Отрицание, принятие, смирение

Красные буквы WANTED* красовались рядом с нелицеприятными портретами на первом развороте каждой газеты города: очередные злодеи, грабежи с разбоями и парочкой выстрелов в воздух (а могли бы и по людям попасть!) и Щ.И.Т уже стоял на ушах. Питер тактично и ненавязчиво поинтересовался, нужно ли его участие в разборках со злобными силами зла, но его отфутболили на скамейку запасных, сказав, что помощи не требовалось, несмотря на то, что со стороны казалось, что преступников отловить довольно долго не могли. Поэтому, не переспрашивая лишний раз, позорно заленившись и сбежав от ответственности, Человек-паук принимал весьма пассивное участие в спасении города — он читал газеты. Вникать в происходящее особо не хотелось, тем более, если есть, кому с этим справиться. А у Питера еще были исследования, учеба, какая-то непонятная личная жизнь... Но на случай апокалипсиса он всегда был готов запрыгнуть в свои трико. Нынче Питер, как самый обычный гражданский, купил себе стаканчик горячего кофе и парочку сладких пончиков с бананом, ванилью и шоколадом (его любимые!), заплатил за утреннюю газету и, не совсем как гражданский, зашел за угол, скрывшись в тени между домами, выпустил длинную паутину и забрался на крышу одного из домов. На ней было довольно уютно: какая-то местная бабуля разводила в больших пластиковых горшках цветы и некрупные деревца, кто-то, скорее всего из студентов, поставил простенький телескоп и железные стулья. Словом, славная крыша. Самое то, чтобы устроить перекур. В обеденное время на ней никто обычно не появлялся, поэтому Питер, затащив туда свой завтрак, уселся на край бордюра, свесив ноги вниз, развернул газетку и заскользил глазами по строчкам, просвещаясь в последние новости. Конечно, такое прекрасное утро без будильника и с пончиками не могло долго оставаться идеальным. Обязательно случится что-то такое мелкое, но до жути раздражающее. Например, в твой стакан с кофе может упасть пончик и развалиться там в крошки или ты случайно наступишь начищенной обувью в какое-нибудь дерьмо. Такого, к счастью, не случилось, зато случился раздражающий «кто-то». Дочитав до строчки, где новые местные бандиты-знаменитости затребовали выкуп у властей за заложников, Питер хлебнул горячий черный кофе и чуть не выплеснул его, когда на крышу неизвестно откуда со всей дури приземлился Дэдпул. «Уэйд. Его зовут Уэйд», — поправил себя Паркер и сделал вид, что ничего не заметил. Он знал, что это довольно глупый ход, если планируешь отступление, потому что Уилсон все равно не уйдет, пока не добьется того, зачем пришел, да и тот шум и лязг, который он издал при своем падении, явно намекал о его вполне конкретных намерениях. — Паучок! Не подскажешь, где библиотека? Какая тут у тебя славная крыша. Затаился в цветочках и скрываешься от жестокого мира? Обустроил паучье гнездо? Ты ж мой депрессивный студентик. О, смотри, тут что-то зацвело… Питер попытался спасти бабулькин цветок от вандализма, но не успел даже подняться, как Уэйд уже бодро вприпрыжку скакал к нему с оборванной розочкой, помахивая ей в разные стороны с самым развеселым выражением на маске. Диковатое зрелище, если не знать, что этот почти двухметровый мужик — Дэдпул. Он навалился локтями на высоковатый бордюр крыши, положив подбородок на руку, и заглянул снизу вверх на Питера. — Подарок для тебя, Паучок! Так долго гадал, что тебе подарить, а то ты ведь, наверное, не очень обрадуешься пеньюару, — Уэйд протянул розочку и мечтательно громко вздохнул, а «глаза» его маски чуть сощурились, — ты сегодня без костюма. Нам это нравится, всем нам. Прекрасно выглядишь. Отдыхаешь? Питер грустно посмотрел на цветок, чья жизнь так варварски была оборвана, и забрал его, не зная, что