Заклятый друг

Ночной холодный воздух неприятно жёг легкие, руки немели, отчего пальцы отказывались двигаться, но Гермиона Грейнджер упорно сжимала волшебную палочку, кончик которой слабо горел Люмосом, освещая путь в густом тумане. За стволом каждого многовекового дерева Запретного леса мог скрываться пожиратель смерти, поэтому Гермиона старалась не терять бдительности, хотя воображение постоянно затягивало её в воспоминания прошлого вечера, когда они с Роном в очередной раз разругались в пух и прах. Где-то в лесу так же бродил, вглядываясь в туман, Кингсли Бруствер, а Гермиона держала в голове «Перикулум», которое позволит выпустить сноп красных искр в случае опасности, а ещё мысль о том, что она может хоть весь лес поджечь — в таком тумане ни дементора не разобрать. Девушка шла медленно, то и дело оглядываясь: что-то скреблось у неё в душе, она чувствовала беспокойство. Поношенные маггловские кроссовки запинались о корни деревьев, а густой туман скрывал всё, что находилось на расстоянии вытянутой руки, плавно огибая деревья, заползал на пригорки и спускался в овраги. Что-то хрустнуло впереди, резанув слух, и, мгновенно среагировав, Гермиона направила палочку в сторону источника звука: — Кингсли? — девушка точно не хотела угодить заклинанием в своего товарища, но пустота впереди молчала. Гермиона ещё раз огляделась, замерев на месте и надеясь, что это всего лишь бессонная ночь даёт о себе знать. Несколько секунд висела мёртвая тишина, Гермиона уже выдохнула, списав всё на расшатанные нервы, и опустила палочку, собираясь уходить, когда в тумане вновь раздался звонкий хруст. — Чёрт! — сомнений не было, там кто-то есть, ведь даже в волшебном лесу туман не чертыхается. Не раздумывая более ни секунды, Гермиона выкрикнула: — Остолбеней! — Протего! — её собственное заклинание полетело обратно, Гермиона отскочила, чудом избежав последствий. Вслепую драться было почти невозможно, и не успела девушка прийти в себя от неожиданного нападения, как из тумана в неё полетело очередное заклинание: — Левикорпус, — Гермиона с визгом взлетела в воздух, мир перевернулся с ног на голову. — Экспелиармус! — палочка выскочила из рук девушки, затерявшись в тумане. Гермиона уже приготовилась услышать заклинание Авады и попрощаться с жизнью, смело встретив свою смерть, хотя очень жалела, что так глупо попалась, но её опасения не оправдались. Из тумана вышла высокая худощавая фигура в чёрном плаще, капюшон которого скрывал лицо нападавшего, он держал в руках свою палочку и палочку Гермионы, на кончике которой до сих пор горел огонёк. Волшебник вплотную подошёл к висевшей в воздухе гриффиндорке и опустился на землю, по-турецки скрестив ноги. Его лицо было как раз напротив лица Гермионы, которая намеревалась плюнуть в пожирателя, наверняка собиравшегося сейчас рассказать ей, что таким, как она — грязнокровкам, — в этом мире нет места. Гермиона Грейнджер много раз прокручивала в голове возможные варианты своей смерти, но такой глупой не предусмотрела. Сейчас её точил вовсе не страх за свою жизнь, а невероятная обида на туман, который не дал сразиться в полную силу, и злость на себя за то, что так просто попалась. Видимо, только осознав, что сейчас её будут пытать, если не хуже, она набрала в грудь побольше воздуха и закричала: — Ки-и-и-нгсли-и-и, — прямо в лицо невозмутимому нападавшему. Она знала, что Кингсли слишком далеко, чтобы слышать её крик, но надеялась на удачу. — Грейнджер, ты без магии оглушить меня решила? — донесся из-под капюшона мужской голос, и только теперь Гермиона поняла, что голос этот был ей до боли знаком. — Гиппогриф тебя задери, ну разве это защита? — усмехнулся волшебник, стягивая свободной рукой капюшон с головы. Из-под чёрной ткани