Глядя в туман

Марианна ждёт. Час, или два, или три секунды, но она смотрит вниз и не видит совсем ничего. Осколки? Останки? Кровь на камнях? Только туман, белый и будто зябкий, самую малость – по краям - кружевной. Марианна чувствует, что задыхается. У неё першит в горле от пыли, и она так слаба – ненадолго. На несколько мгновений. Больше ей нельзя. Она слишком давно старшая, взрослая, чтобы верить в сказочки о чудесных спасениях в последний момент. Никто и никогда не выживает. Ничего не случается так, как хочется, даже если желает почти королева. Этот туман цвета дымки в глазах Болотного царя. Марианна могла бы любоваться ими вечно – они ещё очень напоминают нежное весеннее небо в лёгких перьях белых облачков. Самое красивое в чуть не уродливой внешности. Но красота ведь не главное? Уж этот урок Марианна смогла усвоить. Чем красивее тот, кто с тобою рядом, тем больше шансов, что он будет вести себя глупо, может, предаст. Она видела близко Роланда, она была так в него влюблена… Руки дрожали от счастья, и каждый в её будущем королевстве не мог отказать себе в удовольствии спеть с принцессой, расцветающей всеми красками луга, такой… свихнувшейся от любви. Вот именно, что сошла с ума и совсем не заметила очевидного. Того, что предатели тоже бывают красавцами. И ложь иногда такая притягательная. Но Марианна больше на это не купится, больше себе не соврёт, как бы ей этого не хотелось. Если Болотного царя нет так долго… Интересно, а есть у него имя? Так непривычно звать кого-то лишь по титулу. У него всенепременно должно быть самое лучшее имя во всём лесу. Как его сердце. Как любовь к нему Марианны. Это было совсем не похоже на чувство к Роланду. Там хотелось сразу вешаться на шею, клясться в вечной верности, быть доверчивой… слабой. Но теперь Марианна этого не умеет. И рядом с Болотным царём она хочет быть сильной, хочет прослыть достойной царицей, и ей плевать, во что это обойдётся. Она доверялась ему так медленно, по капельке. Сначала – страх за сестру. Потом – капелька восхищения. Потом – любопытство. Потом – осознание чего-то в своей груди. И снова испуг. Отдать своё сердце злодею? Право, это же ещё хуже, чем прекрасный принц, который вовсе и не был королевских кровей. Но никто же не умеет останавливать цветение? И в груди у Марианны расцвёл очаровательный белый бутон. Ему не нужно было быть пёстрым и ярким, привлекать всеми силами, как с Роландом. Нет, напротив, она так хотела спрятать то, что чувствует, что боялась даже дышать. И её крылья дрожали. Но она никому не позволила бы это заметить. И сейчас ей жаль. Она ведь не знала, что Болотный царь исчезнет в этом сизом тумане, оставив её наедине с этим белым цветком, который страшнее всех монстров. Марианне кажется, её снова предали. Но это на целый уровень сложнее. И в глазах у неё осколки, а ещё лепестки, будто снежинки. И целый мир не жалко. Но надо быть сильнее. А показывать свою слабость – Болотной царице такое не пристало, верно? Пусть никогда не стать. Поэтому Марианна позволяет себе минуту сдавленных рыданий и пару клятв, глядя в туман. Молчаливых, унылых клятв. Других у неё нет. Снова обещает не любить никогда и никого больше. Смаргивает горячие слёзы и снова становится самой собой. Как раньше. Как с Болотным царём. Ведь он никогда не просил её стать другой. Он никогда не лез к ней со своим видением мира. Он… просто был. Всего один вечер. А потом упал в туман, и больше его не видно, но Марианне почему-то кажется, что он есть и рядом. Ближе, чем Донна в объятьях. Ближе, чем сжимающий её руку Санни. Я не знаю, почему, говорит сестра, и её плечи немного дрожат от ответственности и страха. Потому что она всё равно всё понимает. Потому что она… Марианне так снова хочется плакать. Но она молчит. И, ей кажется, даже улыбается. Ведь сильная. Ведь теперь не будет прятать. Эта улыбка – потерянный светлячок во мраке. Она медленно потухает, а глаза у Марианны остаются холодными, горькими, разбитыми. Но она крепче прижимает к себе Донну, чтобы совсем не упасть. Зато я знаю. И она почти ненавидит это.