***
Это длилось уже несколько недель, а может быть, и больше, только сам Намиказе уже и не помнил, сколько раз ему приходилось топтаться у порога квартиры довольно привередливой особы, что медлила со всей этой игрой, которую сама же и затеяла. Он обивал порог каждый раз ровно в шесть часов, как обычно они и договаривались, и скорее это даже была не некая привычка, а выработанная за долгое время целая традиция, ритуал, который проводился ежедневно. Сколько они занимались этим глупым и ничем не обязывающим сексом. Только какую выгоду извлекали они из этого? Чего же она добивалась всей это показухой, которую устраивала по вечерам у себя дома? Она мечтала получить его, и вот он здесь, а она, понимая, что все рано или поздно закончится, продолжала проворачивать свои маленькие махинации. А он путем изнурительных терзаний душевных решал вопросы, непосредственно связанные с Хинатой. Только глупо было мучить себя каждый раз, когда ему приходилось приходить домой к Харуно. Он считал, что так он будет чист, только сам в это мало верил. Он уже запятнал их с Хьюго любовь и сам как никто другой понимал это, но мысленно продолжал отрицать, обосновывая все тем, что «на благо Хинаты». Только какое здесь было благо? Он лишь пытался прикрыть себя и даже частично удовлетворить, ведь непокорная Хината не позволяла ему зайти дальше невинных поцелуев, а он был парнем, и гормоны, как и у всех в его возрасте, играли слишком буйно, вот и выходило все в совокупности. Настойчиво постучав пару раз в дверь, так как звонок здесь по каким-то причинам работать не собирался, или же сам Намиказе не хотел испробовать его в действии, он молчаливо дожидался ответа. Наруто вновь топтал порог, ожидая, пока ему откроют. Небрежно выправленная из джинсов рубашка; чуть потрёпанный вид и заплывшие немалым количеством алкоголя, выпитого еще заведомо дома, глаза – так он выглядел каждый раз, когда появлялся здесь. Он не романтик, не донжуан и уж тем более не джентльмен для этой похотливой стервочки – она не была его любовью, она не была так прекрасна, как Хината, а значит, издержки были лишними. — Ох, Наруто, ты опоздал на десять минут. Открыв дверь, она появилась в чуть коротком черном пеньюаре, открывающим вид на её небольшую грудь и прекрасно высеченное тело, только вот это вновь не Хината. Оглядев девушку с ног до головы, он пренебрежительно дернул бровью и брезгливо повел носом, словно его заставляют делать что-то из ряда вон выходящее, хотя в основном так и было. — Ну-ну, отчего же такой взгляд? Я ведь знаю, что тебе нравится. — Она была слишком самоуверенна, и это бесило его, ведь слова её были вновь не оправданы. Ему не нравилось, и он терпел, как было уже много-много раз. — Извини. Может, начнем? Проходя вглубь квартиры, он закрыл за собой дверь, нагло лапая девушку, так сладко постанывающую в его руках. В маленькой комнате, обставленной слишком безвкусно, отчего чувство уюта само собой вымирало в подобном месте, играла громкая и не слишком заурядная музыка, прерываемая громкими стонами хозяйки данных апартаментов. Еще в первый же день розоволосая ученица поставила несколько ультиматумов, которые никак не резонировали с мнением юноши, впрочем, ему пришлось пойти на некоторые уступки, дабы выполнить свою часть этого лицедейства. Который раз он уже преодолевал это невыносимое чувство удушения, когда являлся к одногруппнице домой. И что же в итоге? Он все равно уйдет, как делал это обычно. Но долго ли все будет продолжаться? Долго ли он будет приходить сюда, заставлять эту девушку извиваться в конвульсиях страсти под ним? Бред, считал Намиказе, вот только он продолжал приходить и называть это все вздором. Исчерпал себя — это было заметно. — Ну что, Сакура, тебе нравится? — с ненавистью в голосе прошипел молодой парнишка, прислушиваясь к скрипу дешевой кровати, которая так раздражала его в течение всего этого времени. Слишком тесная, жесткая, а глупое шелковое белье его вовсе выводило из себя – излишне напыщенно, словно блондин оказался не в спальне ученицы, а в каком-то вульгарном отеле любви, где побывало немало таких же юнцов, как он сам. — Хах… Ты… не… плох, но могло бы… Могло бы быть лучше, — на выдохе проговорила девушка, цепляясь своими ноготками в спину парня, она грубо проводила ими вдоль спины, оставляя свои следы на молодой и загорелой коже блондина, словно некая метка, оставленная ею как