показались платиновые волосы и знакомые серые глаза. — Малфой? — спросила ошарашенная Гермиона, словно не верила своим глазам. — Тебя же ребёнок разоружит, — Малфой разговаривал с Гермионой, будто с маленькой, объясняя, где она напортачила. — Даже сквозь туман с небольшого расстояния виден свет Люмоса, ты сделала себя до безобразия уязвимой целью. Нужно было сразу вызывать Бруствера, ты же не думаешь, что пожиратели к вам в гости по одному ходят, — вздохнув, закончил он. — Решил убить — убивай, не нужно читать мне нотации, — раздражённо проговорила Гермиона, отводя взгляд от насмешливого, но уставшего и осунувшегося лица Драко, на что тот рассмеялся, почти искренне. Гермиона закатила глаза, уже обдумывая, как врезать Малфою, чтобы не прилетело обратно. — Грейнджер, если бы я захотел тебя убить, ты бы уже не закатывала глаза, — вновь обретая завидное спокойствие, ответил слизеринец. — И чего же ты тогда ждёшь? — она сложила руки на груди, ощущая себя обезьянкой в зоопарке. — Этого, — Малфой поднял голову, глядя в темноту неба. И точно, вдали раздался хлопок: Кингсли давал знать, что пора закругляться и возвращаться в школу. — Ки-и-и-нгсли-и-и, — надрывалась Гермиона. Она знала, что юноша её не убьет, но находиться в его обществе хотелось с каждой секундой всё меньше и меньше. — Да прекрати же верещать, — поморщился Драко, — твой друг и так тебя найдет. — Малфой, ты собираешься спускать меня на землю? — рассердилась Гермиона, вдруг вспомнив, что всё ещё пребывает в подвешенном состоянии, а лицо Драко всё ещё слишком близко к её лицу. — Зачем? — удивился он. — Ты в таком-то положении слишком большая проблема, а если тебя ещё и на землю спустить… — Гермиона! — раздалось совсем близко. — Кингсли! — крикнула Гермиона, натыкаясь на недовольный взгляд серых глаз. В тишине послышался хруст веток и торопливые шаги. Мракоборец быстро двигался в их сторону, отчего гриффиндорка почувствовала огромное облегчение и радость. — Гермиона, почему ты не шла на сигнал, я уж было подумал, что тебя схвати… Малфой? — палочка Кингсли смотрела прямо в лицо Малфоя, которому, похоже, всё это ужасно надоело, поэтому он бросил палочки — свою и Гермионы — под ноги мракоборцу, а сам встал и поднял руки, подтверждая свою безоружность и мирные намерения. — Либеракорпус! — Гермиона звучно шмякнулась на землю с пронзительным «ай!», а затем поднялась на ноги, потирая ушибленный затылок и немного пошатываясь. Вернув свою палочку, она стала угрожающе надвигаться на раздражающе меланхоличного Драко, собираясь отомстить тому за пренеприятный полет. — Гермиона, подожди, — рука Кингсли легла ей на плечо, пока вторая сжимала палочку, смотревшую Малфою в переносицу. — Малфой, зачем ты пришёл? — У меня есть важные сведения для Ордена Феникса, — глядя прямо в глаза мракоборцу, отчеканил юноша. — И почему ты думаешь, что я тебе поверю? — задал резонный вопрос темнокожий волшебник. — Я согласен на любые проверки, — пожал плечами юноша, на что Гермиона фыркнула, одарив его презрительным взглядом. — Думаешь, все забудут, кто ты есть, и поверят в то, что ты белый и пушистый? — взорвалась девушка. — А кто я есть? — снова ненавистная усмешка появилась на его губах. — Пожиратель смерти. — Гермиона! — возмутился Бруствер. — Чтобы обвинять в таком, нужны основания. — Всё в порядке, — Драко уверенно и открыто смотрел Гермионе в глаза, — вы все имеете право знать, — юноша вытянул перед собой левую руку и закатал рукав мантии. Гермиона недоверчиво уставилась на бледную кожу его предплечья, а Кингсли одобряюще кивнул. — Что ж, мистер Малфой, с возвращением в Хогвартс, — сказал он, хотя палочку предусмотрительно держал наготове. В эту ночь из Запретного леса трансгрессировали трое волшебников.