ему с этим делать. Поставит дома в вазочку — авось сколько-нибудь еще проживет. Но бабуля, наверное, расстроится. Он пристроил розочку в нагрудный небольшой карман и застегнул пуговицу для верности. — Между прочим, люди годами выращивают цветы, каждый день их поливают и… — О, пончики! То ли Питер был какой-то слишком медлительный без своего костюма, то ли пончики стояли далековато, но, когда он ухватил коробку, Уэйд уже спер один и увлеченно зажевывал шоколадный пончик, приподняв маску до переносицы. Да так зажевывал, что буквально за два подхода сожрал весь, измазавшись в шоколаде. — Эй, это был мой пончик! — праведно возмутился Питер, отвесив ему смачный подзатыльник. Тот хитро улыбнулся, отчего язвы на коже лица чуть натянулись и заблестели, и издал смешок, пошло облизывая перчатки. Питер сглотнул. Почему-то Уэйд никогда не стеснялся снимать что-либо или поднимать маску при Питере, хотя тот, вроде, никогда и не спрашивал. Это было как-то неэтично с его стороны, пусть язвы на самом деле из себя ничего катастрофического не представляли, но то, что творилось под костюмом Дэдпула, видели немногие, а кто видел и знал, сильно об этом не распространялись. Поэтому Питер поначалу попросту стеснялся попросить, раздираемый любопытством, а потом, когда Уэйд в первый раз поднял маску, улыбнулся во все тридцать два и начал запихивать в рот спертый бургер, то завеса тайны приоткрылась и ничего ужасного Питеру не представила. В своих лабораториях он видел вещи и похуже. Ему было даже приятно, что Уэйд ему так доверяет. Правда, с тех самых пор Уэйд его постоянно преследовал: приходил к нему на задания Щ.И.Та, в колледж, в его дом на обед и воровал еду. И чем вреднее была еда, тем быстрее она воровалась. — Ты чего пришел-то опять? — раздраженно спросил Питер, отвоевав себе ванильный пончик и положив почти пустую коробку себе на колени. Это, правда, не спасло, потому что Уилсон уже кружил за его спиной и, уличив момент, прильнул к нему всем телом, обвил руками и… забрал последний пончик. Гад. Впрочем, отлипать он, похоже, не собирался, поэтому Питер прямо у своего уха слышал, как он смакует выпечку. Пару крошек съехали по его легкой куртке вниз. — Ты расстроился? Как-то ты сегодня не гостеприимен. Мы так любим пончики. Уэйд особенно. Паучок злится? М? — Паучок сейчас на тебя кофе выльет, если ты не отойдешь. Мы ведь это уже обсуждали, Уэйд. Питер затащил ноги на крышу и пересел лицом на другую сторону, угрожающе приподняв пластиковую чашку. Уилсон поднял руки ладонями вверх и на один маленький, малепусенький шаг отошел. Ну, хоть так. — Я понял, понял, окей, не злись. Я не хочу отмывать наш костюм, он слишком дорогой, чтобы обливать его кофе. Уэйд помнит, что Паучку не нравится, когда нарушают его личное пространство, он уважает желания Паучка. Но мы не все такие. Как сдержаться? Значит, целоваться сегодня не будем? — плаксивыми интонациями спросил он, вопросительно оттягивая края маски в разные стороны, отчего выражение белых «глаз» забавно растянулось. Питер улыбнулся. — Я тебе тоже говорил об этом. Целоваться я с тобой ни сейчас, ни потом не буду, — и действительно, Паркер уже не раз обсуждал тему личного пространства с Дэдпулом. Тот, однако, всячески его игнорировал и каждый раз находил способ, как бы нарушить дистанцию, и делал это так искусно, что вроде бы и не придерешься. Его «особый» интерес уже не обескураживал Питера как прежде, но эмоции и… эмоции, которые его захлестывали, когда крепкий, теплый и высокий Уэйд к нему прижимался или трогал его крупными ладонями с длинными пальцами, обтянутыми перчатками из какого-то чертовски приятного материала, все еще ставили его в тупик. Он долго боялся себе признаться, что ему нравятся эти случайные и не