, но, если вдруг заморосит, Лилит не так сильно замерзнет.
Когда я нашел ее, наступил вечер. Надо же, а я и не заметил, сколько времени мы провели в Эдеме с Адамом и этой… Как там ее? О, точно, Евой. Что это вообще за имя такое? Ева. Странное немного.
Как только солнце начало заходить за кроны высоких деревьев, располагающихся с другой стороны реки, Лилит обратила на это внимание. Выпрямившись, она куда-то направилась. Я последовал за ней, сохраняя невидимость. Ей пока что не обязательно знать, что я за ней слежу. Я просто хочу убедиться, что она здесь сможет выжить.
Лилит дошла до определенного места в реке, где неширокий водоем перекрывало дерево. Однако как удобно. Я наблюдал, как пару минут, пытаясь сохранить равновесие, она перебиралась на другой берег. И вот я одного не понимаю, почему Отец не дал людям крыльев? Ведь было бы куда проще перелететь через реку, что я и сделал, как только Лилит выпрямилась, нежели вот так вот переползать по какому-то бревну. Попав на противоположный берег, девушка выпрямилась и осмотрелась, после чего направилась в глубь соснового леса. Низкая трава, уже начавшая покрываться капельками росы, приминалась к холодной земле под ее ногами, пока она, не останавливаясь, шагала вперед.
Сейчас я понял, что все-таки зря дал ей плоды. Ведь она могла бы сейчас не ковыряться в этих мелких непитательных ягодках, а наслаждаться сочными плодами деревьев райского сада… Там всегда тепло, а здесь, на Земле, ночи довольно холодные. По крайней мере, для людей. Но если посмотреть на это с другой стороны, то во всем виновен Отец. Ведь я сделал это под влиянием Печати. А Печать дал мне Он. Так что формально я тут не причем.
Хотя если подумать, то отступать уже поздно. Печать влияла на меня или нет, но Лилит уже изгнана. Она на Земле. И первые два пункта моего плана выполнены. Если бы Отец не изгнал ее с Небес, то еще можно было бы оборвать начатый процесс. Но уже поздно. Не оставлять же ее умирать здесь? Нужно продолжать воплощение своей задумки.
Я внезапно почувствовал острую необходимость в завершении плана. Ну, или на данный момент хотя бы третьего пункта.
Тем временем совсем стемнело, а изгнанная с Небес девушка начала зевать; ее глаза постепенно слипались. Лилит начала озираться по сторонам. Через несколько секунд она, видимо, найдя необходимое ей, направилась к цели. Я продолжал незаметно следовать за
своей дочерью. Добравшись до какого-то более менее раскидистого дерева (насколько вообще может быть раскидиста сосна), Лилит снова осмотрелась, выискивая опасность в виде разъяренных диких зверей, но, так ничего и не найдя, она кинула взгляд, наполненный отвращением, на землю около большого растения и, тяжело выдохнув, осознавая, что больше ей ничего не остается, легла на влажную землю, поморщившись, когда ее тело соприкоснулось с каплями холодной противной росы.
Нет, ну я так больше не могу!
Моя дочь, которая оказалась здесь из-за меня, которая была создана для того, чтобы исполнить свое предназначение в моих планах, сейчас лежит и мерзнет на
Земле под каким-то дурацким деревом!
Неожиданно для нее я стал видимым, для эпичности распахнув три пары больших белоснежных крыльев за спиной и осветив окружающую местность благодатным огоньком, исходящим от них. Я должен убедить ее в одной вещи, а для этого нужно произвести впечатление.
— Люцифер! — от неожиданности воскликнула Лилит, вскочив на ноги, чуть не ударяясь о ветку сверху. Она испуганно уставилась на меня.
— Ты сейчас так выглядишь, будто Тьму увидела, — усмехнулся я, пробегаясь по ней быстрым взглядом.
— Что тебе нужно? — обиженно буркнула Лилит, убирая за ухо прядь светлых волос, упавших на её лицо, когда она подскочила.
— Я хочу помочь тебе, — сказал я, не рассказывая свои планы. Ей этого знать не надо. Единственное, что от неё требуется — следовать по своей тропинке, исполняя свою судьбу.
— И как же ты мне поможешь? — усмехнулась Лилит. Ну надо же. Не знал, что вложил тогда в неё ещё и это качество — отвечать на серьёзные вещи ухмылками, усмешками и сарказмом. — Между прочим, меня изгнали из-за тебя, Люцифер. Ты дал мне ту дурацкую айву. Так чем ты мне можешь помочь теперь? Вряд ли Папочка разрешил мне вернуться в Эдем, ведь тогда Он бы лично пришёл. Но передо мной стоишь ты — виновник этого чёртового существования — и предлагаешь помощь…
— Тебе еще не надоело возиться среди этих грязных камней? — спросил я ее, поморщившись от отвращения. — Сидеть здесь, собирать мелкие незрелые ягодки, когда Адам и новая женщина там, наверху, едят сочные сладкие фрукты? Неужели тебя это устраивает? — усмехнулся я. Лилит отвлеклась от своего занятия и посмотрела на меня. — Пресмыкаться перед Творцом, — я буквально выплевывал каждое слово. — Мы можем пойти против Него!
— Что ты предлагаешь? — не особо заинтересованно спросила девушка.
— Бессмертие. Особые силы. И Отец познает горечь предательства, — зловеще улыбнувшись, произнес я. Лилит улыбнулась мне в ответ.
Она готова. Первая женщина, которую сотворил
я. Первый демон, в которого
я вложил особую искорку. Она станет тем, что мне нужно. Она станет подчиняться мне. Она готова к тому, что я для нее приготовил. А это значит, что час расплаты близок. Ни я, ни кто-либо другой больше не будет преклоняться пред Отцом, который не может даже уделить время собственным детям!
