Мужчина его мечты

То, что его новый сосед – мужчина его мечты, Володя определил сразу. Сосед был просто шикарен – высокий, крепкий, но не перекачанный мужчина с явной военной выправкой и парой тонких белёсых шрамов, которые только придавали его облику загадочности. Длинноногий, поджарый, явно очень сильный, как большой, смертельно опасный кот. Ягуар там, или тигр. Звали его Родион Гордеев – даже имя было под стать ему – такое же мужественное и рокочущее. На этом, собственно, плюсы и заканчивались, и начинались явные минусы. Володя всю свою сознательную жизнь влюблялся не в тех мужчин. Им помыкали, его предавали, над его любовью откровенно смеялись или оскорбляли, но… Дожив до двадцати пяти годков, Володя в некоторых вопросах продолжал оставаться наивнее полевой ромашки. В частности, он всё ещё верил, что где-то за ближайшим углом его ожидает Великая и Неповторимая Любовь, а если он её ещё не встретил – значит, не за те углы заворачивал. Именно наивная вера, да ещё и непроходимый оптимизм, частенько помогали Володе выжить при крайне непростых жизненных обстоятельствах. Родителей своих он не знал, ибо был «отказником». Но ему сказочно повезло. Ещё в доме Малютки хорошенького здоровенького мальчика присмотрела бездетная пара и решила усыновить. И усыновила. Счастье продлилось целых восемь лет, а потом у приёмных родителей появился свой малыш – чудо произошло. И Володя стал как бы и не нужен. Приёмные родители даже хотели вернуть мальчика обратно в детский дом, но тут уж воспротивилась бабушка – мама приёмного отца, заявив, что это не по-людски, и что если «родители» считают, что приёмыш будет мешать их семейному счастью с собственным малышом, то она оформит опеку, но в казённый дом приёмного внука не отдаст. Так и вышло, и восьмилетний Володя переехал жить к бабушке – Марии Гавриловне Барышевой, преподавателю университета, которая, даже выйдя на пенсию, не собиралась покидать «альма матер». Бабушка была женщиной не слишком ласковой, но справедливой, и приёмного внука любила искренне. А поскольку большую часть времени она проводила всё-таки в университете, то Володе пришлось научиться очень многому – и стирать, и готовить, и заниматься уборкой квартиры. Другой бы, может, и взвыл, но мальчик, который к тому времени прекрасно знал, что он приёмный, ни за что не хотел возвращаться в детский дом. К тому же у него был счастливый характер – некапризный и добрый. Да и бабушка никогда не забывала похвалить его и порадоваться любому, даже самому маленькому, достижению. Так что детство Володи можно было назвать сравнительно счастливым. А вот потом начался настоящий кошмар. Во-первых, Володя очень рано понял, что нравятся ему не девочки, а мальчики… и это было ужасно. Потому что он уже прекрасно знал, как общественная мораль относится к геям, и какими неприятностями это грозит лично ему. Поэтому свои наклонности парень шифровал почище Штирлица, долгое время оставаясь последним девственником класса, ибо с девчонками ему было никак, а насчёт парней… И как? Девственности Володя лишился уже в училище, на первом курсе. Объектом его страсти стал взрослый мужчина, старший брат одного из однокурсников, как-то случайно оказавшийся на студенческой вечеринке. Володя влюбился сразу, безоговорочно и навеки – так ему тогда казалось. И у него настолько снесло крышу, что он признался во всём объекту своей страсти. Объект на признание наивного мальчишки отреагировал с энтузиазмом… и девственности Володя таки лишился. Они встречались несколько месяцев – тайком, на съёмных квартирах, и поначалу Володе и не нужно было ничего большего. Но в конце концов он задал любовнику робкий вопрос – есть ли у их отношений хоть какое-то будущее? Тот лишь рассмеялся, потрепал Володю по волосам и спросил: - Зачем? Ты, конечно, милый мальчик, но я предпочитаю мужчин постарше. - Но почему… тогда… ты… вы… - стал заикаться Володя. - Так давно у меня никого свеженького не было, - улыбнулся в ответ любовник, теперь уже бывший, - скука смертная… А тут ты – такой милый и неопытный, даже не думал, что в твоём возрасте можно умудриться сохранить девственность… Так что мы квиты. Я благодаря тебе не скучал ночами, а ты – приобрёл полезный опыт. Разве тебе