Кроха

"Какой же я идиот", - подумал Найл, проснувшись в объятиях абсолютно не знакомого человека. Зажмурившись от назойливого стука в висках, мальчик тяжело вздохнул и направил всю свою силу на то, чтобы стянуть с себя тяжелую татуированную руку. Когда "окова" была снята, Найл понял, что она являлась неплохим источником тепла, потому что утренний ветер, ворвавшийся сквозь открытую форточку, немедля покрыл мурашками его бледное тело. Найл сглотнул и заставил себя подняться. Перед глазами всё плыло. Всего один вопрос не давал ирландцу покоя: "Что произошло ночью?" Найл осторожно перевел взгляд на мирно спящего мужчину. На вид ему было лет 30, и это сильно напугало юного блондина. Щетина выглядела предельно колючей, но в то же время манила к себе прикоснуться, невероятной длины ресницам могла бы позавидовать любая девушка, а массивные руки, сплошь покрытые разнообразными рисунками, заставили Найла нехило встрепенуться. А в целом, Хорану захотелось лечь обратно: мужчина был богообразным, если это слово вообще существует. Найлу не потребовалось много усилий, чтобы бесшумно подняться с двуспальной кровати и добраться до шкафа, стоящего в углу комнаты. Там Найл отыскал теплый серый свитер, в котором впоследствии утонул. Но вид в зеркале блондина удовлетворил: забавно свисающие рукава, длина, что делала свитер похожим на платье, - всё это невероятно мило сочеталось с тонкими лодыжками, отличающимися особенной гладкостью. Вдохнув запах мужского одеколона, что пропитал в себя свитер, Найл закатил небесного цвета глаза. А когда чуть ниже живота начало тянуть, Найл на секунду перестал дышать, судорожно сглотнул и еще раз оглядел себя в зеркале. Сладкая улыбка растянулась на лице мальчика, когда он принялся вертеть своей попой перед зеркалом, неловко оборачиваясь, чтобы видеть отражение, и воображая себя Майли Сайрус. Казалось, что ребёнок и вовсе забыл о присутствии еще одного человека в комнате. Но этот человек вовремя о себе напомнил. - Теперь повернись попкой ко мне и повтори то же самое, - на полном серьезе прозвучал хриплый мужской голос. Найл прижался спиной к зеркалу, на секунду забыв, как дышать. Его щеки раскраснелись, а коленки задрожали. Взгляд был сконцентрирован на абсолютно сонном и абсолютно голом мужчине, облокотившемся на спинку кровати и, видимо, давно уже наблюдающим за маленьким выступлением ирландца. - Тебе чертовски идет мой свитер, - поняв, что Найл забыл английский, улыбнулся незнакомец. - Я - Зейн, а ты? Хоран вздрогнул, издал какой-то непонятный звук, покраснел пуще прежнего и пулей вылетел из комнаты, с треском захлопнув дверь. Стук его сердца, казалось, был слышен даже соседям, а ноги несли в неизвестном направлении, пока не отыскали ванную комнату. Найл заперся, упал на попу, которой так старательно вертел 5 минут назад, и заплакал. Он никогда не был тусовщиком, никогда не пил, не дрался, и его это вполне устраивало. Черт же дернул его напиться и поспорить со своими идиотскими одноклассниками! Он не знал, выиграл ли он спор, потому что совсем не помнил, что происходило ночью, однако в данный момент он заботился об этом меньше всего. Найл - ребенок. В клуб он прокрался через переломанную его "друзьями" решетку. Мужчина, с которым он, вероятно, переспал, чертовски пугал его. И всё, о чем мечтал сейчас мальчишка, - это оказаться в своем доме, в теплой постели, зная, что за стеной спокойно готовит мама. Только выхода не было: через сорок минут Найлу пришлось выползти из своего "убежища". Он хорошенько умылся, скорчил недовольную гримасу при виде по-детски опухших щек и покинул комнату. Найл шёл на запах. На удивительный запах яичницы с беконом, от которого желудок и стонал, и плакал одновременно. Когда блондин ступил босыми ножками за порог кухни, его взгляд остановился на высоком темноволосом красавце, стоящем у плиты. Он напевал прежде не известную ирландцу мелодию, периодически почесывая затылок и откусывая сочное зеленое яблоко. На нём, к слову, не было ничего, кроме боксеров и фартука. И Найлу чертовски нравилось неотрывно следить за его задни...