В поисках ответа

У Иккинга до сих пор не было продвинутого телефона со множеством интересных игр. Родители обещали купить уже довольно давно, но с тех пор, как у мамы слишком сильно вырос живот, стали такими забывчивыми. Когда ее забрали в больницу, все стало только хуже. Иккинг просил папу, а папа все откладывал и откладывал. И вот, теперь друзья-второклассники смеялись над ним, называли отсталым и, что еще обиднее, вруном. — Иккинг, ты сегодня на улицу пойдешь? — спросила учительница. Иккинг учился в продленном классе: с утра шли уроки, заканчивающиеся длинной прогулкой в школьном дворе, затем ребята делали домашние задания, а вечером их забирали родители. Обычно на прогулку выходили немногие — все оставались в школе и играли в игры на своих телефонах. Иккинг всегда с любопытством и каплей зависти смотрел, как и во что играют его друзья, но сегодня они расхотели с ним дружить. Мальчик поглядел на Забияку и Задираку, одетых в теплые курточки и уже готовых идти на улицу. Эти близнецы всегда любили гулять, а телефонов у них не было. С ними тоже не хотели дружить, но им, похоже, было весело и вдвоем. «Что такого веселого можно делать на улице?» — думал Иккинг, оглядывая заплатки на голубой курточке Задираки. Выбора у него не оставалось, пришлось тоже бродить на свежем осеннем воздухе. Близнецы предложили играть вместе: они строили дома из палочек, прятались за баллонами, кидаясь друг в друга желтыми листьями, воображали какую-то немыслимую ерунду про то, как станут президентами и будут вдвоем править страной. «Президент может быть только один, — хмуро думал Иккинг, слушая их полеты фантазии, — и вряд ли это получится у кого-то из вас, нужно быть умным, богатым, сильным, смелым… Никто из моих знакомых не может быть президентом, даже папа! Значит, и вы не можете». Иккинг оставил одноклассников и стал бродить по двору в полном одиночестве. Небо затянулось серыми тучами и проливалось порхающими пестрыми дождями с засыпающих деревьев. Он купал свои резиновые сапоги в прохладных лужах со следами неполной радуги и думал о том, как в классе сейчас, должно быть, Сморкала поставил рекорд в «Гонках», а Астрид достигла нового уровня в «Соннике». Стало грустно. Большие кленовые листья, впитавшие в себя тепло летнего солнышка, падали ему в ладошки, на голову, в капюшон. — Чего грустишь, сынок? — услышал Иккинг хрипловатый голос, поднял голову и смущенно нахмурился. — Я вам не сын, у меня есть свой папа, — ответил он сидевшему на лавочке дедушке. — Это хорошо, сынок. — Пожилой человек был стар и страшен: его осунувшееся от худобы лицо, казалось, заросло морщинками, у виска виднелся шрам, а на голове проступало совсем немного волос, к тому же, седых. Он был костляв, и… без ноги. Иккинг испугался такого зрелища, однако вместе с тем почувствовал странное любопытство. Сам дедушка казался ему очень добрым. — Я же сказал, что я вам не сын, — пробубнил он, но уголки его губ на мгновение приподнялись вверх. Было что-то теплое в том, как дедушка обращался к нему. И в том, как смотрел. Да во всем дедушке была доброта. И Иккинг уже сам про себя называл его тепло — дедушкой. — А ты не сказал, почему грустишь, сынок. Иккинг тихо, но тяжело вздохнул и рассказал про то, как у мамы вырос живот, про невыполненное родителями обещание и про свой класс. Дедушка внимательно слушал, и Иккинг не мог понять, о чем он думает — уж слишком сильно покрывали его лицо морщины. — Значит, ты очень сильно хочешь себе телефон, сынок? — наконец спросил дед. — Конечно! — Сильно-сильно? — Ну… да. Почему вы спрашиваете, дедушка? Иккинг слегка насторожился, а дедушка поманил его к себе, после чего с улыбкой на лице сказал: — Я могу исполнить твое желание. — Иккинг удивленно, но радостно выпучил глаза. — Любое желание, и не обязательно телефон. Все, что захочешь. Только ты должен отгадать загадку. — Правда? Какую?! — Да, правда. Нет ничего важнее… Чего? Ответишь мне, и я исполню желание, — всего лишь сказал дедушка, и Иккинг радостно улыбнулся. — А как вы исполните его? — Сначала найди ответ, а потом увидишь, сынок. Прогуляйся пока на стадионе, подумай хорошенько, а я приготовлю тебе подарок. Иккинг радостно убежал на стадион. Какой добрый