Без льда

Скотт стоит в кабинете адмирала и выслушивает, как его отчитывают. Как мальчишку. Разбитая губа саднит, посылает импульсы неприятной колющей боли, но это ощущение ничто, по сравнению со взглядом Артура. У него холодные и злые глаза. Бутылочно-зеленые, с темным опасным отблеском. И сжатые в тонкую линию губы. Поза обманчиво расслабленна, но Скотта не обмануть, Артур весь — натянутая тетива лука и, кажется, вот-вот готов выпустить отравленную стрелу. Скотт смотрит на него и не может понять, кого видит перед собой. Это незнакомец, чужак. Где тот маленький мальчик с сияющим взглядом и робкой улыбкой? Когда он превратился в замкнутого хмурого юношу с хорошо поставленным ударом? — … вы меня поняли? Голос адмирала Людвига Мюллера доносится, как сквозь толщу воды. Все, что ощущает Скотт — трескучий мороз чужого отстраненного взгляда. Но Артур первым прерывает их визуальный поединок и буркнув «Да, сэр» выходит, хлопнув дверью. Замечательно. — Ну ладно этот… мальчишка. Но от тебя я такого не ожидал. — А ты обещал не впутывать его в это. Какого черта? Что он здесь делает?! — Скотт старается сдерживаться, но голос все равно больше похож на рычание. К черту субординацию, не для того он каждый день рискует жизнью, чтоб его младший брат тоже влез в это дерьмо. У Людвига взгляд тяжелый, как кувалда и такой же непробиваемый. — Он солдат и сам выбрал такую жизнь. Хватит решать за парня, Скотт. Людвиг лишь морщится, когда дверь оглушительно хлопает. Все же эти двое похожи больше, чем думают. *** Он пошел в армию совсем мальчишкой, вслед за отцом. Потом туда же ушли близнецы, Патрик и Джек, и даже Уилл, будучи ученым, работал на базе. Почти вся семья в сборе. А потом отец погиб. Скотт еще помнит это чудовищное чувство оглушающей пустоты там, где еще минуту назад была Связь. Ему тогда было шестнадцать. Сейчас ему двадцать шесть и Скотт твердо уверен, что не позволит брату влезать во все это. Убийство кайдзю, настоящих огромных монстров, не для наивного мальчика с музыкальными пальцами, робко цепляющимися за рубашку отца. Вот только Скотт не учел, что мальчика этого давно нет. Артур в тренировочном зале. Он действительно хорош — гибкий, как хлыст и удивительно сильный для такой комплекции. На нем только серые спортивные штаны и Скотт может видеть, как под бледной кожей перекатываются мышцы, а тату в виде льва на спине кажется почти живым и скалится — еще немного и спрыгнет со спины хозяина. У Скотта тоже есть тату на спине — в память о первом убитом кайдзю. Ему остается только догадываться, имеет ли для Артура лев на спине такое же значение. У них почти равный счет. Никогда нельзя предсказать, кто победит на этот раз. Скотт сильнее, у него акулья хватка и сокрушительные удары. Артур гибкий и стремительный, каждый удар точно в цель с идеально рассчитанной силой. Боевой топор и стилет. Скотт даже себе не хочет признаваться, что бьет в пол силы. Но Артур замечает и это приводит его в бешенство. Он бросается на него и валит на маты, нависает над ним и смотрит с неожиданно детской обидой, которая никак не вяжется с его злостью. — Когда. ты. поймешь. что. я. больше. не ребенок. Артур выплевывает каждое слово, и все они, как отравленные иглы, вонзаются в плоть и отравляют ее ядом горечи и разочарования. Скотт всегда боялся разочаровать кого-то. Отца. Мать. Артура. Последнее всегда удавалось на отлично. *** Они не могут войти в дрифт. Кику Хонда, их координатор, только хмурится с недоумением. Такое он видит впервые. — Это странно. Обычно у родственников нет проблем с дрифтом. Скотт не может сдержать усмешки. Обычно. Это то слово, которое в меньшей степени применимо к ним с Артуром. У них нет душевной близости и теплоты, присущих братским отношениям. По правде, температура между ними давно ушла в минус и грозится стать вечной мерзлотой. Артур просто не пускает его к себе. Скотт каждый раз с разбегу налетает на огромную ледяную стену и ее могильный холод проникает в сознание, отдается почти физической болью. Но Скотт не привык сдаваться, он начинает методично искать брешь в этой идеальной защите, давит своей силой. Артур сопротивляется, но Скотт все равно ловит отголоски его чувств. Там нет ненависти, только тоска и горечь, и Скотт захлебывается в ней, как в морской воде. Тонет, пытаясь выбраться из омута сожалений и скорби. А потом он отключается. *** Скотт всегда думал, что идя в армию вместе с отцом, он сможет защитить семью. Он всегда старался оборвать свое общение с Артуром, так же, как это делал отец. Ведь отец всегда был прав. «Если мы не вернемся, он не будет так страдать». Каким же он был идиотом. Скотт все еще пытается прийти в себя. Он не может поверить, что у Артура внутри такой льдистый холод и нет ни одного теплого воспоминания о нем. Что Скотт для него выглядит копией отца, такого же далекого и равнодушного, не желающего видеть рядом сына (брата?), считающего его слабым и бесполезным… Дьявол! Скотт бьет кулаком по стене не жалея силы. Тупая боль в руке помогает собраться с мыслями. Нет, он не может этого так оставить. Артур не должен думать, что он один. Скотт уже потерял отца, а теперь чуть не потерял брата. Хватит с него. *** Скотт мог ожидать, что их разговор превратится в драку. Вероятность этого была очень высока. Но он точно не мог предположить, что их разговор может вылиться в это. То, что Артур гибкий, Скотт знал и так, но одно дело видеть со стороны, другое — испытать на себе, да еще и в таких… обстоятельствах. Пытаться удержать Артура, все равно что поймать воздух, но Скотт все равно пытается. Он до синяков сжимает его бока, очерчивает огрубевшими пальцами очертания татуировки, касается губами влажной от пота спины. Это все неправильно. Не так. Но слишком поздно что-то изменить, да и не хочется, если уж быть совсем честным. Скотту и стыдно и хорошо. Весь мир перестал существовать на мгновение, в его, Скотта, вселенной нет ничего, кроме жидкого азота поцелуя Артура. И у него все внутри замерзает, покрывается льдом и рассыпается осколками. А потом он перерождается, как сверхновая. Ему жаль, что он может выразить свою привязанность только так. Может, дело в том, что Артур давно перестал верить словам. Отец тоже говорил «я не уйду» и не вернулся. Может, поэтому его брату нужна физическая близость, чтоб показать, что он рядом. Это чертовски неправильно, но Скотту все равно. Ему кажется, что они снова в дрифте. Он целует жесткие обветренные губы Артура и слышит на периферии сознания сухой и гулкий треск. Это ледяная стена дала трещину.