Каждую ночь

Намджун потирает переносицу и устало вздыхает. Спина ужасно ноет, глаза болят и сохнут от яркого света. Он снова допоздна сидел в студии, записывая и бесконечно множество раз исправляя свой микстейп. «Нет предела совершенству» — главный девиз для Мона. Парень бросает взгляд на часы. Два часа ночи. Намджун сначала решил остаться на ночь в студии, но вместо кровати здесь стоит неудобный жесткий диван, а спина и так ужасно болит. Хочется хоть немного комфорта. Мон медленно идет по улице. Фонари выхватывают из темноты припаркованные машины, дорогу, кусты вдоль тротуара. Намджун не хочет, чтобы свет падал и на него тоже. Уж очень хочется остаться в тени, но, естественно, это невозможно. После долгой и упорной работы Мон не чувствует удовлетворение, нет. Еще столько всего нужно сделать и переделать! Еще столько работы! Но это все потом. Сейчас ломит все тело и ужасно хочется спать. Намджун медленно открывает дверь: не хочет разбудить никого из парней. Он медленно разувается. Чертовы кеды падают на пол слишком громко, из-за чего Мон заметно напрягся, но обошлось. Он тихонько идет мимо комнат, уже хочет свернуть в свою, как неожиданно замечает свет на кухне. Намджун решает пойти и проверить, почему свет горит. Может, кто-то просто забыл выключить? Подойдя ближе, он понял, что это не так. С кухни доносились странные звуки. Кто-то — как показалось Мону это был Джин — громко вздыхал и охал. И Намджуну лучше бы развернуться и уйти, но любопытство отгоняет даже усталость, поэтому он уверенно шагает вперед. — Хен, что ты..? — Мон даже не сумел договорить, так он был поражен увиденным. Сокджин сидит на стуле спиной к внезапно вошедшему Мону. Рука у него между ног и… Кажется, лидер догадался, что там старший делает. Джин медленно — очень медленно — поворачивается к Намджуну лицом. — Хен.. Ты жрал, что ли? — воскликнул Намджун, когда увидел, что Джин с набитым ртом что-то активно пережевывает. Сокджин снова отворачивается от бесцеремонно вошедшего парня, быстренько пережевывает и, не поворачиваясь к нему, говорит: — Ты этого не видел, ладно? — Что значит не видел? Это я из-за тебя в магазин каждый день хожу? — Мон, тише. Ребят разбудишь. Этот аргумент показался лидеру достаточно весомым, чтобы он стал говорить на пару тонов ниже. Намджун подошел к Джину. — Что хоть хаваешь? .. Это моя лапша? — Нет, — Сокджин убирает от парня тарелку подальше. — Ты что прикалываешься? — Я просто купил такую же. — Джин, — строго говорит младший. — Ну хорошо-хорошо. Это твоя лапша. Обычно я покупал утром точно такую же и ты не замечал. — То есть ты каждую ночь тут жируешь? — Джин проигнорировал этот вопрос. - Хен? — снова начал давить Намджун. — Ну.. Да, наверное, не совсем, — Сокджин посмотрел на Мона снизу вверх своими невинными глазками и мило улыбнулся. — Ты же не ударишь хёна из-за этого, верно? — Я женщин не бью. — Хей, — голос Джина тут же погрубел. Он пихнул Мона в бок. — Ешь мою лапшу и дерешься еще? Хорош хён. — Ладно, прости, — Джин некоторое время молчит. — Может, тоже хочешь? Лидер сначала хотел отказаться, но в последний момент передумал и согласился. Он уселся на стул рядом со старшим. Сокджин принялся кормить Мона. — Обязательно так это делать? — А ну заткнись и ешь, — Джин буквально пихнул ему в рот лапшу. — Вкусно, да? — младший одобрительно кивнул и улыбнулся с набитым ртом. Старшенький подумал, что это выглядело чертовски мило. — А ты сегодня задержался. — Да. В студии был, — ответил Мон, когда прожевал. — Ащ, так долго! Нам лидер здоровым нужен. Ты скоро видеть не сможешь, потому что у тебя мешки под глазами сами глаза закроют! Приходи пораньше, — Джин сделал паузу. — Я плохо засыпаю, когда тебя нет в комнате. У Намджуна сердце приятно закололо. Он явно не ожидал услышать что-то такое от Джина, который нагло хомячит его лапшу уже не первую ночь. — Намджун.. — тихо шепчет Сокджин, отчего у младшего мурашки пробежались по всему телу. Джин приблизился к лицу Мона так близко, что у того кровь бросилась в сердце и в голову; он начал дышать тяжело от волнения. Губ старшего коснулась наивная, почти детская усмешка. Он заглянул лидеру в глаза. Взглянул так открыто, с простодушным любопытством и нежностью. Он приблизился к его лицу еще чуток, дышал ему прямо в губы. Когда-то давно Джин полюбил Мона и сделал это так просто, будто простудился и схватил неизлечимую лихорадку. Он никогда не переступал границы дозволенного, другими словами, не делал ровным счетом ничего. Просто ждал каждый вечер Намджуна, заедая волнение дешевой лапшой. Его любовь была тихой, незаметной, ничего не требовавшей в ответ. Сокджину просто хотелось продолжать смотреть на то, как Мон улыбается, на его ямочки на щеках. Ему хотелось и дальше фотографировать Намджуна по его же просьбе, чтобы тот как всегда выложил фото в твиттер с вечным хештегом «Ким Повседневный». А вот Джин «повседневный» — это Джин, который бегает за Моном с фотоаппаратом, а потом, в тайне от всех, скидывает на свой ноутбук пробные кадры, которые, по мнению младшего, вышли неудачно. В такие моменты старший всегда улыбался и думал, что у него есть что-то большее от Мона, чем есть у других. И вот такой безмолвный, безропотный Джин сейчас прижимается своими губами к таким желанным губам Намджуна. Сокджин ждет пощечины, криков, обзывательств, поэтому сильно жмурится. Он не хотел отпугнуть Мона, просто.. просто так тяжело терпеть и скрывать! Джин удивленно охает, когда лидер кладет руки на плечи старшего, прижимает к себе, снова целует. — Намджун? Прости, я.. — Плата, — коротко перебивает его Мон. — Что? — недоумевая, спрашивает Сокджин. Он совсем растерялся. — Это плата за всю лапшу, которую ты съел, ненасытный ты Хен, — и после этих слов младший снова накрывает губы Джина своими. Сокджин улыбается прямо в поцелуй. Такую плату он будет возвращать с удовольствием. И даже пару лишних килограммов, которые показывают весы, теперь оказываются совершенно оправданными.