дедушка попался! Город кутался в объятия рыжей осени, молодой и броской. Пахло свежестью и сырой землей из-за недавно прошедшего дождика. Солнце пряталось; последние три месяца оно выкладывалось на полную, питало своих детей, передавая им жар и энергию. Теперь стало пасмурней и прохладней, земля вбирала в себя участившиеся слезы неба и морщинистые пестрые листья. Поначалу казалось, что загадка дедушки совсем простая, однако, задумавшись, мальчик понял, что все не так уж просто! Телефон, который он, собственно, сам очень хотел, отпал почти сразу, стоило задуматься. Во-первых, это слишком просто и мало. А во-вторых… Забияка и Задирака, валявшиеся на ярком ковре из опавших листьев, радостно смеялись и совсем не нуждались в каких-то телефонах. Телефон, конечно, удобен и полезен, а также с ним весело, но он точно не главное в жизни, раз есть мальчишки в курточках с заплатками, которые радуются жизни и без этого аппарата. Перебрав в уме пару вариантов вроде телевизора или компьютера, Иккинг понял, что важны не сами предметы развлечения, а средства, на которые можно приобрести их. Деньги! Конечно, как же он сразу не догадался! Если есть деньги, то будет и жилье, и вкусная еда, и телефонов можно купить выше крыши! Иккинг радостно побежал обратно к дедушке с готовым ответом, но по дороге вспомнил свою бабушку и замедлил шаг. Бабушка была совсем без денег. Ну, так, по крайней мере, говорили мама с папой. Иккинг вспомнил старенькую избушку своей бабушки, облезлый веничек, которым она каждый день выметала грязь, скрипящие двери, полы, давно не крашеные ставни окон, а также теплоту от большой печки, на которой бабушка готовила ароматные, сытные супы, пышные, нежные лимонные пироги, хрустящие буханки хлеба и многое-многое другое. Когда в эту маленькую избушку съезжалась вся семья, там было тесно, но весело, тепло и радостно. А бабушка всегда улыбалась, целовала своих детей и внуков в щечки, кормила до отвала и дарила замечательные подарки. — Ну мама! — ругал ее папа. — Не стоило! Ты бы о себе лучше заботилась! Совсем себе денег не оставляешь! — А зачем? — отмахиваясь, улыбалась бабушка. — Деньги же как земля, по которой мы ходим. Она дает жить на планете, но вы же не собираете ее в трехлитровые банки! Вот и я не считаю нужным копить эти бумажки… Иккинг растерялся от этого воспоминания. Поглядев на лавочку, он понял, что дедушка никуда не уходил. Может, он просто пошутил? Иккинг медленно побрел туда, все еще думая, что же важнее всего в жизни. — Ну как, уже готов дать ответ? — спросил дедушка. — Почти... А вы разве не должны приготовить подарок мне? — Он уже готов, сынок. — Но ведь вы никуда не уходили с лавочки… — Верно. Но я не обманываю тебя. Я человек чести, мой мальчик. Иккинг потоптался в маленькой лужице, думая над загадкой. Что сделало его таким печальным сегодня? Отсутствие телефона? Он понял, что дело не в самом телефоне, а где-то глубже. Но и не в деньгах, судя по всему. — Скажи, дедушка, а вы сами нашли самое важное? Оно у вас есть? — Есть, сынок. И у тебя оно есть тоже. И снова дедушка заставил Иккинга растеряться. Вроде и подсказка, но лишь больше запутала! Может быть, это друзья? Вот почему Забияка и Задирака такие радостные, они ведь друзья, и не важно, что они брат и сестра! И сам Иккинг был счастлив до сегодняшнего дня. Вот оно! Только он хотел сказать, как вспомнил своего дядю , человека замкнутого, но гениального. Он был художником и всю жизнь, с самого детства, рисовал восхитительные картины. Он жил ими. В его квартире творился полнейший беспорядок, у него не было друзей, но он был счастлив, пока имел возможность рисовать. Иккинг чувствовал, как закипает его голова, но вдруг он понял!.. — Счастье! — воскликнул он. — Вот и ответ. Нет ничего важнее счастья! В счастье были и улыбки, и полеты фантазий близнецов, и бабушкины лимонные пироги!.. Но дедушка только усмехнулся. — Хитро, сынок, но если ты даешь такой ответ, то я задам новый вопрос: а откуда берется это счастье? Счастлив ли ты, сынок? И счастлив ли я? Счастлив ли твой папа сейчас и был ли он счастлив вчера? Счастлива ли вон та старушка, что ведет своего непоседливого, кричащего внука за ручку домой? Иккинг растерянно хлопал