Туман.

Они говорили... Это был старый, нет, древний язык, никто из ныне живущих не знал уже его, но она понимала, что они говорят, и любой бы понял, ибо этот язык не просто был словами, но был соткан из образов, любой звук в нем имел значение, любая нота передавала весь спектр чувств, вложенных в неё. Они повторяли её имя, они звали, они манили уйти под мох, напрямик к своим корням, в тихую обитель. Они шептали, они нашептывали пророчества, они обещали покрыть мхом её лицо и оставить её в долгожданном покое. Она лежала на спине, раскинув руки, слушая их медленную заунывную песнь. В её мозгу всплывают мучительные картины, люди, веселые люди поют, не замечая её отсутствия, кажется, она потеряла это навсегда, ей становится даже немного стыдно за то, что она думала о них, сейчас, больше всего на свете, ей хочется вернуться к этим людям, пасть на колени, каяться и рыдать, и рыдать, каяться. Слезы наворачиваются на глаза, но вдруг ей становится абсолютно всё равно, она даже пугается такого своего безразличия. Она лежит на спине, раскинув руки... Внезапно, взор её прояснел, мысли очнулись ото сна, а члены её вновь ожили. Причиной тому был звук. Звук из человеческого мира. Где-то недалеко, метров 100, не больше, стуча колесами и воя несся по рельса товарняк. Тени растворились в тумане, она мигом вскочила на ноги, страх прошел, видения растаяли. "Бежать, бежать к людям, пока тени не настигли снова!" панические мысли её. И она бежит. И выбигает на станцию, на ту самую, куда она с людьми приехала день назад. Она не помнит дороги к дому и решает ждать электричку здесь. До первой ещё часов пять. Скорая помощи, воя несется по проселочным дорогам, подскакивая на кочках, буксуя в размытых дождём ямах, красно-синий свет в лужах... Дача, пьяные люди, все столпились вокруг девушки полулежащей на диване на веранде, она бела как снег, рот приоткрыт, один глаз тоже, он как-то странно и сташно смотрит сквозь... сквозь все, врач входит в дом осматривает тело, поднимает веко, светит фонариком, потом осматривает руки. "Мертва, героин, скорее всего" резюмирует он, его помощник пишет что-то в журнале. Они грузят тело на носилки и грузят в машину, никто не проронил ни слова, несколько часов, пока она медленно умирала, пока отек ел её легкие, не давая дышать, пока её сердце изо всех сил боролось со смертельной дозой яда, пока её мозг был ещё жив, пока её душа ещё не нашла последнюю станцию, они не замечали, они не хотели замечать. То распластанное тело, в котором, пусть слабо, но ещё мерцала жизнь. К приезду скорой труп уже успел окоченеть.