Сон писателя

Вначале была тьма. Тишина. Темнота. Потом стали появляться Детали. Я не понимал, кто я, что я, что я тут делаю. Передо мной проносились Идеи. Я увидел себя. Я услышал голос Алексея, разговаривающего… обо мне? Потом были Действия. Я что-то делал, кто-то со мной разговаривал… Потом появился Замысел. Я понял, кто я, и что от меня хотят. Я — инженер Гарин. Гарин часто сидел на берегу и чертил на песке. Обычно чертежом являлись схемы какого-то механизма, но сегодня он решил вспомнить, кто он такой. Почему он здесь? Гарин чертил на песке слова, которые не понял бы никто другой, кроме него, хотя написаны на родном ему русском языке. Он писал про своё Создание. Гарин знал, что он — лишь плод фантазии, фантазии законченной для его создателя…, но не для него самого. Книга написана, а инженер Гарин медленно стареет и стареет на всеми забытом островке.  О, если бы Алексей вспомнил про него, послал ему хотя бы дирижабль… или корабль. Но нет, целыми днями ничего не происходило, да и не могло ничего произойти без воли Создателя. Гарин тяжело вздохнул и лег на песок. Вопросов было множество…, но ответов не было. О, как он хотел поговорить, хоть минуту с Алексеем, напомнить ему о своём существовании! Пусть хотя бы окончит его жизнь… Пётр Гарин устало прикрыл глаза и задремал. Алексей Николаевич Толстой не понимал, зачем его каждый раз приглашают на эти конкурсы. Чтобы выслушать очередного «подающего надежды писателя»? Его обязанностью, а также обязанностью всего совета было оценить докладчика. Докладчиками были молодые писатели, которые прошли отборочный тур и теперь, с горящими глазами и открытыми ртами благоговейно взирали на «Великих писателей». Алексей не причислял себя к ним… хотя ему было приятно. Вышел очередной докладчик, парнишка с взлохмаченными волосами и бешеными глазами. Он сильно волновался и читал своё сочинение без интонаций, сбивчиво, проглатывая слова. Алексей отметил про себя, что текст вполне неплох, но вот то, как он был рассказан… Когда докладчик закончил, председатель сухо поблагодарил и пообещал дать ответ после конкурса. Это означало, нет. Пройти этот конкурс — означало получить путёвку в жизнь: с дипломом конкурса вы получали право издаваться в крупных газетах и журналах СССР. Вышел новый докладчик. Этот был в очках, с грязными, прилизанными волосами. Он читал спокойно, но читал что-то невообразимо ужасное. От его языка резало слух. Алексей не понимал, какие критерии нужны для прохода отборочного тура, раз таких сюда пускают. Алексей устало прислонился к спинке кресла, прикрыл глаза… — Алексей Николаевич. Алексей Николаевич! Да проснитесь вы уже! Алексей Николаевич, вы что, меня не узнаёте? — Что? Я… уснул? — Алексей с удивлением посмотрел на человека, столь бесцеремонно с ним разговаривавшего. — Добрый… — он посмотрел на часы — Добрый день, молодой человек. Я могу чем-то помочь? — Алексей Николаевич, разве вы меня не узнаёте? — почти кричал незнакомец. Как ни странно, никто не обратил на него внимание. Писатель пригляделся к нему. Человек был красиво, со вкусом одет, лишним был только, пожалуй, его старомодный сюртук и часы на подвеске. Таких давно уже не носят. Алексей вгляделся в глаза говорившего. Вдруг тень узнавания пробежала на его лице. Писатель передёрнул плечами и заморгал глазами. Нет, этого определённо не может быть. Это невозможно. Тем не менее, это лицо он бы не забыл никогда. Да и как можно забыть лицо, которое сам и же и придумал.  — Что… если это шутка, то довольно глупая, молодой человек. Я бы попросил вас… — Алексей Николаевич, какая шутка! Это же я, инженер Гарин, как вы меня могли не узнать — говоривший нервно топнул ногой. — Что? Инженер Гарин? Что за глупая шутка! — Нет, Алексей Николаевич, поверьте, прошу вас, вы единственная моя надежда! Вы оставили меня с Зоей на коралловом острове, и совершенно про нас забыли! Мы не можем ни умереть, ни спастись, прошу вас, Алексей Николаевич, поверьте мне! — голос инженера перешёл на визг, — Я не могу там больше оставаться! — в его глазах было написано такое отчаяние и ужас, что писатель, несмотря на абсурдность всей ситуации, поверил инженеру. — Хорошо, допустим на минуту, что Вы Гарин, не может же быть двух настолько похожих людей, допустим, что Вы нашли меня, но как?! Вы же сами сказали, что остались на острове!  — Я… уснул с мыслями о вас, желая поговорить с вами хоть минуту… Просыпаюсь, а я… здесь, перед вами. Если можно, я присяду… Дайте бокал шампанского, пожалуйста… Ему принесли. Гарин набросился с жадностью на шампанское, выпил, вытер губы рукавом, отдышался. Осмотрелся кругом. Их до сих пор не замечали. На сцене уже сменилось три докладчика, вышла девушка с рыжими волосами на каблуках, поднимаясь, споткнулась и упала. Зал дрогнул. — Итак, что Вы хотели, Гарин? — писатель смотрел на Гарина с откровенным интересом. — Я не понимаю, и не желаю понимать, как Вы сюда попали, но более точного сходства с моей идеей быть не может… Итак? — Алексей Николаевич… Можно просто Алексей? — писатель, дернувшись, кивнул. — Алексей, я бы хотел, чтобы вы переписали конец произведения. Да, перепишите! Пусть не будет этого шторма, корабль спокойно доплывёт до… А вообще, зачем вы устроили это дурацкое восстание? — Алексей нахмурился, — Всё же было так хорошо… — Гарин, Вы же понимаете, это невозможно, что уже написано — не изменить… — Но почему? Вы же Создатель, вы же Автор! Вы можете… Алексей с улыбкой покачал головой. - Нет, Гарин, и Вы это прекрасно понимаете.  — Но… тогда… напишите продолжение! Да, пусть за нами придёт корабль! Я не желаю владеть миром, это всё мадам Зоя… Просто дайте мне спокойно работать на Острове… — Нет, спокойным Вашу работу уж никак не назовёшь… Вдруг перед глазами Алексея всё поплыло, в ушах зазвенело, как после контузии. Писатель потряс головой. В зале всё было тихо, очередное «молодое дарование» продолжало бубнить. Похоже, никто до сих пор не замечал Гарина. Картинка перед глазами писателя успокоилась, уши наполнил тихий гул зала. Гарин же, казалось, ничего не замечал — инженер самозабвенно рассказывал о своей будущей жизни на Острове, попутно потягивая новое шампанское… Писатель попытался прервать инженера.  — Гарин… Петр Гарин! — А потом мы проложим… Что? Вы что-то хотите сказать? Но сперва послушайте, какая у меня блестящая идея! Я придумал, как проложить… В ушах опять зазвенело, картинка перед глазами писателя померкла. Когда он пришёл в себя, Гарин вскочил, опрокинув стул и опасливо озираясь по сторонам. — Мне… мне пора идти, Алексей! Я… потом вам расскажу о подземной дороге! Вы только обязательно перепишите! Придумайте что-нибудь! Я не хочу жить на том острове, я хочу жить в роскоши, — глаза Гарина светились безумным блеском. Нет, это был, нет, тот Гарин, что написал Алексей. Не успел он подумать, что ответить инженеру, как вдруг тот резко дёрнулся и побежал к двери. Его что-то тащило… — Алексей, напишите, напишите, НАПИШИТЕ! … Дверь распахнулась, Гарин влетел в дверной проём… — Алексей Николаевич, проснитесь! — кто-то тормошил писателя за плечо. Алексей резко выдохнул, дернулся на стуле. Пока его мозг набирал обороты, он успел краем глаза заметить движение в стороне. Алексей повернул голову. Дверь, куда влетел Гарин, мягко прикрылась.