очень прикосновения, как и внимание такого психопата и безумца, как Дэдпул, когда он своим высоким и диковатым голосом выкрикивает какую-нибудь чушь про любовь до гроба, свадьбу и американское гражданство. А когда осознание того, что Питеру все это льстит, скромно постучалось в дверь, а потом ее к чертям вынесло, Питер ужаснулся и отморозился от Уилсона, устно наставив ему барьеров и попытавшись ограничить все попытки сближения. Впрочем, того это не останавливало. — И ты опять проигнорировал мой вопрос, — настоятельно сказал Питер, уплетая хоть один пончик из своего скудного завтрака. — Да я просто мимо проходил. Смотрю, ты сидишь в одиночестве и погружаешься в пучины отчаянья, теряешь геройскую форму с вредной кошмарной пищей. Я же не мог просто так уйти! — беззаботно ответил Уэйд, натягивая маску обратно на лицо. Паркер хмыкнул. — А если серьезно? Уэйд всплеснул руками, переместился и присел рядом, свесив ноги с крыши и высматривая территорию вокруг. Питер так мог бы его столкнуть вниз, чтобы не мешался уж, но все равно ведь не помрет. Поднимется обратно на крышу, да еще кинется с объятиями, что Паучок по собственному желанию его затронул. — Так я ведь серьезно, — уже вполне адекватно отозвался Уэйд, — время для мясорубки! То есть, у меня здесь задание. Вон, видишь тот банк? На углу улицы, вид на которую прекрасно открывался с крыши, и правда стоял солидный банк со своим швейцаром и золотыми мощными стеклянными дверями, в которые то и дело входили и выходили важные люди в костюмах. Питер нахмурился — его паучье чутье было совершенно спокойным, стало быть, в ближайшее время неожиданных ситуаций и опасностей не предвидится. Уэйд, словно читая его мысли, продолжил: — Вообще-то, честно говоря, я и не знаю, где конкретно мое задание, но предполагаю, что этот богатенький ушлепок сегодня может появиться здесь. Но может и не появиться, сеть банков большая, а он может решить завалиться в любой из них, — он наклонил голову набок и чуть назад, чтобы посмотреть на Питера и очаровательно улыбнуться. Ну, по крайней мере, очертания его улыбки под маской и снова сощурившиеся «глаза» намекали, что под тканью именно такая улыбка. — Оу, — многозначительно отреагировал Паркер. Главная стратегия Уэйда — ее полное отсутствие, а ведь он обычно выполнял задания с каким-то особым рвением и задором, кидался на них со всей интенсивностью, угрожая всему живому вокруг. Вариант, что он «случайно» проходил мимо и увидел Питера, в такой ситуации приобретал определенный смысл. В конце концов, это же Дэдпул, что может быть рационального в его поступках? С ним возможно все. Питер нашарил пальцами газету, смявшуюся где-то под его ногой, разгладил первый разворот и сунул в руки Уэйду. — Ты не читал еще свежие выпуски? Вроде бы, Щ.И.Т уже занялся какими-то отморозками, может, тебе стоит с нашими связаться? Если твой богатенький мужик связан с ограблениями, то они могут что-то знать. В этом городе ничего само по себе не происходит, — устало добавил он, потирая переносицу и думая о вечном, но осекся. Уэйд взял газету, держа двумя кончиками пальцев, поместил ее перед глазами на расстоянии вытянутой руки и остолбенело на нее смотрел. Словно ему вручили годовалого младенца или охапку грязных трусов. Интересно, как бы он на них отреагировал? — Эм, Уэйд? — Питер заглянул ему в маску, — эта газета свежая, с ней ничего не случилось еще, просто помялась немного. — Да, — Уэйд отреагировал как-то рвано, нервно откинул газету от себя обратно на крышу, как будто она была заразная. А потом скрестил руки на груди и весь выпрямился и вытянулся, словно струна. Что-то явно пошло не так. Дэдпул, который коротко и отрывисто бросил «да», не ерничая и не уходя из-под ответа — вот что было подозрительно. Напряженный Дэдпул — еще более подозрительно. — Уэ-эйд? — вопросительно протянул Питер и притронулся кончиками пальцев к его плечу, — что происходит? Ты вычитал что-то в газете? Ты опять порвал повязку Фьюри на глаз и поцапался с Щ.