***

В тёплой гриффиндорской гостиной, где языки пламени отбрасывали на стены причудливые тени, сидело трое гриффиндорцев. Гермиона грела руки, сжимая кружку с горячим какао, устроившись в глубоком кресле поближе к горящему в камине огню, Рон и Гарри расположились на диване, внимательно слушая рассказ подруги. Рон почти не поворачивал голову в сторону Гермионы, неотрывно таращась на огонь и сложив ноги на журнальном столике, что всегда так бесило девушку. Гарри же мял диванную подушку у себя на коленях, ловя каждое слово. В гостиной уже давно никого не было, ученики разошлись по спальням, а Гарри и Рон по традиции ждали Гермиону с ночного дежурства. — Сейчас он сидит в кабинете Макгонагалл с членами Ордена, нам обещали рассказать обо всём завтра, — закончила Гермиона. Несколько секунд в гостиной слышался только треск поленьев. — Ага, как же, расскажут они, — скептически отметил Рон. — Так, подожди, Гермиона. То есть он сам пришёл в лес, нашёл тебя и сдался? — снова строил в своей голове какую-то теорию Гарри, совсем как тогда, на шестом курсе — Гермиона знала это выражение его лица. — Да, нашёл, подвесил меня вверх тормашками, — продолжала негодовать Гермиона, вспоминая его эскападу, — а потом сказал, что несёт в мир добро. Гарри, он не пожиратель, если ты об этом, — поспешила заверить она друга. — А ты откуда знаешь? — внезапно обратился к ней Рон, до того не проявлявший к разговору никакого интереса. — Гарри, поправь, если я ошибаюсь, но, кажется, Рональд обещал, что впредь никогда со мной не заговорит, так? — вспыхнула Гермиона, её слишком утомили эти мальчишеские выходки. — Ребят, я здесь, — Гарри помахал руками, пытаясь разорвать их зрительный контакт, наполненный ядом. — Не уходи от темы! Малфой тебя сам нашёл, сам сдался в твои руки, а теперь ты его защищаешь? Не кажется ли тебе, что это подозрительно? — вскочил на ноги Рон, пыхтя, как кипящий чайник. — Я его не защищаю, Рон! Хватит, пожалуйста, хватит ревновать меня к каждой тумбочке, мы уже об этом говорили. Малфой — это Малфой, человек, который шесть лет ненавидел всё моё существо, поэтому мысль твоя просто абсурдна! И Малфой действительно не пожиратель, в доказательство он показал нам с Кингсли свою руку, — тоже соскочила с кресла Гермиона, продолжая обнимать ладошками кружку с какао. — А ногу он тебе не показал? Или, может, что-то поинтереснее? — у Рона горели уши, он чувствовал, что переходит черту, ведь у Гермионы здравые объяснения, которые стоило бы принять и прижаться к дивану, но Уизли был распален слишком сильно, чтобы жать на тормоз. Гермиона замерла и, часто хлопая ресницами, уставилась на Рона. Никто не остановил её, потому что то, что произошло далее, было слишком нетипично для гриффиндорки. Она медленно подошла к Рону, а затем одним движением опрокинула на его голову содержимое кружки. По рыжим волосам потекло шоколадного цвета какао, капая с прядей на нос и плечи, футболка почти вся пропиталась напитком. Так они стояли вплотную, глядя друг другу в глаза, сжигая яростью, а между ними ручейком стекало с волос Рона какао. Не сказав ни слова, Гермиона гордо вздёрнула носик и, развернувшись на каблуках, удалилась в спальню. Как только девушка скрылась за дверью, Гарри, наблюдавший всю эту сцену, не выдержал и прыснул, пряча лицо в подушку у себя на коленях. — Заткнись, Гарри, — заливаясь краской, Рон схватил вторую подушку и кинул ею в друга.

