Шанхайский шёлк

Поздно пришедший к Дэхёну сон давил своей тяжестью. От него хотелось поскорее проснуться, но веки никак не открывались, а уставший организм требовал передышки. Дэхён сквозь дрёму чувствовал неясную нервозность и даже панику. То самое волнение, которое возникает неожиданно и просто так. Глаза он смог открыть, лишь когда рядом с кровати поднялся Ёнджэ. Альфа вернулся из душа пахнущий свежим мокрым телом и принялся быстро собираться. Дэхёну казалось, что на его теле кто-то в бодром ритме отплясывал чечётку. Он перевернулся лицом к Ёнджэ, мутными глазами наблюдая, как тот поспешно одевается. – И куда ты в такую рань? – прохрипел он осипшим голосом. – Не твоё дело, – огрызнулся тот, будучи явно не в настроении. – Знаешь что, Дэхён, в итоге только ты будешь виноват, что Лао вырастет в фальшивой семье. В конце концов у Ёнджэ лопнуло терпение, он выскочил из спальни, громко хлопнув дверью. Дэхён обиженно сопел в подушку, утирая проступившие слёзы ладошкой. Стало больно от таких злых слов, особенно с упоминанием Лао, особенно, что они такие правдивые. Он не мог не понимать, с чего у альфы с утра желчь словесная полилась наружу. Задел альфийское самолюбие и чувство собственичества – жди нагоняя. Это Дэхён хорошо помнил и по отцу, и по своим школьным романам. Он же теперь вроде как муж Ёнджэ, а значит, перешёл в категорию собственности. Но секс – это единственное, чем он мог мстить альфе. Просто за то, что тот обманул его. А ещё за то, что перевернул такую замечательную жизнь с ног на голову. Дэхён всё же вынужден был подняться с кровати, когда дверь немного приоткрылась, и в комнату заглянул маленький сын с голодными глазами. Часы вырисовывали десять часов. Утреннее подташнивание ощущалось терпимо, но зато тело представляло что-то ломаное-переломаное. Он хотел позавтракать с Ёнгуком, но тот ещё спал, так что Дэхён забрал с собой скучающего Минке. Ёнгук проснулся и вышел из спальни только около двух часов дня. Выглядел он измученным, отёкшим и больным. Дэхён уже порядком утомился, нянчась с двумя детьми, и начал опасаться, каким же чудом будет справляться, когда у него родится второй. – Хреново? – спросил Дэхён. – Очень, – с трудом проговорил Ёнгук. – Химчан скоро догадается. Вчера спросил, почему у меня не началась течка. Я наврал, что из-за стресса сбился график. Сегодня утром опять разругались. Не думаю, что он не помнит, каким я был раздражительным, беременный Минке. А ещё сонливость, скачущий аппетит и тошнота. Ёнгук сел на ступеньку лестницы, ведущей в сад из дома, и откинулся на локти, подставляя лицо солнцу. Дэхён задумчиво накручивал на палец пряди волос, отстранённо наблюдая за играющими детьми. Оба они молчали, перебирая в себе собственные тяготы. – Думаешь, он погонит тебя делать аборт? – через какое-то время тихо спросил Дэхён. – Наверное, – выдохнул Ёнгук. *** Химчан поправил кепку с широким козырьком, похлопал себя по бёдрам, проверяя, на месте ли оружие, и оглянулся на Ёнджэ. Тот боролся с воротником потёртой кожаной куртки, разглядывая отражение в зеркалое. – Ты готов? – Ёнджэ натянул тряпичную чёрную маску на лицо и кивнул. Маска была необходима, чтобы его не узнали в клубе как босса мафии, хотя и привлекала лишнее внимание. Химчана здесь никто не знал, он даже в Корее не светился, поэтому сейчас свободно разгуливал между столиками в простой повседневной одежде, идеально слившись с публикой. Кажется, его это даже забавляло. Разведку под прикрытием умудрился превратить в развлечение. Ёнджэ только головой качал, глядя на более взрослого по годам Химчана в светлых драных джинсах, модных кроссовках, зауженной на талии футболке и кепке, который ловко передвигался по клубу, заигрывая с кем ни попадя, и походил на мальчика-мажора, зашедшего потусить. Однако сам Химчан зорко высматривал любого подозрительно зашевелившегося или дёрнувшегося человека. Идея выдать себя за скупщиков наркотиков пришла Ёнджэ случайно, да и не выглядела она надёжной, но Химчан решил, что они ничего не потеряют, раз уж столько ниточек оборвалось в поиске изготовителя и главного продавца. А когда он предложил ещё и самим идти на