И.Том? Ходил с транспарантами у дома Логана? Подкинул ему надувную куклу? Дал несвежий тако Халку? — Нет, — и опять этот короткий ответ. Они помолчали, в воздухе на минуту повисло недоумение, но Уэйд вдруг пододвинулся поближе, поерзав бедрами, а потом наклонился к лицу Питера и заискивающим низким тоном прожурчал: — Я тебе кое-что скажу о нас, но ты же никому не расскажешь? Паучок правильный. Паучок бы не рассказал, если его попросить. Такая странная логика привела Питера в недоумение, но, по правде сказать, ситуация его заинтриговала, а это утро, оказалось, может быть еще более интересным. Знать что-то о самом Дэдпуле, что он так скрывает, но собирается рассказать ему одному — полезный момент. С какой стороны ни посмотри, вдруг это принесет какую-нибудь выгоду? Или, в любом случае, такое не с каждым случается. — Ну, — осторожно начал он, — если ты мне собираешься признаться в запланированном теракте, то я не могу ничего обещать по поводу моего молчания, но так я хотя бы попытаюсь что-нибудь изменить. А если нет, то клянусь, что не скажу. Сам понимаешь. Надеюсь. Уэйд снова широко заулыбался, подался вперед и прислонился к его уху, задевая тканью щеку: — Я не могу прочитать этот текст, Паучок, — шепнул он, а потом так застенчиво хихикнул и вернулся на место. Паркер удивленно приподнял брови. Ситуация яснее не стала. — Почему? Ты плохо видишь? У тебя что-то с глазами? — Уэйд отрицательно показал головой. — Ты… не понимаешь английский? — Уэйд удивленно отшатнулся и снова отрицательно покачал головой. Питер напрягся. — Это как-то связано с облучением? — осторожно спросил он. Ему никогда не приходилось заговаривать об этом, потому что таких, как Дэдпул, вполне могли задеть подобные вопросы. На тех, на кого облучение повлияло не в самую хорошую сторону. В чем-то искалечило. Уэйд неопределенно покачал головой из стороны в сторону. — М-м-м, не совсем, но Паучок уже близко. Ты так близко, что мне даже горячо, — он согнул руки в локтях и быстро пошевелил пальцами рядом с грудью, то ли обмахиваясь, то ли изображая щупальца. Питер нахмурился. Был еще один вариант, но уж очень он был невероятный. Почти невозможный. Паркер и прежде сталкивался с разными мутациями и непонятной хренью, которая случалась людьми, недолюдьми и мутантами, но такого он припомнить не мог, хотя, может, просто это не укладывалось у него в голове, как у взрослого почти до конца образованного человека. — Уэйд… — он понизил голос и виновато заглянул в белые «глаза» маски, — ты не умеешь читать? Сначала Уэйд замер, будто растерялся, что этот факт был произнесен вслух. Он вцепился руками в свои лодыжки и начал качаться вперед и назад всем телом. Сложно было сказать, что он чувствует, не видя его лица, но Питера на секунду захлестнула волна жалости из-за этого молчания и почему-то показалось, что под маской самое наивное и детское выражение лица, какое только может быть у мужика такого размера и такой ебанутости. Ему даже стало совестно за его вопрос. — Бинго! Выберите цифру на барабане! Что вас ожидает: приз или деньги? — наконец ожил Уэйд и опустил вниз голову. Глубоко вздохнув, он тихо и вполне серьезно спросил: — Почему ты не смеешься? Питер вздохнул. Жизнь становилась все страннее и страннее с появлением в его окружении одного ненормального не то героя, не то злодея, и неожиданных вываливающихся из него фактов. Он, недолго думая, медленно поднял руку и поднес ее к щеке Уэйда, не решаясь его затронуть. Ему вроде бы и хотелось его утешить, но и