глазами, а дедушка продолжал. — Счастье — штука изменчивая и абстрактная. Поверь мне, самое важное куда более постоянное и не размытое. Мальчик плохо понял его, но вроде бы уловил, что именно не устроило дедушку в его ответе. Дедушка задал так много вопросов, что Иккинг совсем запутался. Но первый вопрос остался в памяти — откуда берется счастье? И тут же мальчик вспомнил свою двоюродную сестру, которая в последние дни ходила очень-очень счастливая. Говорила, что влюбилась. Значит, это любовь? Она заставляет улыбаться и делает человека добрее, а самое главное — счастливым. Судя по сестре. И в бабушкиных пирогах, наверное, очень много любви. Но сам Иккинг ведь никого не любит… То есть, он любит, конечно, и маму, и папу, и бабушку, и дядю — всех. Но и сестра их любит. А ведь еще неделю назад заливалась слезами, крича, какая она несчастная, из-за того, что подруга сломала ей каблук на новых туфлях. «Любовь — такая же странная штука, как счастье, — сделал вывод Иккинг. — Аб… абстрак… абстрактная, как сказал дедушка!» Чем больше он думал, тем, казалось, дальше ускользал от него правильный ответ. Казалось, что идет он в совсем другом направлении. И тогда Иккинг захотелось поговорить с близнецами. Они казались такими счастливыми и наверняка должны были знать ответ. Но мальчишки сами задумались надолго. Спустя время Задирака предложил удачу. Ведь удача, хоть вещь и капризная да ветреная, все-таки могучая. Вот сам Задирака вчера нашел сто рублей и купил себе много сладкого. Иккинг слушал его, но уже знал, что вряд ли! «Самое важное куда более постоянное…» — так говорил дед. Да и Иккинг вспомнил свою тетю , которую удача уже давным-давно и, похоже, надолго оставила с носом. Тетя может спотыкаться чуть ли не на ровном месте раза три на дню, находить какие-то капканы в парках, соседи ее вечно заливают, электричество ей случайно отключают раз в месяц как минимум… Всех неудач и не перечислить. Но и тетя улыбается счастливо и живет не так уж плохо. Потому что вся семья всегда приходит к ней на помощь, поддерживает, как может, и никогда не оставляет. — Точно! Большая, крепкая и дружная семья! Вот оно! — обрадовался Иккинг. Но не прошло и минуты, как ему стало грустно. У близнецов не было бабушек, дедушек, дядей, тетей и сестер. Даже папы не было. Но они сказали, что любят свою маму, которая о них заботится. И она их любит. И они счастливы. Несколько долгих секунд длилось молчание, а потом Задирака вновь загорелся идеей. — Нет ничего важнее исполнения желаний! Когда исполняется то, что ты хочешь, — вот оно, счастье! Тут учительница сказала мальчикам возвращаться в школу. Иккинг попросил еще пару минут и бросился к дедушке с предложенным вариантом. Однако по пути вновь понял, что тот говорит об удаче, просто в другом ключе. Или о каком-то волшебстве. Только так мечты могут сбыться сами по себе. Иначе же… все зависит только от тебя самого. Главное, чтобы было… — Крепкое здоровье! — выкрикнул Иккинг дедушке. — Сильные руки и ноги, хорошее зрение, слух… Он не смог продолжить, увидев, что у самого дедушки нет ноги… Да и все его тело было старым и дряблым… — А ты счастлив, дедушка? — вдруг спросил Иккинг с каплей жалости. — Я счастливее кого бы то ни было, сынок. Я писатель, и меня делает счастливым понимание, что кому-то я преподал уроки о жизни, рассказал чуточку о себе и о нашем мире, поделился своими чувствами с таким же, как ты или я. И я знаю немую гимнастку, которая счастливее моей громкоголосой соседки. Знаю слепого певца, который улыбается ярче самого зоркого мальчишки на планете… Иккингу казалось, что он по-настоящему полюбил этого дедушку — незнакомого и немножко странного. Ему хотелось, чтобы он рассказывал что-нибудь еще и еще, хотелось слушать его дальше. Но время поджимало. — Эх, мне нужно возвращаться в класс, — вздохнул мальчик, робко присев рядом. — Беги, сынок. Учиться очень здорово. — Дедушка смотрел куда-то вдаль, Иккинг не мог понять, куда он так пристально смотрит. Казалось, что в пустоту… — Интересно, что люди начинают учиться осенью. Пасмурность, прохлада, увядание природы — все это, должно быть, наводит на грустные мысли, и на мысли о круговороте жизни. Все повторяется. Смерть несет