***

Драко Малфой уже минут пять сидел в просторном круглом кабинете перед громадным письменным столом на когтистых лапах. Помещение было заставлено многочисленными шкафами и полками, в одном из них он увидел серебряные приборчики, которые раньше занимали важное место в интерьере, а теперь пылились за стеклом. В кабинете явно поприбавилось книг и бумаг. Необычным в нём стало ещё несколько стульев, стоявших позади, но самым главным изменением, которое отчасти раздражало Малфоя, была большая картина в массивной золоченой раме, с холста коей, отложив книгу, которую до того читал, на него смотрел своими умными и добрыми глазами седовласый директор, время от времени поправляя очки-половинки на крючковатом носу. Драко как можно дольше вертел головой, рассматривая всё, что попадалось на глаза, но, в конце концов, не выдержал и, подняв взгляд на директора, недовольно спросил: — Ну что? Дамблдор хитро улыбнулся, поглаживая серебряную бороду. — Рад снова вас видеть, мистер Малфой, я ждал этот день уже довольно давно, — неспешно проговорил директор. — Можно подумать, вы всё и всегда знаете, — совсем по-грейнджеровски закатил глаза Драко, за что мысленно себя одёрнул. — Нет, мистер Малфой, я не знал наверняка, что вы окажетесь здесь как раскаявшийся, а не как захватчик, но был уверен, что глубоко в вашей душе живёт мужество и добро, которые не дали вам совершить ошибку на Астрономической башне. — Раскаявшийся, — горько усмехнулся слизеринец. Прежде чем кто-либо из них успел что-то сказать, дверь в кабинет распахнулась, в помещение поспешно вошла директриса Макгонагалл. Всё в ней было безупречно, словно она вошла в кабинет трансфигурации для проведения очередного урока, а не была разбужена внезапным появлением бывшего ученика. Лиловая мантия развевалась, а на голове виднелся неизменный тугой пучок. Она вообще спит? — Альбус, надеюсь, вы вдоволь наговорились с мистером Малфоем, — по пути обратилась она к портрету над столом. — Да-да, Минерва, — кивнул Дамблдор и, поудобнее устроившись, скрылся за книгой, на обложке которой, как теперь мог разобрать Драко, красовались буквы, складывающиеся в нашумевшее название «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора». — Мистер Малфой, — наконец сев за стол, обратилась к нему Макгонагалл, — вы сказали Кингсли, что готовы на любые проверки, это так? — Да, — подтвердил Драко, догадываясь о её намерениях. — Замечательно, профессор Слизнорт, Кингсли, профессор Люпин и Артур Уизли поприсутствуют, если вы не против, конечно, — Драко слышал, как за его спиной тихонько переговариваются люди, садясь на те самые стулья, которые не очень ему понравились. — Не против, — кивнул он. — Тогда попрошу вас развернуться к ним и сделать то, о чем вас попросит профессор Слизнорт. Макгонагалл встала и заняла место рядом со всеми, Малфой выполнил её просьбу и теперь видел, как его недавние враги внимательно смотрят на предателя. Даже на С.О.В. он чувствовал себя комфортнее. Немного сонный мистер Уизли посильнее запахивал полосатый халат, недовольна бурча себе под нос что-то про поздний час; Кингсли, похоже, сразу явился в кабинет директора, даже не скинув дорожной мантии, он был заинтересован в деле не меньше Макгонагалл, что отразилось в его тёмных глазах, он переговаривался с Люпином, немного взлохмаченным и помятым, поверх пижамы которого была накинута мантия, что тоже говорило о внезапном подъеме. Профессор Слизнорт в изумрудной атласной