свидетельство того, что он был с ней. — А может, тебе понравится так? — Светловолосый юноша грубо вошел в неё полностью и, повторив такое движение несколько раз, простонал имя своей возлюбленной, изливая своё семя на живот девушки, чуть позже рухнув возле розоволосой. Унижение — главное, на что опирался Наруто, когда они занимались плотскими утехами. Само собой, эта была только часть маленького плана молодого Намиказе, ведь в полной мере девушка просто не выдержит ещё пару таких любовных утех и в конце просто сдастся, забудет и уйдет. По крайней мере, так думал блондин, и, может, он был бы прав, если бы Харуно не была бы такой глупой, коей казалась в первые дни обучения в их университете. Ей было неприятно слышать имя Хинаты каждый раз, когда в неё кончает это голубоглазое чудо, которое ей так понравилось. Собственно, и удивляться было нечему, ведь всё было принудительно, и никакие чувства не были ведомыми в их сексуальных делах. Она изъявила желание быть с ним и для этого пожертвовала единственным своим достоинством, которым когда-то недавно обладала, — гордостью. Все эти чувства, подобные гордости, канули в небытие её собственного отчаянья, и теперь, вытирая с себя ту неприятную белую жидкость, она замечает этот презрительный взгляд на себе, которым юноша одаривал её каждый раз, когда они заканчивали свои процедуры. Этого ли она хотела? Справится ли она под напором этих чудесных голубых глаз, что дарили тепло, однако не ей? Справится ли? Об этом она не задумывалась до нынешнего времени, а зря, ведь казалось, что в створки её сознания постучится нервный срыв, и чёрт знает, к чему приведут эти последствия. — Я к тебе завтра приду, — надевая белую рубашку, грубо произнес молодой человек, стирая со щеки губную помаду, которая осталась после легкого поцелуя розоволосой. Дешевая косметика бесила юношу не меньше, чем физиономия собственной хозяйки, но терпеть её присутствие больше ему не пришлось, ибо он в спешке покинул квартиру, даже не прощаясь с Сакурой. Так было всегда. Он грубо имел её, а позже одевался и уходил, словно его и не был здесь часами ранее. Так происходило уже на протяжении долгого времени, и Сакура начала понимать, что больше этого она не выдержит. Не выдержит того унижения, которому подвергалась в собственной постели своей комнаты, вечные упреки с его стороны и, конечно же, ненависть, что исходила от любимого ею человека. Она хотела, чтобы он полюбил её, как любил Хинату, но в итоге в сердце этого юноши зародились лишь ненависть и злость к розоволосой. Посему Сакура решила, что пора было принимать совсем другие меры, дабы Наруто стал её. Она понимала, что это крайняя мера и, возможно, все станет только хуже, но, если светловолосый парень будет не с ней, тогда он будет ни с кем. И даже с Хьюго. Как только свежий воздух ударил в лицо, забирая с собой неприятный запах парфюма молодой девицы, парень неспешно направился восвояси, вынудив из кармана своей куртки мобильник, где уже светилось несколько пропущенных от друга и Хьюги. Его бередили довольно двойственные чувства относительно всего, что он вытворил за этот месяц. В итоге вина все равно превосходила удовлетворение, и каждый раз, уходя от Сакуры, он направлялся в какой-нибудь бар, где напивался до чертиков, и, названивая Хьюго, приходил к ней в стельку пьяный, вечно за что-то извиняясь. Она не понимала, что послужило таким словам, однако с радостью принимала его в свои объятия, даже не представляя, что этот человек изменял ей с другой. Предал её, как делали это многие другие. Вот и сейчас, спустя несколько минут, он оказался в каком-то баре, где заседал практически каждый день. Присев на высокий табурет, он подозвал бармена, что с приветливой улыбкой встретил своего постоянного посетителя. Заказав начальные сто грамм водки, он немедля зачерпнул в себя обжигающую жидкость, требуя уже большую дозу. Алкоголь проходил быстро, обжигал глотку, однако от немалой дозы голова начинала приятно кипеть, словно подогретая огоньком. Сознание потихоньку расплывалось, а речь становилась все более неясной – секреты как один выходили наружу перед малознакомым человеком, который вряд ли слушал, скорее выполнял свою работу. А если накинуть чаевых, может, и выслушает. — Какой же я кретин. — Уже пьяный, он вертел в руках небольшой стакан с алкоголем, поглядывая исподлобья на бармена, протирающего до блеска стойку бара. Как же