Всё ради Семьи. Всё ради Вонголы.

Знаете, какая зима в Палермо? Нет? Ну, может это и к лучшему. Зимой здесь нет снега, вместо него идёт дождь, дует холодный ветер, забираясь под одежду. Так привычно проводить Рождество без снега, перебежками от лавки к лавке, чтобы выбрать для родных и близких особенный подарок. А потом сидеть за одним столом, шутя и веселясь, прощаясь с ушедшим годом, прославляя Христа, мир во всём мире и друг друга за компанию. Но сейчас Рождество и плюс пятнадцать по Цельсию прошли, оставляя лишь приятные воспоминания. Или не очень приятные, тут уж кому как повезёт. А ему, Джотто, не повезло. Слишком много навалилось в это последнее для его поколения Рождество. Это были последние праздники, последние искренние улыбки на родных лицах, потому что никто из них не сможет больше так улыбаться. Для них всё кончено. Для него всё кончено. Всё ради Семьи. Всё ради Вонголы. Жизнь, дружба, счастье, любовь. Они все что-то отдали, кого-то потеряли в этой глупой войне за счастливое будущее, за процветание сильнейшего клана. Спейд – невесту, Козарт – семью, Джотто… Он потерял друга и советника, потерял дело своей жизни, свою мечту. Сейчас, стоя в порту Палермо, он потеряет свою любовь. Странную, запрещённую законами мироздания, самой природой! Но он любил. Искренне, страстно, как умеют итальянцы. Он готов был положить перед этим человеком все сокровища мира, зная, что ему это не надо. Всё ради семьи, всё ради него, потому что он – самый лучший друг – и есть его семья. Но он не понял, и в будущем не поймёт. Ведь у них нет будущего. Совместного будущего. Это не их время, а Джотто не хочет, боится идти на поводу у своего единственного желания, стучащего набатом в ушах, как только перед глазами появляется знакомое лицо, как только чувствуется знакомый аромат благовоний. Знать человека вдоль и поперёк. Знать все мечты, желания, мысли. И любить только сильнее, зная, что это безответно. Улыбаться тогда, когда хочется плакать. Благоговейно смотреть вслед, надеясь, что предмет столь пристального наблюдения не повернётся в последний момент. Убивать, пачкая в чужой крови руки, упиваясь чужой болью, чужими страданиями. Всё, чтобы заглушить свою боль. Эгоистично. Страшно. Безумно. Джотто безумен. Он сходит с ума, как только видит любимые красные глаза. Он невольно сравнивает их с цветом крови и прослушивает всё, что говорит его лучший друг, смотря на тонкие губы, мечтая к ним прикоснуться, почувствовать, опробовать. Осквернить. Зная, что это уже кому-то принадлежит. Что у его мечты, у его любви есть семья. Жена, дети, счастливая мать. Сдерживать всю свою сущность, чтобы не задержать руку в чужой руке дольше, чем положено по правилам. Сгорая в душе заживо, понимая, что всё кончено. Что теперь они будут на разных материках. Один вернётся в Тоскану, а он, Джотто, уедет с Асари в Японию, в родовое поместье хранителя Дождя. Сжать в объятиях, на мгновение, на секунду, удерживая рвущееся с языка «Ti amo». Вместо этого улыбнуться, удерживая горечь, задержать руки на чужих широких плечах, понимая, что этот человек, не поймёт, но примет. И от этого только хуже, только больнее. Единственная вольность – смотреть в глаза. Смотреть и видеть в них ответную печаль. Другую, дружескую, братскую. - Мы будем скучать… - До встречи, Джи. Уйти, не оборачиваясь. Чувствовать на себе взгляд, но не возвращаться. Понимать, что всё сделал правильно, но мечтать всё исправить. Отпустить и уйти. Для них всё кончено. Для него всё кончено. Всё ради Семьи. Всё ради Вонголы.