Грёза

Булонский лес был укутан мягким снежным покровом, словно одеялом. Деревья из-за недавнего мороза казались созданными из белого мрамора. Ночью с небес запорхал и закружился снег, словно белые душистые лепестки яблонь. Можно было закрыть глаза и представить, будто сейчас не зима, а весна и где-то рядом вот-вот запоют соловьи. Одиноко светил фонарь, словно маяк, и к нему спешили падающие снежинки, точно это были бабочки, прилетевшие к лампаде. Парижане в теплом домашнем кругу встречали Рождество, и в Булонском лесу царила торжественная тишина. По одной из безлюдных тропинок медленно шла женщина, словно Снежная Королева одиноко ступала по своим владениям. Ее волосы бронзового оттенка были уложены в сложную прическу и перевиты золотой лентой. Над челом, точно корона, поднимались темные страусиные перья. Плечи женщины покрывал плащ золотистого цвета подбитый изнутри густым мехом. Под плащом виднелось маскарадное платье цвета янтаря с тугим корсажем и легкой, шелковой юбкой. Поэт сравнил бы ее с роскошной чайной розой или со звездой, сошедшей с небес на нашу печальную землю. В то же самое время, не ведая о женщине, по одной из тропинок парка неторопливо шел мужчина. На голове его красовался белый парик, перехваченный сзади темной лентой и черная треуголка, украшенная плюмажем из белых страусиных перьев. Темно-синий камзол, вернее китель, был расшит золотой тесьмой. Остальная его амуниция состояла из белых шелковых панталон, белых же чулок и черных туфель, украшенных небольшими пряжками. Они не могли не встретиться, и на одном из поворотов их тропинки пересеклись. Может быть это судьба привела их в холодный зимний лес? Странно, но ни один из них не удивился, словно в их встрече не было ничего необычного. Мужчина чуть нахмурил брови, точно его удивлял не столько зимний лес, сколько появление в нем молодой женщины. Она улыбнулась. Но в той улыбке не было радости или счастья... Лишь печаль и усталость. – Вот уж не думала встретить кого-нибудь в столь безлюдном месте. Вы не празднуете Рождество в Опере? Там великолепный маскарад, – произнесла она тоном полным сарказма. – Рождество в Опере? Но ведь до Рождества еще полгода, и о какой Опере вы говорите, мадам? – произнес мужчина, обращаясь скорее к себе, чем к ней. – Синьора, – поправила женщина. – О какой Опере я говорю? – казалось, она была оскорблена до глубины души, – действительно - о какой! Я говорю об Опера Популер, об Опере которой я отдала пять лет своей жизни, и в которой на протяжении последних трех лет, мне житья не дают!.. Простите... – она опустила голову. (п.а. Хоть убейте, не могу такое написать, ибо сама в это не верю) – Об Опера Популер? Но синьора, я не разу не слышал о существовании такой Оперы. – Постойте, так, где же, по-вашему, мы находимся? – спохватилась женщина. – Если принять во внимание, что на Ямайке снега нет совсем, то мы должны находиться в Англии. Однако вы синьора говорите на французском языке, значит мы во… Франции? – предположил мужчина. – Да, во Франции, – подтвердила его догадку женщина, – точнее в Париже, а еще точнее, в самом безлюдном месте Булонского леса, – грустно добавила она. – Простите Синьора, но я думаю, должен представиться. Джеймс Норрингтон или можно просто Джеймс. – Карлотта Гуидичелли или просто Карлотта. – Какое странное знакомство Карлотта, не правда ли? – И не говорите, Джеймс… Ночь. Снег. Тишина… Зима… Вы любите зиму? – Люблю ли я зиму? Я так давно не видел зимы, живя на Ямайке, что уже начал забывать, что это такое. А люблю ли я ее? Нет,… я люблю море. – Море… Помню, когда я была еще девчонкой, я тоже любила море. "Море" и "Музыка" на одну букву начинаются, как нота "ми".* Теперь я люблю музыку, вот только любовь эта не может быть взаимной. Дело в том, что я ведущее сопрано Опера Популер, то есть, проще говоря, певица. В Опере, где я пою, появился Призрак, будь он неладен. И вот уже третий год, как он мне житья не дает. Видите ли, он нашел себе протеже с волшебным, сладкозвучным, манящим, щемящим, и так далее и тому подобное, голосом, – язвительно произнесла Карлотта.