было плохо? Володя покачал головой и отправился собирать вещи, хотя больше всего на свете ему хотелось забиться в какой-нибудь тёмный угол и выплакаться. Или напиться. Или подраться. Или всё сразу. Но таких проявлений эмоций он себе позволить не мог. Потом были ещё любови – Володя привлекал многих, он действительно был симпатичным парнем – тёмно-карие глаза при светлых волосах смотрелись эффектно, хотя был он не слишком высок и довольно худощав. «Телосложение спринтера, - говаривал тренер из секции по лёгкой атлетике. - Не потянешь ты ни длинных дистанций, ни марафонов, а вот короткие, где рывок, усилие требуется – за милую душу». Так вот, были ещё любови, но Володька довольно быстро понимал, что тем, в кого он влюблялся нужен был не он сам, а красивое тело и страстный секс. Поначалу это нравилось, но быстро стало надоедать Володе. Ему казалось, что он всё время упускает что-то большее, что-то важное… И он продолжал искать и ждать того, кто его полюбит. Умом он понимал, что непроходимо наивен, но надеяться не переставал. Между тем, его жизнь продолжала меняться. Володя окончил школу с вполне приличными результатами, но в медицинский институт, как планировал, не поступил. Бабушка очень серьёзно заболела, и уход за ней отнимал слишком много времени. Так что, пришлось ограничиться медицинским колледжем, который тоже давал отсрочку от армии, да и возможность ухаживать за больной бабушкой была. Что же касается бывших приёмных родителей, то они, прослышав о бабушкиной болезни, появились вновь, хотя до этого не показывались многие годы. И заботило их не бабушкино здоровье, а квартира. Квартира у пожилой женщины была действительно роскошная – в свое время отец Марии Гавриловны получил эти апартаменты за секретные оружейные разработки вместе со Сталинской премией. Роскошь по тем временам немыслимая - отдельное пятикомнатное обиталище, с двумя туалетами и совершенно шикарной ванной, с высокими потолками, в доме сталинской же постройки, с лепниной и дубовым наборным паркетом. Бабушка насмерть рассорилась с роднёй, заявив, что оставит квартиру Володе, и никому более, так что хоронил он её в одиночестве, назанимав в долг у друзей и соседей. А когда всё закончилось – и похороны, и поминки, он вернулся в опустевшую квартиру и понял, что жить здесь просто не сможет. Так что когда бывшие родители вызвали его на разговор и предложили купить однокомнатную квартиру в новостройке и оформить её по всем правилам, а взамен Володя откажется от наследства бабушки и не будет претендовать на её жилплощадь, он согласился чуть ли не с облегчением. Бывшие родители не обманули, действительно купили неплохую однокомнатную квартиру в новостройках, да и денег немного отсыпали, так что Володе хватило отдать долги за похороны. Так он и оказался в этом новеньком доме, надеясь начать новую жизнь. Потом… потом всё было вроде бы неплохо – законченный с отличием колледж, армия, которую Володя отслужил в должности батальонного фельдшера, возвращение домой и долгожданное поступление в медицинский институт, несколько скоротечных романов… но Володя всегда жил ожиданием чего-то большего. И тут появился этот новый сосед. Родион Гордеев. Бывший военный, майор ВДВ в отставке, комиссованный по ранению. Сильный. Уверенный в себе. Привлекательный. Натурал до мозга костей. Такой натуральный натурал, что Володе хотелось завыть в голос. Всё началось одним прекрасным воскресным днём, когда надеявшийся поспать подольше Володя проснулся под звуки дрели. С трудом вообразив, что это вообще такое, он вспомнил Большой Петровский загиб в трёх вариантах и поплёлся в ванную – под такой концерт поспать точно не удастся. Потом был утренний кофе… и неожиданный стук в дверь. Володя ещё раз матюгнулся и поплелся открывать. За дверью обнаружился шикарнейший мужик лет сорока в камуфляжных штанах и майке-алкоголичке. - Здорово! Я сосед ваш новый, Родион. Простите, что с утра беспокою, но я переехал вчера и кое-что в квартире доделываю, - сказал он и улыбнулся так, что бедному студенту показалось, что у нового соседа не тридцать два, а по меньшей мере шестьдесят четыре хищно-белоснежных зуба. – У вас молотка не найдётся? Володя вздохнул и отправился искать