Полюби себя

Ханна с тоской смотрит на поднос, принесенный Элисон специально для нее. На нем нет ее любимой картошки фри и сэндвича с тунцом, вместо них — салат из свежей зелени, пара помидорок черри и обезжиренный творог. Полезное, правильное питание, черт бы его побрал. — Но это же невкусно, — тихо заметила Марин, украдкой взглянув на подругу. — Я думала, ты хочешь похудеть, Ханна, — назидательно заметила та. — Или ты предашь мечту ради очередного бутерброда или кекса? Дилуарентис пристально посмотрела на девушку, скрестив на груди руки, и удовлетворенно улыбнулась, когда та, вздохнув, придвинула к себе порцию салата. — Я знала, что ты сделаешь правильный выбор. Продолжай в том же духе, толстушка Ханна, и скоро тебя перестанут так называть. Подхватив свою сумочку, Элисон поспешила покинуть столовую. Ханна с завистью смотрела ей вслед. Пусть Эли и не очень высокая, зато стройная, стильная, ухоженная и, что не мало важно, умеет себя подарить и знает себе цену. Неспроста она по праву носит гордое звание королевы школы, и все старшеклассницы стремятся ей подражать. Марин всегда мечтала, что однажды и она обзаведется тонкой талией и стройными ножками, сможет носить короткие юбки и высокие каблуки и при этом не выглядеть нелепо. И, когда она будет идти по школьному коридору, все непременно будут оборачиваться, чтобы полюбоваться ее совершенством. Но как быть, когда еще больше, чем быть совершенством, тебе хочется съесть одно вредное, но зато очень вкусное пирожное? Элисон всегда говорила, что над мечтой нужно работать и самой осуществлять ее, а не ждать, когда она сбудется сама по себе. Сам по себе только вес набирается. Ханна открыла сумочку и достала аккуратно завернутый в мешочек кекс — свой любимый. Мама купила целую упаковку прошлым вечером, решив побаловать дочку. Пирожное было удивительно свежим и ароматным, из нежного бисквита и клубничного крема, бледно-розового цвета. Была лишь одна проблема — оно было изготовлено в форме свиньи и словно напоминало о последствиях: в кого можно превратиться, съев его. Внутри Ханны боролось две сущности: та, которая хотела похудеть, и та, что желала вкусно поесть. — Съешь его, — услышала она и решила, что это говорит ее внутренний голос. Вот только когда на стул рядом с ней уселся Калеб Риверс, она поняла, что слова принадлежали именно ему. — Съешь, — повторил он, улыбнувшись. — Я же вижу, что ты хочешь. — Вовсе я его не хочу, — потупилась Ханна, отложив кекс и вернувшись к миске с салатом. — Только не говори, что тебе действительно нравится питаться травой, — парень поморщился, взглянув на полную тарелку одной лишь зелени. Марин не ответила. Она не очень любила лгать, но и говорить, что ей уже давно опостылело это здоровое питание, не хотелось. И чего только Риверс лезет к ней со своими вопросами, заставляя ее смущаться? Ханна редко общалась с парнями и всегда чувствовала себя неловко в их компании: боялась сказать или сделать что-то не то. — Я должна это есть, — все-таки сказала она, потупив взгляд. Калеб явно ждал ее ответа. — Кто сказал, что ты «должна»? — строго спросил он, нахмурившись. — Элисон. Лицо Риверса перекосилось так, будто он только что съел целый лимон. Он терпеть не мог задаваку Дилуарентис и искренне не понимал, почему всем так важно ее мнение. — Почему она сказала тебе это делать? — продолжил он свой допрос, но, заметив, как смущается девушка, постарался сгладить ситуацию. — Мне можно рассказать все, я просто хочу помочь. — Чтобы похудеть, — едва слышно произнесла блондинка, ковыряя вилкой в салате, чтобы не видеть карих глаз Риверса и его теплой улыбки. — Зачем тебе худеть? — искренне удивился парень. — Я толстая. Ханна с вызовом посмотрела на своего незваного собеседника, ожидая, что тот сейчас опустит в ее сторону какую-нибудь колкую шуточку, как это делали остальные. Но либо он был слепым, либо глухим, потому что он лишь улыбнулся еще шире. — Ты прекрасна, Ханна, — ласково произнес он, и неожиданно наклонился к ней ближе и заправил за ухо выбившуюся светлую прядь волос, чем окончательно смутил. — Тебе нужно просто поверить в себя. — Ты просто не хочешь меня обидеть, я знаю, — проглотив комок в горле, пробубнила Марин и отвернулась. — Посмотри на меня, — вдруг жестко произнес Риверс. — Ханна, посмотри на меня, пожалуйста, — повторил он, дотронувшись до ее плеча. Девушку словно ударило током — она вздрогнула, но все-таки выполнила просьбу. — Ты очень красивая девушка, Ханна Марин. И тебе не нужно гнаться за этими стереотипными стандартами красоты. Худоба еще не признак прекрасного, поверь мне. Все эти девушки, — он обвел взглядом битком набитую столовую, — одинаковы. Они худые, у них идеально уложены волосы, подобрана одежда. Но мало того, что за всей этой внешней оболочкой теряется их индивидуальность, за ней еще и скрывается далеко не привлекательный внутренний мир. Я очень прошу тебя, не нужно пытаться стать похожей на них. Ты особенная, прими это и полюби себя, и тогда и другие будут относиться к тебе иначе. А теперь, возьми и съешь это пирожное, ты все время смотришь на него. Риверс улыбнулся напоследок и поднялся из-за стола, оставив Ханну одну. Какое-то время она сидела, пытаясь осмыслить услышанное и все еще сомневаясь, что правильно, а что нет и кто прав. Но когда Калеб, обернувшись у двери, помахал ей, все сомнения исчезли, и она даже помахала ему в ответ, впервые за долгое время улыбнувшись. Он подарил ей веру в себя. P.S. И пирожное она все-таки съела.