новую жизнь… — Он замолчал на какое-то время, облизал пересохшие губы, уселся поудобнее. — Прости, сынок, я заболтался. Просто когда выйдешь вот так в осенний вечер на улицу, сядешь на скамейку, рассматривая бегущих в школу детей и торопящихся куда-то соседей, жизнь как будто замедляет ход, забирает тебя с головой. А может, наоборот, отстраняет от себя… Осень — интересная пора, непонятная и противоречивая. Пестрая, огненно-рыжая, как вспышка света, ярче ослепляющего солнца, но вместе с тем холодная и пасмурная, грустная и тоскливая. В это время вспоминается в ярких красках старое и представляется не менее пестро новое. Соединяется жизнь и смерть… Ах да, осень — пора взросления, когда нужно учиться. Беги, сынок, я совсем тебя заболтал. — Мы увидимся завтра, дедушка? — спросил Иккинг, слезая со скамьи. Не потому, что хотел получить подарок — просто так. Узнать правильный ответ на столь тяжелый вопрос ему тоже хотелось, но он вдруг понял, что со временем определенно поймет, что же важнее всего… Поймет сам, когда придет время. Дедушка не отвечал. — Дедушка? Увидимся же?.. — со страхом в голосе переспросил Иккинг. — Я человек чести, сынок, поэтому такое обещание давать не буду... Странная усталость и смирение с чем-то болезненным в его голосе слегка напугала Иккинга. Но только подсознательно. Он ведь обещал исполнить желание, когда Иккинг найдет ответ, значит, они непременно увидятся! Дедушка ведь называл себя человеком чести, он не мог не выполнить свое обещание! На следующий день папа, весь радостный и слегка растрепанный от волнения, отвез Иккинга в больницу, куда забрали маму. Мама вышла сонно-счастливая, снова худенькая и с ребенком на руках. Иккинг смотрел с любопытством на своего младшего братика и ощущал что-то странное. Вот этот кроха — его братик? Разве так бывает? Иккинг хотелось смеяться и почему-то плакать. Этот кроха может стать и певцом, и писателем, и спортсменом. И даже президентом, черт возьми! Потому что у него столько всего еще может быть! Да и сам Иккинг может быть президентом, если захочет! И близнецы! Потому что у них вся жизнь впереди! Жизнь… Вот он, ответ, понял Иккинг. Нет ничего важнее жизни, потому что сама по себе она прекрасна. Для каждого человека открыто миллион дверей, стоит лишь поверить в себя. Даже если какие-то из них закрыты, а в них отчаянно хотелось попасть, не стоит унывать. Они могут открыться, или ты можешь найти что-то куда более важное. Жизнь бывает жестокой, может обделить кого-то здоровьем или родителями, но стоит оглянуться и понять, что у тебя взамен должно быть что-то намного ценнее, чем у здорового человека. Просто нужно уметь видеть самое важное и самое прекрасное. Оно близко и незаметно, но когда ты приглядишься, обретешь счастье. Всегда есть светлые моменты, нельзя завидовать или жаловаться на судьбу. Да, она, конечно, может подкинуть неприятностей или испытаний. Однако нужно с твердостью принимать каждый удар и становиться сильнее, расти, и светлая полоса обязательно начнется. И она может стать бесконечной, определенно. В жизни возможно все.

***

Идут года, меняются поколения. Старое сменяется новым. Осень — пора перемен и мудрости. Неотделимое время в круговороте жизни, когда увядает природа, но берет начало новое. На старой, давно не крашенной скамейке возле школьного двора лежали огромные морщинистые листья, впитавшие в себя жар и энергию уже спрятавшегося солнца. — Все-таки вы были настоящим человеком чести, дедушка, — прошептал сам себе Иккинг. Нет… уже Иккинг, взрослый и счастливый мужчина. Он сидел среди опавших листьев, наблюдая за выходящими из школы малышами с огромными портфелями и торопящимися куда-то взрослыми. С дедушкой они больше не виделись — в тот же день, когда у маленького Иккинга родился братик, старичок умер. — Спасибо вам. За все, — сказал он, закрывая потрепанную книгу, которую читал, выйдя в осенний вечер на свежий воздух. — За то, что рассказали мне, что же самое важное в мире. И за то, что дали мне это. Книга в его руках называлась просто «О войне», и в ней ветеран Великой Отечественной войны рассказывал о буднях в строю, о погибших на фронте друзьях и врагах. О том, как он потерял ногу, и просто… о жизни.