молоток. Когда искомое нашлось, наглый мужик уже обнаружился на кухне, с интересом поглядывающий на Володину кружку с недопитым кофе. - Вкусно пахнет, - заявил наглый пришелец, - а мне сваришь? Кстати, давай на «ты»! Тебя как зовут, Мальчик-с-Пальчик? - Во… володя, - ответил парень. И уже намеревался сказать новоявленному соседу что-нибудь ехидное, как тот неожиданно потянулся, словно кот, и пояснил: - Устал немного. Но не люблю жить в квартире, в которой не всё до конца обустроено. У Володи пересохло в горле. Сложен был наглый мужик отменно, даже пара заметных шрамов на плече, не скрытых одеждой, его не портила. К тому же, у бедного студента не слишком хорошо закончился последний роман, новых отношений не намечалось уже месяца два, а природа требовала своего. Правая рука, конечно, хорошо, но ежели под боком будет разгуливать такой ходячий соблазн… Ой-ой-ой. И только временным помрачением рассудка можно объяснить то, что парень не надел новоявленному соседу турку на голову, а покорно сварил ещё кофе. Сосед поблагодарил, поболтал пару минут о пустяках и исчез, а из его квартиры стали раздаваться ритмичные удары молотка. Для бедолаги студента жизнь превратилась в сущий ад. Сосед умудрялся попадаться ему на глаза везде – в подъезде, во дворе, в соседнем супермаркете. А потом выяснилось, что он устроился начальником охраны в Володину альма матер, и наступил совсем уж адов пиздец. Теперь сосед маячил поблизости и в перерывах между лекциями – и что характерно – всё по делу. Бедный парень весь извёлся, стал брать больше смен на подработку – а трудился он в роддоме, то есть вполне по будущей специальности – лишь бы пореже бывать дома. Потому как, стоило ему нарисоваться в квартире, и ровно через пять минут раздавался стук в дверь с предложением сварить кофе/выпить пива/угоститься стряпнёй Родиона или заценить недавно купленный кактус. Кактус, кстати, был вполне фаллической формы и вызывал у Володи малоприятные ассоциации, поскольку сверху донизу его покрывали здоровенные двухсантиметровые колючки. При мысли о том, где этот кактус может оказаться, если Родион догадается о Володиной ориентации, парень просто холодным потом покрылся. - Ты чего бледный такой? – спросил Родион. – Опять ночью дежурил? Ты ж на бюджетном вроде учишься, зачем столько подработок берёшь? - Деньги нужны, - неопределённо отозвался Володя. - У тебя долги? Или с плохой компанией связался? – ледяным тоном спросил Родион. – Так давай, я за тебя впишусь. Разрулим вопрос. Выражение лица у бравого отставника при этом было такое, что Володе захотелось немедленно самоубиться, чтоб больше не мучиться. - Нет-нет, - стал неизвестно почему оправдываться он. – Куртка мне нужна новая на зиму. Хочу хорошую, она дорого стоит. - А… - неопределённо отозвался Родион. – Тогда ладно. Так незаметно прошло три месяца. Володя стал отмечать с каким-то мазохистским удовольствием, что сосед нравится ему всё больше и больше. Он оказался очень начитанным, общаться с ним было интересно, даже байки из армейской жизни очень неплохо шли под пиво и веселили от души. Только вот потом, возвращаясь домой, Володя представлял, как сосед неожиданно зажимает его в узком коридорчике своей квартиры и тянется ко рту сухими тёплыми губами. А уж дальше… Эти крамольные мысли доводили до закономерного общения с верной подругой – правой рукой, и парень вконец извелся. Извёлся до такой степени, что решил, что клин следует вышибать клином, и в один прекрасный вечер отправился в гей-клуб в надежде найти там кого-нибудь, кто поможет хотя бы сбросить сумасшедшее напряжение. И нашёл… на свою голову. Парень, назвавшийся Антоном, до поры до времени казался вполне адекватным, Володя даже пригласил его к себе, но когда уже в подъезде новоявленный любовник стал оказывать студенту недвусмысленные знаки внимания, перед глазами у него вновь возникла улыбка Родиона. И Володя понял, что клин вышибить клином не удастся. Он с трудом оттолкнул от себя распалённого Антона и тихо сказал: - Прости… Я передумал. Если хочешь, вызову такси. Тут-то Антон и взвился: - Ах ты сучка! Продинамить решил, гадёныш! Не выйдет! Не ожидавший этого, Володя тут же получил неслабый удар в живот и начал медленно сползать по