не хотелось переступить случайно ту черту невозврата. Уэйд сам приподнял лицо, живо откликнувшись на этот жест, положил свою руку сверху и уткнулся носом в ладонь Питера, словно добрый любящий пес. У Паркера неволей защемило сердце. — Я не думаю, что это смешно, Уэйд, — честно и искренне ответил он, — как так получилось? Только скажи правду, не разрушай момент. — О-о-о, да быть того не может, — Уэйд, воспользовавшись моментом и растроганностью объекта воздыхания, взялся за свободную руку Питера и сжал в своей, переплетая пальцы, — я слышу, они все внутри меня слышат, что Паучок меня жалеет. Если ты сейчас заплачешь, то я тоже зарыдаю белугой, а потом можно будет отправить в Голливуд новую часть Титаника. Ты будешь моей Розой? Что? Почему ты так сердито сдвинул брови, Паучок? Ладно-ладно, нет так нет. Ну, значит, есть другая история. Она скучная и не интересная, но я же знаю, что ты хочешь послушать. Жили-были… А, нет, это про Фьюри и его глаз. В общем, у одного бедного парня была с рождения дислексия. Это, Паучок, когда ты не можешь читать и писать как все, но ты вроде и не тупой сам по себе, шарики за роликами двигаются, как и должны. Этого парня долго учили, даже добились прогресса, он начал читать и писать. А потом, когда парня насильно положили на операционный стол и перекроили, он забыл все, чему учился. Пуф, — он приподнял руки Питера вверх, изобразив облако от взрыва, а потом усилием опустил их к себе на ноги, — такая вот история. Питер озадаченно посмотрел на свои ладони, которые покоились на коленях Уэйда, и подумал, что опять что-то пошло не так. Почему внутри сразу стало так говняно? Его гипертрофированное чувство справедливости буквально кричало о том, что так поступать с людьми нельзя, а с Уэйдом… С ним случилось уже все самое плохое, что могло случится. Но, оказывается, хуже еще может быть. Когда-то и этот психопат был обычным ребенком, который не мог научиться читать. На секунду Питеру захотелось сорваться с места, найти тех уродов, которые искалечили Уэйда, сделав Дэдпулом, и выжечь им глаза, растянув в глазницах паутину. Он сделал глубокий вдох и заставил себя успокоится, не заметив, как сам стал держаться за широкие худые колени Уэйда, словно за спасательный круг. Так ему было проще, что ли. — Почему же ты никому об этом не сказал? — спросил Питер, хоть и знал ответ. Уэйд слишком изменился после облучения, чтобы обсуждать какие-то вещи, подобные этой. Он стал более… безумным. Безбашенным. Жестоким. Дэдпулом. Словно в подтверждение, тот хохотнул и хлопнул в ладоши. — Нет, Паучок, представляешь, я и сам это не так давно обнаружил! Мы обнаружили. Когда нам дали контракт и сказали что-то там прочитать, — его интонациям отчего-то верилось, — пиздец, правда? Жесть. Уэйд тогда… Кто-то из нас тогда так долго смеялся. Сюрпри-из! Ты не умеешь читать, дружок, пора идти в ясли. Он скорчил гримасу с непонятной счастливой эмоцией, которую Питер не понял. Благо, это было его обычное состояние рядом с Уэйдом. Похоже, в его голове творится такой бардак, что он может сам над собой измываться — как нехрен делать. Мысль, которая промелькнула у Питера, почему-то сразу застряла в голове, будто в темноте кто-то дернул за цепочку и включил лампочку. И он сразу же решил эту идею озвучить, потому что гребаный баланс несправедливости во Вселенной явно давно не восстанавливался. — Если ты хочешь, Уэйд, обрати внимание, если ты только захочешь, то я могу попробовать тебя научить читать и писать. Питер еще не представлял себе, с каким рвением Уэйд согласится на это скромное и вполне невинное предложение, да так, что кинется на него с объятиями и наигранным тонким криком про сэмпая, и скинет их обоих с крыши. Благо, запас паутины у Питера был в наличии.