дело, Ёнджэ категорически отказался. Его в Пекине в лицо каждая мелкая шавка знала, однако старший его уболтал так быстро, что Ёнджэ и опомниться не успел. Главным доводом стал факт, что Ёнджэ в ходе беседы или случайно брошенной фразы сможет уловить то, чего не уловит мелкий подручный или тот же Химчан, как гость на чужой земле. И уж кому, как не Дону Ю, лучше всех знать всё о своём государстве. В этом была своя логика. Любое слово могло дать наводку на главного продавца. Они потратили на этот клуб всю ночь. Ёнджэ так и не заметил никаких незнакомых дилеров, что его, в конце концов, здорово взбесило. Химчан приуныл и заливался алкоголем. Если в самом большом и популярном клубе всё тихо, то где искать этого ублюдка с его «шёлковым путём»? Ёнджэ тоже не выдержал, откинувшись в самую тень угла с диванчиком, который они заняли, стянул маску и смачно отхлебнул из стакана. Наверное, его больше раздражало поведение Дэхёна, чем впустую потраченная ночь. Никто из них двоих не заметил, как из ещё одного тёмного угла слежка велась уже за боссами двух мафиозных кланов. Незнакомый соглядатай прикурил сигарету от небольшого огонька зажигалки, на миг освещая часть лица, и тут же вновь прячась в темноту. Только тянущийся из тени клубящийся дым словно говорил о том, что здесь есть кто-то ещё. – Что скажешь? – заговорил один, когда Ёнджэ и Химчан в итоге просто напились и, шатаясь, покинули клуб. – Пока всё идёт по плану, – ответил второй. В его голосе чувствовались нотки радости, плохо скрываемой радости. – Их действия легко предсказать. Завтра стоит слить им парочку дилеров, а мы тем временем отправимся в другое место. – Мне не очень нравится твоя идея, это довольно опасно, – первый был обеспокоен. – Всё пройдёт нормально, если будешь действовать по плану. У нас достаточно людей, чтобы зачистить путь, – первый голос в ответ на это лишь хмыкнул, но больше не возражал. *** Дети давно спали, а Дэхён горящими от усталости глазами таращился на часы. Пять утра, Ёнджэ так и не пришёл с утра домой, не позвонил, и никто из его помощников не объявлялся. С обречённым вздохом Дэхён поднялся с кровати, умылся, замотался в толстый тёплый халат и вышел прогуляться в сад. Около небольшого пруда с рыбками он увидел едва ли не идентичный ему силуэт Ёнгука. Халат, пижамные штаны, взъерошенные волосы. Дэхён улыбнулся и уселся на корточки рядом с гостем. – Хотя бы позвонить-то могли, – в пустоту зло проговорил Ёнгук. – Пошли попьём кофе. Дэхён подхватил недовольного Ёнгука под локоть и потянул вверх, заставляя встать. Они прошли по всему саду, то и дело натыкаясь на внезапно возникающих из ниоткуда охранников и выходя к главному входу в поместье. Именно в этот момент ворота медленно открылись, во двор въехало два тонированных чёрных автомобиля. Из второй машины кое-как вывалились в хлам пьяные альфы, одетые будто подростки. Ёнгук замер с открытым от удивления ртом, Дэхён позабыл, как произносить слова. Ли и Ран попробовали помочь Донам подняться с колен и пройти в дом, но их благородные порывы натолкнулись на непримиримый отказ боссов. Эти двое и сами смогли встать, правда с грацией коров, и, обнявшись, поплелись в дом шаткой походкой, завывая на весь двор народные песни: – Ой, цветёт калина в поле у ручья, парня молодого полюбил я! Парня полюбил на свою беду…* Ли и Ран семенили рядом, кусая губы и сдерживая смех, а также готовые в любой момент подхватить одно или два падающих тела. Из первой машины выкарабкался суровый на лицо Бад, недобро сверля спину своего Дона. – О, Ёнгук! – заметил омегу Химчан. – Дай обниму, сволочь ты такая! – Ёнгук не успел среагировать и увернуться, теперь хрипя в крепко сжавших его руках альфы. – Отвали, Химчан, – пытался вывернуться он. – Ты пьяный! – Чо ты там опять ноешь, достал! Я тут главный! – разорался Химчан, но к ним как раз подоспел Бад, который легко отлепил своего Дона от Ёнгука, взваливая первого на плечо и утаскивая в дом. – Я пойду, – извинился Ёнгук. – Когда Химчан напивается, он такой надоедливый. Сейчас к ребёнку полезет. – Удачи, – Дэхён помахал парню рукой, краем глаза замечая, что мимо него волокут ещё одно