пижаме, опасно натянувшейся в районе живота, и таком же изумрудном колпаке с кисточкой на конце увлеченно копошился в чемоданчике с зельями на одном из столиков в кабинете, затем издал победный клич и развернулся к Малфою с колбочкой в руках и широченной улыбкой. — Выпейте, — пухлые пальцы протянули ему волшебную жидкость. — Сыворотка правды, — посмотрев на свет содержимое, юноша откупорил колбочку. — Я думал, будет что-нибудь поинтереснее, — не обращая внимание на недовольство его неуместными шуточками, он залпом осушил сосуд. — Можно начинать, — довольно улыбнулся Слизнорт и занял свое место, забрав пустую склянку. — Мистер Малфой, что привело вас в Хогвартс? — задала свой первый вопрос Макгонагалл. Малфой молчал, казалось, он тщательно подбирает слова. — Тёмный лорд готовится нанести победный удар по Хогвартсу, я пришёл помочь, — наконец сказал он. — Как же вы можете нам помочь? — внимательно наблюдала за ним директриса. — Я могу рассказать вам о планах Тёмного лорда, вы встретитесь не с тем, что ожидаете увидеть. Вы будете сражаться с новой армией, которую без меня вам не одолеть. — Мистер Малфой, вы думаете, что умнее всего Ордена Феникса, который успешно боролся со злом на протяжении многих лет? — вмешался мистер Уизли. — Да, но здесь дело не в этом. Дело в том, что вы не знаете, что задумали пожиратели, а я знаю, а еще я знаю, как бороться с неизвестной вам опасностью, знаю, кто нападёт, и знаю, когда нападёт, — меланхолично протянул Малфой. Волшебники вмиг заволновались, Кингсли шептал что-то Макгонагалл, а та кивала, затем спросив: — И вы готовы помочь нам? — Да, я научу вас, как их победить. — И сколько у нас времени? — глядя поверх очков, задала один из самых важных вопросов директриса. — До следующего полнолуния. Чуть меньше месяца. В кабинете повисла напряженная атмосфера. Члены Ордена хмурились и переглядывались, а глаза их словно спрашивали: «Стоит ли верить мальчишке?» — Драко, почему ты предал Лорда? — вдруг спросил до этого хранивший молчание Люпин. Он всегда казался Малфою умнее остальных, хоть на третьем курсе юноша, кажется, ясно дал понять всем, насколько пренебрежительно относится к своему учителю. Теперь Люпин хмуро смотрел на Драко: он понимал, что его поступку предшествовала веская причина, в Малфое не мог внезапно проснуться альтруизм. Этот вопрос наверняка крутился в голове Римуса с самого начала, Драко не сомневался, но надеялся, что тот не будет задан. Теперь от него требовался ответ. Честный. — Он убил их. Макгонагалл судорожно выдохнула и опустила глаза, взгляд Люпина внезапно потеплел. — Ох, бедный мальчик, — пробормотал Гораций, всегда симпатизировавший Драко, как одному из лучших своих учеников. На лице Малфоя мелькнуло разочарование, он сжал руки, подавляя желание что-либо сказать. От этих людей, которые проявляют ненавистную жалость, зависит его будущее, ведь обратно в стан пожирателей его не примут, а скрываться от Тёмного лорда в одиночку — заведомо глупое занятие. — Мистер Малфой, — решил прервать неловкость Кингсли, — таким образом, вы клянетесь, что не предадите нас и не вернетесь на сторону Тёмного лорда, что будете действовать только в наших интересах и выполнять все распоряжения Ордена? — Клянусь, — кивнул Драко. — В таком случае, я думаю, что уже довольно поздно, всем пора спать. Мистер Малфой тоже должен восстановить силы, чтобы завтра рассказать всем о том, что придумала наша изобретательная рептилия, — подытожил Римус.