его звали - вспомнить никак не мог голубоглазый, все прокручивая и прокручивая в голове разные имена, пытаясь вычислить нужное. — Как тебя зовут? — Хаку, — коротко ответил бармен, беря в руки один из бокалов, протирая его белой тряпкой. — Скажи, Хаку, у тебя есть любимая девушка? — Есть, — с улыбкой на лице ответил парень, будто вспоминая образ любимой, что дожидается его дома, несмотря на позднее время и загруженный рабочий график. — Ты любишь её? — тут же спросил Наруто — Конечно, очень, — с улыбкой спокойно произнес бармен, протирая очередной бокал. — Тогда скажи мне, — поднимая голову, Наруто взглянул в темно-карие глаза собеседника, — ты смог бы изменить ей, предав тем самым её любовь? — Вряд ли, — юноша тяжело вздохнул и поставил бокал на нижние полки, после чего, небрежно бросив тряпку, облокотился на стойку, осматривая сидевшего перед ним позднего клиента, завязавшего с ним непринуждённый разговор. — Если бы я изменил ей, то вряд ли когда-нибудь простил себя за это. Да и зачем же мне подрывать доверие моей ненаглядной, когда я знаю, что могу потерять то, что мне так дорого? — Но если наваждение так сильно, — оправдывал себя Наруто. — Тогда я смогу проверить свои чувства. Если же я изменю - испорчу все, что было между нами, значит, она не должна находиться с таким низким человеком, легко предавшим её. — Но если ты не хочешь терять её? — Уже войдя во вкус разговора, Намиказе выпрямился, убирая из рук стакан, что до сего момента вертел в руках. Может, хоть этот парень сможет дать дельный совет и вразумить в его голову хоть что-то правильное. — Если не хочу — значит, сделаю все, чтобы предотвратить беду и измену с моей стороны. Все легко: если любишь, то не изменишь, но если поступил опрометчиво, то изменись, сделай все, чтобы удержать. Приготовься ради своей ненаглядной прыгнуть даже с самого высокого моста, если она попросит. — А если я не готов признаваться. Если не готов прыгать по одному её велению с моста, — со скорбью в голосе проговорил блондин. Кажется, он уже признался себе в том, что был просто не достоин её, лишний раз подтверждая это действиями и словами. — Значит, это была не любовь, а лишь привязанность. Значит, легко сможешь предать еще раз и не почувствуешь вины за собой, — как-то глухо отозвался бармен, пожимая плечами, словно судья вынося заключенноу свой окончательный вердикт. — Спасибо. — Бросая на стойку деньги и пару чаевых, парень снял со спинки стула куртку и, накинув её, с благодарностью взглянул на молодого бармена. — Скажите, — как только Наруто собирался покинуть это место, его неожиданно окликнул тот самый собеседник, с которым разговор завязался слишком философский и вовсе не задушевный, — вы ведь поступили именно так со своей девушкой? — Да, — коротко кивнул блондин, оглядывая кареглазого юношу, больше походившего на девушку, через плечо. — Тогда признайтесь ей, если любите. Вы мой постоянный клиент, и я уже давно задавался вопросом, почему же Вы так напиваетесь. Мне жаль Вас, но если любите её, то расскажите сами, пока она не узнала это из чужих уст. — Может быть, я так и поступлю, — приподнимая брови, недовольно пробурчал Намиказе, покидая место, наверное, считая лишним сейчас прикуривать – она не любила, когда от него пахло табаком, тем более совместно с алкоголем. Он придет к ней, как и обычно. Постучится в её дверь, и она своими прекрасным и невообразимо ангельским взглядом осмотрит его внешний вид, впрочем, примет в свои объятия, даже не задавая лишних вопросов. Как же больно только от одной этой мысли, но ноги сами несли его по уже давно приевшемуся адресу. На часах полночь, она, скорее всего, уже спит, но звонок непременно её разбудит, да и, возможно, она уже дожидается его. Может, бармен был прав и лучше было бы просто сознаться. Встав на обочине дороги, Наруто пытался поймать такси, но все безутешно. Однако через десять минут желтая машина с шашками на крыше остановилась возле блондина, а водитель кивнул головой, подзывая его сесть в машину. Пошатываясь, парень дошел до двери и, открыв ее, уселся в салон, продиктовав водителю адрес и заранее отдав деньги. Пока таксист вез его через весь город по улицам, едва заполненным хоть одной живой душой, он понемногу трезвел и пытался принять трудное для себя решение: послушать того бармена, имя которого он снова позабыл, или же следовать всему как по расписанию. Выждать нужного