стенке подъезда, силясь вдохнуть вдруг ставший острым и колючим воздух. А поскольку дело было прямо перед дверью его квартиры, которую он уже начал было отпирать, и ключи остались торчать в замке, то Антон просто повернул ключ и торжествующе хмыкнул: - Вот и славно! Сейчас ты у меня получишь всё, детка! Володьку передёрнуло от омерзения, вызванного пошлыми интонациями в голосе случайного любовника, он попытался подняться, но удар был слишком силён, и парень лишь беспомощно забарахтался, ужаснувшись грядущей перспективе. Но тут скрипнула соседняя дверь и раздался насквозь знакомый голос: - Что за шум, а драки нет… - Вали, дядя, не твоё дело, - хмыкнул в ответ Антон, но он явно не знал, с кем связался. - …так сейчас будет, - жизнерадостно продолжил Родион. Дальнейшие пять секунд были очень насыщенными. Несостоявшемуся насильнику настучали по лицу и прочим частям тела и отправили в свободный полёт с лестницы так, что он головой протаранил дверь подъезда и скрылся в ночной темноте. А затем Володю бережно подняли, прислонили к стеночке и вежливо поинтересовались: - Это что за чудо-юдо? Твой любовник? Володе снова перестало хватать воздуха, поэтому Родион быстренько закрыл дверь, вытащил ключи и затащил парня в свою квартиру, где оперативно освободил от верхней одежды, усадил на диван и сунул в руки почти полный стакан с чем-то коричневым: - Пей! Володя на автомате подчинился. Жидкость оказалась крепчайшим коньяком, от которого голову сразу же приятно повело, и все печали стали казаться смешными и неважными. - Это твой любовник? – повторил Родион. - Нет… - отозвался Володя. - То есть, я хотел… Потому что мне ты нравишься… - Нравлюсь я, - потряс головой Родион, и это было так смешно, что Володя зафыркал от смеха. – А переспать хотел с ним? Ну и где логика? - Я тбяяя боюсь, - язык Володи заплетался всё больше и больше, - ты натууурал… Ты меня уббьёшшь за такое… - Дурачок, - ласково ответили ему, - вот с чего ты это взял? Никакой я не натурал… - Пррвда? - Правда. И ты мне сразу понравился. Только вот как объясниться с тобой я не знал. Не силён я в этом, уж извини. И вообще… Ответом отставному майору было ровное сопение. Коньяк и переживания всё-таки свалили Володьку, и он попросту вырубился, уткнувшись носом в диванную подушку. - Забудет ведь всё наутро… - сокрушённо вздохнул Родион. – И будет – лыко-мочало, начинай сначала. Наутро Володя проснулся… и оторопел. Он почему-то был в квартире Родиона, больше того, в его постели, раздетый до трусов и заботливо укутанный одеялом. С кухни тянуло запахом чего-то жарящегося и вкусного, и Володя стал усиленно вспоминать вчерашние события. А вспомнив – залился краской, но потом решил, что раз уж он ещё жив и в здравом уме, то признание Родиона о том, что сосед ему нравится, точно не было сладким сном. И в этот самый момент объект его раздумий и обожаний заглянул в комнату, поинтересовавшись: - Голова не болит? А то боюсь, переборщил я с коньяком… Володя помотал головой: - Нет… Можно я в ванну… Зубы почистить хочется, и вообще… - А насчёт вообще – это очень правильный подход, - лукаво улыбнулся Родион, помог Володе подняться и повлёк в направлении ванной. - Ты чего? – оторопел Володя. - Спинку хочу потереть. Или ты против? - Не против, - с неожиданной для самого себя уверенностью отозвался Володя. – Если ты правду говорил насчёт того, что я тебе нравлюсь. - Ещё какую правду! – глаза Родиона блеснули хищными огоньками, и дверь ванной захлопнулась за обоими. И если бы в квартире находился кто-то ещё, у него была бы прекрасная возможность насладиться совсем неоднозначной гаммой самых разнообразных звуков. Сорок минут спустя розовый и отмытый до скрипа Володя сидел на табуретке в кухне, пытаясь пристроиться поудобнее, пил кофе, ел блинчики, улыбался Родиону и думал, что теперь-то он обязательно сменит этот ужасный кактус в квартире любимого на что-нибудь менее брутальное и более цветущее. А то мало ли что… Майор ему достался… ревнивый. Но всё равно – мужчина его мечты. А что по этому поводу думал кактус – так никто и не узнал. Кактус был очень воспитанный, к тому же через неделю он зацвёл, и просить любимого убрать колючий фаллический символ у Володи не повернулся язык.