действиями. Наконец, ребенок кашлянул. Брюнет прервал мелодию. - Я уж думал, ты останешься жить в моей ванной, - насмешливо выдал старший. Найл нелепо переступил с ноги на ногу, наблюдая за руками Зейна, что выкладывали содержимое сковороды на тарелку. - Простите, - мальчик сделал паузу, стараясь унять дрожь в голосе. - Я повел себя, как идиот, и я... Зейн обернулся. - Ты сейчас заплачешь, - заметил он. И Найл, точно по команде, отвел взгляд, чувствуя, как глаза становятся мокрыми. - Боже, - выдохнул стоящий у плиты. - Совсем ребенок еще... Кареглазый взял в руки тарелку и, подойдя к столу, аккуратно положил, придвигая к Найлу. Последний, подобно дикому животному, отстранился на шаг, недоверчиво смотря на кормящего. - Я тебя не трону, - заверил мужчина. - Садись, ты ничего не ел со вчерашнего вечера. Найл дождался момента, когда Малик отошел обратно к плите, после чего нелепо плюхнулся на стул и взял в руки вилку. Через минуту мальчик так увлекся процессом, что поглощал завтрак со скоростью света, громко чавкая и не обращая никакого внимания на хозяина дома, с улыбкой наблюдающего за ним. Только после того, как блондин закончил, он поднял взгляд на Зейна и, раскрасневшись, немедленно отвернулся. - Понравилось? - поинтересовался пакистанец, забирая грязную тарелку. Найл кивнул и принялся теребить крохотными пальцами чересчур длинные рукава. Убедившись в том, что гость больше не видит в нем опасности, Зейн сел напротив. - Между нами... - не поднимая головы, начал белокурый. -...что-то было? Зейн разразился смехом, чем смутил малого еще больше. "Конечно было, идиот, - кричало сознание Найла. - Ты же проснулся в его постели". - Ты был немного не в состоянии, - подавив приступ хохота, ответил Зейн. - Подошел ко мне, весь такой на понтах, алкоголем пропах с головы для ног и клеиться начал. И на коленях моих посидел, и на ухо грязные словечки нашептал, а эти малокососы, друзья твои, кажется, в углу сидели и ржали. До меня сразу дошло, что происходит. - Найл превратился в помидор, но перебивать не смел. - Ты начал проситься ко мне домой, я не посмел отказать. Здесь тебя пол ночи выворачивало, после чего я помог тебе раздеться, и ты вырубился рядом. Это всё, что между нами было. Найл молчал, думая лишь о том, что неплохо бы сейчас провалиться сквозь землю, потому что еще больше опозориться перед этим человеком он, пожалуй, уже не мог. Ему был стыдно и неприятно от осознания того, что какой-то маленький шкет, поспоривший со своими тупыми одноклассниками, испортил вечер взрослому и самодостаточному мужчине, давно уже выросшему из этих дурацких штучек. - Мне нужно домой, - тихонько пробубнил блондин, поднимаясь со стула. - Останься, - услышал он в ответ. Найл впервые за это утро осмелился посмотреть на Зейна. Карие глаза были полны нежности, в которую было очень сложно не влюбиться. "Он серьезно? - подумал Хоран. - Я испортил ему ночь, проблевался в его доме, а он просит меня остаться?" - Зачем Вам я? Вы педофил? - ощутив прилив смелости, поинтересовался мальчик. Мужчина усмехнулся. - Нет, но ты, возможно, захочешь выиграть спор. - Я похож на шлюху? - А я на педофила? Найл замолк. Зейн похлопал по своим коленям, приглашая малого на них приземлиться. Блондин, в свою очередь, неуверенно глянул на часы, а затем перевел взгляд на старшего. - Я задержусь буквально на минуту, - предупредил голубоглазый, подходя к хозяину дома. - Разумеется, - спокойно отозвался Зейн, прекрасно понимая, что малыш здесь задержится надолго. Смуглые мужские руки обхватили тонкую талию и притянули так близко, как только могли. Найл осторожно опустился на твердую, прикрытую боксерами выпуклость и задрожал всем телом. - Большой, - испуганно пробубнил мальчик. - Не бойся, - успокоил Зейн, постепенно теряя контроль над разумом. Такое слабое, прежде никем не тронутое тело изнемогало от желания в его властных руках. Этот висящий свитер, молочного цвета кожа, невинный и детский запах буквально сносили мужчине крышу. Он еле регулировал поток разбушевавшихся чувств, стараясь не спугнуть только-только прирученного им зверька. Тело не слушалось, руки не слушались, сердце не слушалось. - Кроха, - шепнул Малик, выцеловывая каждую родинку на шее ребенка. - У тебя такие прекрасные бедра. Найл тихо заскулил, когда большие ладони страстно сжали его ягодицы. Воздуха становилось меньше, двое дышали в унисон. - Тебя посадят, - переходя на "ты", шепнул мальчишка. Его бедра нежно ласкали возбужденный бугор, обладатель которого не переставал оставлять следы на хрупких ключицах, подобных наркотику. Зейн поймал желанные губы, которые ответили ему неумело, но старательно. Улыбнувшись сквозь поцелуй, Малик поспешил проникнуть пальцами под огромный свитер, и, коснувшись маленьких, но безумно затвердевших от возбуждения сосков, протяжно зарычал. - За тебя и отсидеть не жалко, - шепнул он, возвращаясь к припухшим губам, что требовали незамедлительного внимания.