- Слышала я этот волшебный голос, жаба и та поет лучше, однако, наш Призрак думает иначе... Еще бы! Ведь он ее учитель. Ох, Призрак-Призрак, влюбленный болван, пока он занимается продвижением ее на сцену, его юная ученица принимает ухаживания от виконта, и не только ухаживания, но и кольца с бриллиантами. Тут есть над, чем призадуматься, – назидательно произнесла Примадонна. – Но что это я все о себе, да о себе, – спохватилась женщина. – Расскажите и вы о себе что-нибудь, Джеймс. – Что я могу о себе рассказать, Карлотта? – Расскажите, чем вы занимаетесь на Ямайке. – Чем занимаемся? Пытаемся очистить Карибское море от пиратства, особенно от одного пирата… – Пирата? А ведь "Пират" и "Призрак", тоже, на одну букву начинаются - "П"… хм… пренеприятнейшая буква, – нашлась Карлотта. – Да, Карлотта, вы абсолютно правы – пренеприятнейший пират. – Ваша служба, наверное, очень опасна? – Опасность, конечно, есть, но таков мой долг перед отечеством. – Джеймс, можно задать вам нескромный вопрос? – Ну что же, – улыбнулся Джеймс, – если он окажется слишком нескромным, я на него отвечать не буду, если позволите. – Позволяю, – улыбаясь, произнесла Карлотта, – можно узнать, как ваша супруга относиться к столь опасной профессии? Она, наверное, очень волнуется, пока вас нет дома? Ждет вас, не дождется живым и здоровым. Да, тяжко, когда на море шторм, а твой муж должен ловить пиратов, на такой погоде, – посочувствовала его жене Карлотта. – Не знаю, что она чувствует – у меня нет супруги, Карлотта. – Как же так?... Такой славный синьор и один? – удивилась она, – куда же ваши ямайские девушки смотрят? – Не знаю. – Ну, не вешайте нос коммодор, – подбодрила его женщина, – просто вы не нашли свою половинку, я уверена что, очень скоро вы ее найдете! Вот увидите, я окажусь права! – Вы так думаете? – с надеждой в голосе спросил коммодор. – Нисколько в этом не сомневаюсь! – жизнерадостно произнесла Карлотта, – да где это видано, чтобы такой добрый, внимательный, отзывчивый синьор был один! Нет, я в это не верю! – воскликнула она, лукаво смотря на Норрингтона. (п.а. первоначально Коммодор должен был быть – солидный, представительным, добропорядочным джентльменом, но, написав такое, мне вдруг стало так холодно и пусто, словно в этих словах нет души) – Карлотта, вы думаете, я такой? – обнадежено спросил он. – Нисколечко в этом не сомневаюсь! – радостно воскликнула Карлотта. Наступило такое молчание, когда все, даже самые ласковые, слова теряют свой смысл и кажутся пустыми и бесцветными. Поглощенные безмолвием они шли по тропинке покрытой едва выпавшим снегом, на котором еще не было ни чьих следов. С обеих сторон тропинки к ним склонялись в глубоком реверансе белоснежные деверья, словно придворные дамы, приветствующие своих Царя и Царицу. Облака рассеялись, и сквозь ветви деревьев просвечивалось высокое, звездное небо. Луна голубоватым сиянием освещала спящий лес. С ветвей тихо осыпался иней, словно лепестки флор-д-оранжа. Пейзаж как будто погружал их в воспоминания о счастливой и безмятежной юности; о том времени, когда каждый из них выбрал свой жизненный путь. *** Карлотта вспомнила свою первую встречу с Эриком, в ту далекую майскую ночь, когда женщина впервые решила связать свою судьбу с музыкой. Эта встреча произошла весной. Стояла дивная майская ночь, ветви цветущих деревьев сплетали над головой душистый полог, сквозь который проникал мягкий лунный свет. Светлячки сверкали между стволов деревьев, будто на землю опускались звездочки, и до них можно было дотронуться рукой. Воздух был наполнен ароматами цветущих яблонь, шиповника, сирени, где-то пел свою любовную песнь соловей. Его трелям вторила скрипка. Под цветущей яблоней сидела юная девушка в голубом платье, ей едва исполнилось пятнадцать. Она распустила свои светло-русые волосы и приколола к ним букетик незабудок. Ее карие глаза были прикрыты. На устах, дивным цветком расцвела мечтательная улыбка. Она грезила,... О чем? О чем в юности мечтают? О том, чтобы незримый музыкант продолжал играть свои чудесные мелодии, чтобы ночь, эта мягкая, теплая ночь, никогда не кончалась, и чтобы рассвет нового дня принес только радость, счастье и любовь. Ее звали Лотти, Крошка Лотти, хотя ей, разумеется, казалось, что она уже взрослая для этого детского имени. Лотти