Старший брат

Свою младшую сестру Гилберт любил просто до умопомрачения. Маленькая Моника была трогательна в своей серьезности, суровой решительности и робком смущении. Она тянулась к нему, как маленький росток тянется к Солнцу; Гилберт для Моники был сродни божеству. Глядя в ее восторженные глаза, полные веры в его удивительность, Гилберт чувствовал себя по-настоящему нужным. На него никто так никогда не смотрел. Она была прекрасна, его маленькая сестренка, и он желал ей только лучшего — наверно, именно поэтому он нещадно лупил ее деревянным мечом, до синяков, до ссадин, пока они практиковались или окатывал водой и топил, пока учил плавать, или громко и зло смеялся, когда она падала, пытаясь догнать его. В каждой выходке, доводящей маленькую Монику до слез, Гилберт усматривал лишь проявление своей братской любви, заботы. «Пока она ничего не понимает, — думал он, — но потом будет мне благодарна» Теша себя этой мыслью, Гилберт не замечал, как тускнеют глаза его Моники.  — Ты — девчонка, — говорил Гилберт каждый раз при виде Моники, словно пытаясь добить ее своими словами окончательно, — значит, слабее, глупее и бестолковее любого мальчишки. Моника хмурилась и серьезно кивала. Из уст брата слово «девчонка» звучало, как ругательство, и Моника ненавидела это слово. Она не хотела быть девочкой, потому что брат ненавидел ее за это. Каждый день он напоминал ей о ее безнадежности, о том, какая она никчемная, и все это, конечно, связано с этим страшным словом — «девчонка». Гилберт не смеялся над мальчиками, которые не умели держать меч в руках, плохо плавали или медленно бегали, он не испытывал к ним отвращения, но к Монике испытывал, и это совершенно точно — Моника не сомневалась в этом ни на секунду, и ее маленькое хрупкое сердце разрывалось на части. Будь она мальчиком, брат бы, наверно, немного любил бы ее. Он бы, может быть, даже гордился бы ею, не стеснялся бы говорить о ней… Моника восхищалась братом: тем, какой он большой и сильный, умный, как много всего умеет, какой уверенный, высокий и еще тем, что на него всегда можно положиться. Она любила его, как вообще могла кого-либо любить, и хотела заслужить его любовь, хотя бы немного, самую малость, и старалась для этого изо всех сил, до истощения, а он только смеялся над ней, хохотал, как будто она — что-то смешное, а ее попытки стать достойной Гилберта ничего не стоят. Он постоянно говорил, какая она неумеха, и… Ну конечно, Моника на него не обижалась. Она ведь простая девчонка, что бы это ни значило. Моника вытерла мокрые от слез щеки и схватилась за ножницы. Дрожащими маленькими ручками Моника поднесла ножницы к волосам — они у нее были красивые, белокурые, и она их очень любила. Она собирала их в прически и радовалась, какие они у нее длинные и густые, но… Девчонка. Светлые волосы маленькими завитками посыпались на пол. Она откажется от красивых платьев, длинных волос и причесок. И тогда Гилберт будет гордиться ею. Своим маленьким братом.