момента, а потом рассказать. Он не знал, как поступить, и вряд ли принял бы решение на пьяную голову – пусть все будет как будет, решил он для себя. Через десять или же пятнадцать минут такси подъехало к дому, и, отблагодарив водителя, Намиказе вышел, приводя себя в порядок – все же его прилично укачало. Пока он ехал, плюс ко всему алкоголь так некстати напомнил о себе. Приведя свое самочувствие в порядок и пару раз шлепнув себя по щекам, он направился к дому Хинаты, замечая, что свет в её окнах был погашен, а это значило, что девушка уже спит. Оказавшись возле порога, он постоял с минуту возле двери и только потом неуверенно нажал на звонок, дожидаясь, пока ему откроют дверь. Прошло больше минуты, и парень вновь нажал на небольшую кнопку, наконец-то услышав за дверью торопливые шаги. Когда дверца открылась, на пороге стояла Хината, вновь сонная и чуть потрепанная, но так она нравилась ему больше. Улыбнувшись, он оглядел её с ног до головы, чувствуя, как в горле пересохло от столь аппетитного вида. В глазах ажиотаж, а в душе все разрывалось. — Наруто-кун, это ты… — потирая глаза, тихо проговорила Хьюго, чувствуя, как сон все еще не отпускал её из своих сетей. Оглядев молодого человека, стоявшего перед ней, она вновь подметила, что он был пьян, как и обычно, однако она привыкла. Привыкла видеть его в такое позднее время у себя дома в безобразном состояние. — Заходи. — Отойдя в сторону, она пропустила юношу внутрь, закрывая за ним дверь. Как только она отвернулась, то почувствовала на щеке горячее дыхание, обжигающее до самого сердца. — Не надо, Наруто. Я так хочу спать. — А я — нет. — Он прижал девушку со спины, схватив её за руки и талию, тем самым обездвиживая Хинату. Он мог в любую минуту перейти черту, просто повалив её на пол, и сделать с ней все, о чем мечтал уже долгое время, только вот он и так натворил слишком многое, и не стоило причинять ей еще большую боль. Просто подождать, все пройдет, а беда минует их, как было всегда. — Я ведь сейчас задохнусь. — Я люблю тебя. — Что? — Удивлённая сказанным Хината не могла понять, что побуждает этого человека практически каждый день напиваться в стельку и приходить к ней домой, выдавая такое, отчего уши краснели, а сердце колотилось, словно ненормальное. Что же двигало им? Что побуждало его говорить такие несвойственные этому человеку вещи. Приятно и в то же время страшно – мысли бродили разные, позволяя думать о плохом. — Я знаю, что говорю редко такое, возможно, даже и не говорил этого, но ты и сама знаешь, что я люблю тебя. — Наруто, ты еле на ногах стоишь. Давай лучше пройдем в комнату и я уложу тебя в кровать. — Ты так заботишься обо мне, только не заслуживаю я этого. — Опираясь на плечо девушки, он следовал за ней по коридору до спальни, где обычно проходила каждая его ночь. Сняв с парня куртку и обувь, девушка аккуратно уложила юношу на кровать и бережно сложила все вещи. Она положила их на стул, а после улеглась рядом с Наруто, попутно укрывая его одеялом. Все как и всегда — он рядом, и, хоть от него разило алкоголем, это был лишь нюанс, который брюнетка не учитывала. Ей было хорошо лишь от одной мысли, что он рядом, а остальное уходило на второй план. Жаль только, она еще не знала, что натворил этот красавец за её спиной, но, возможно, до правды оставалось совсем немного.***
Самолет готовился к разбегу перед взлетом, проезжая по бетонному полю, расчерченному желтыми линиями разметки. Из иллюминатора виднелись ночные огни города, что понемногу становился все более открытым для взора. Пара голубых глаз с интересом изучала темный пейзаж за окном, подчеркивая для себя всю красоту и невосполнимость Нью-Йорка как города, что покорил его сердце раз и навсегда. Это как своя собственная красота, незаменимая ничем, только вот о плохом думать мало хотелось. Парень закинул гитару на соседнее сиденье и, взяв блокнот с ручкой, принялся чиркать какие-то слова. Заведомо сбросив пару раз на мобильник брата, перед взлетом он написал в спешке отрывистое сообщение о скором приезде в Японию. Не хотелось приезжать на родину спустя столь долгое время, но от приказа отца наперекор не пойдёшь, а если и мать ко всему прочему добавляет свой голос, то смысл продолжать эту дилемму отпадает сам собой. Взъерошив беспорядочно волосы, парень откинулся на кресло, закрывая глаза, — полет предстоит долгий, и кто знает, к чему все это приведет.