тело. Дэхён вздохнул и поплёлся за ними. Не любил он быть трезвым, когда рядом кто-то ползает по полу под убойной дозой алкоголя. И меньше всего ему ещё хотелось успокаивать пьяного в дрова альфу, от которого неизвестно чего ждать. Однако Ёнджэ отключился сразу же, как его уложили на кровать. – Похоже, ты из тех тихих алкоголиков, которые засыпают, стоит им перестать пить. Ну, хоть в этом мне повезло, – хмыкнул Дэхён, легонько пиная пяткой альфу по заднице. – Чтоб тебя похмелье замучило с утра. Но с утра, точнее полудня, похмелье, кажется, отскочило ещё и на Дэхёна. Его выворачивало почти минут пятнадцать. Помятый Ёнджэ осторожно заглянул в ванную, придерживая чугунную голову руками и долго рассматривал содрогающуюся в рвотных спазмах спину омеги. – Ты отравился? – спросил он, жмурясь от головной боли. – Съезди в больницу. – Отстань, – огрызнулся Дэхён, застигнутый врасплох. – Если бы кое-кто не шатался где-то по ночам и не заявлялся потом благоухающий таким перегарищем, способным армию скосить одним запахом, меня бы не тошнило, – он бегал глазами из стороны в сторону и врал так нелепо, что сам не понимал, что он несёт. Главное отговориться. – Извини, нехорошо вчера получилось, – признал вину Ёнджэ. – Я себе такое обычно не позволяю. Просто проблемы… эм… на работе, – ему совсем не хотелось говорить, что в его срыве куда больше вины Дэхёна, нежели кого-то ещё. Слишком уж уязвляло то, что омега не даётся в руки. Но не бить же его, в самом деле?! А как ещё подступиться к парню, Ёнджэ никак не мог сообразить, уже перепробовав столько всего. – Ладно, я приготовлю тебе и этому, второму, особый антипохмельный коктейль, – смилостивился Дэхён, быстро скрываясь из ванной, воодушевлённый тем, что альфе сейчас не до его подозрительных симптомов. На кухне среди прислуги и повара уже мельтешил Ёнгук. – Я сделал два чудо-средства, – улыбнулся он. – Очень вовремя. – Химчан часто напивается, пришлось научиться, – подмигнул Ёнгук. – И ты это терпишь? – возмутился Дэхён. – В первую очередь я понимаю, отчего он пьёт. Ну а во-вторых, у нас с Бадом договорённость – если мой муженёк в хлам, то Бад его везёт на другую квартиру или в офис, но не домой. – Хитро, – ухмыльнулся Дэхён. – Иначе дома я не выдержу и ударю его чем-нибудь тяжёлым по голове, – вздохнул Ёнгук. Они вдвоём прошли в столовую, где уже лицом в стол лежали и постанывали альфы, а дети, оставленные без присмотра, дружно рисовали что-то на белой стене. Дэхён оттащил детей и усадил на стулья, а Ёнгук поставил перед каждым из боссов по стакану с чем-то малоприятным на вид. Химчан выпил, не раздумывая, а Ёнджэ долго не решался, но в итоге заглотил всё. После завтрака альфы снова засобирались куда-то. Под строгим взором Ёнгука даже сам Ким Химчан немного стушевался и пообещал, что сегодня такое не повторится, но омега лишь покачал головой, давая понять, что не верит. Дэхён весь сжался и укрылся за Ёнджэ, когда воздух в комнате словно загустел от гнетущей атмосферы. Ему даже показалось, будто Химчан держался из последних сил только потому, что они здесь были не одни. Со стороны Ёнгук казался каким-то истериком, бесившемся на пустом месте, только Дэхён знал, что омега беременен, и оттого у него внутри всё обострено. Наверное, у Ёнгука тоже сейчас ноет поясница, болят ноги и тошнит от каждого запаха, а ещё ощущение, что вот-вот расплачешься от любого слова. И есть хочется, а стоит подойти к еде, как руки сами собой зажимают нос. Спать хочется всегда, абсолютно всегда. Химчан глубоко вздохнул и молча вышел из столовой, Ёнджэ последовал за ним. Они с Ёнгуком вновь остались совсем одни на весь день или даже больше. Впрочем, Дэхён умудрился уснуть на диване в комнате, которую сделали игровой. Сквозь сон он почувствовал, что его укрыли пледом, а низкий голос Ёнгука напутствовал детям, чтобы те не шумели, пока не окажутся в саду. Он мысленно поблагодарил понятливого Ёнгука, окончательно погружаясь в сон. Его разбудил неясный шум. В комнате было темно, а за окном слышались непонятные крики. Он вскочил на ноги и выбежал в коридор. Всё, что он сейчас хотел – найти сына и убедиться, что всё хорошо.