каждую ночь приходила в сад послушать незримого скрипача, играющего только ночью. Сегодня музыка захватила ее, и девушка запела. Ее голос чистый, звонкий голос юности, сливался в единое целое с голосом скрипки. Из-за куста сирени вышел юноша... Высокий, одетый в черное платье, его янтарные глаза были полны мечты, а правую часть лица срывала белая полумаска. В руках он держал скрипку. Видимо юноша и был тем музыкантом, чью вдохновленную игру с упоением слушала Крошка Лотти. Юношу звали Эрик. Его покорил голос Лотти, звонкий, как горный ручеек, бегущий среди бережков, покрытых маргаритками. Лотти поднялась навстречу молодому музыканту. Ах, как они были красивы! Как они подходили друг другу – белая лилия и черный тюльпан. Лотти улыбнулась, и от этой улыбки, кажется, расцвела майская ночь. Скрипач вновь заиграл, и воздух наполнился Музыкой. Ночной зефир легко проникал сквозь ветви цветущей яблони. Лепестки, словно стайка легкокрылых бабочек, окутала юную чету. Их песня полная жизни, молодости и… любви, повенчала их души. Сердца их бились в унисон. Голос девушки и голос скрипки стал единым… Ночь, кажется, плакала от радости лепестками белых, душистых цветов… Однако, все имеет свое начало и свой конец. И даже та ласковая, весенняя ночь, увы, закончилась. Эрик хотел в Италии продолжить обучение музыки, а Лотти, Лотти должна была остаться дома. Хотела убежать, но… не получилось. Через пять лет в Итальянском Оперном Театре взошла новая звезда – Карлотта Гуидичелли. И сегодня, словно пятнадцать лет назад, ночь белым, пушистым снегом окутывала чету, уже зрелых, но таких одиноких мужчину и женщину… *** Норрингтон почему-то вспомнил о том как он решил стать моряком. Сколько же ему исполнилось? Лет 13. Это был обычный… …Пасмурный день. Ветер. Да, самое подходящее время для официального визита друга семьи, ничего не скажешь. Теперь придется весь день просидеть дома, где взрослые будут говорить что-нибудь глубокомысленное о политике, экономике и прочих таинственных вещах. И им невдомек, что мальчишка хочет поговорить о книжке, которую он только что прочел. Это необыкновенная книжка, в ней говориться об огромных кораблях, о дальних странах, и диковинных животных. Подумать только, где-то есть страны, в которых круглый год лето и нет снега, вот это да! Есть невиданные животные и птицы! Вот бы их увидеть, хоть одним глазком. А книжка очень интересная, ведь в ней есть картинки. Но что они значат в сравнение с настоящими животными и растениями! Эх, как бы хотелось их увидеть своими глазами! Вот бы самому побывать в этих волшебных странах… Но ведь это же возможно! Все на самом деле проще простого: надо всего лишь стать моряком! И тогда можно будет отправиться хоть куда, даже на Ямайку! Так-так-так, стать моряком, но у мальчишки из такой многоуважаемой семьи вряд ли это получиться. Тут нужно хорошенько подумать... Пасмурный день. Ветер. Мальчишка стоит у обрыва и смотрит в даль. Ветер беспощадно треплет его волосы, но в глазах мальчишки радость и восторг! Да, его мечта осуществилось! Официальный визит друга семьи закончился, кто бы мог подумать чем? Мистер Суон, обещал помочь мальчику получить образование морского офицера. Когда-нибудь, Джеймс Гордон Норрингтон своими собственными глазами увидит далекий берег Ямайки!... *** Джеймс Норрингтон усмехнулся своим мыслям. Да, он стал коммодором и что дольше? Но ответить на вопрос он не успел потому, что они с Карлоттой подошли к развилке. До этого они шли по одной тропинке, ни о чем не разговаривая, погруженные каждый в свои мысли, но теперь им предстояло решить пойдут ли они вместе или расстанутся здесь раз и навсегда. Какой простой и сложный выбор одновременно! Как им поступить? идти по дороге жизни вместе, поддерживать друг друга, чтобы не поскользнуться на скользкой дорожке. Согревать друг друга, когда подует холодный ветер. Вместе делить ночлег. Или расстаться и забыть об этой странной ночи как о сне. Грёзе… ...Впереди показался просвет... Они ушли,... и их следы сокрыл новый, чистый, Рождественский снег… * У.Шекспир "Ромео и Джульетта" фраза звучит так: "Ромео" и "розмарин" (цветок – символ верности) на одну букву начинаются. Р-р-р собачья буква.