О пользе шарлатанства

– Итак, ты хочешь что-то узнать? – поинтересовался сидящий напротив человек. Джин поморщился. Реальность слишком разительно отличалась от того, что он ожидал. Не было таинственного полумрака, запаха засушенных трав, амулетов развешанных тут и там, банального хрустального шара не было. На худой конец даже колода засаленных карт сошла бы, но нет. А еще большим разочарованием было то, что напротив сидел… мужчина. Как такое вообще возможно? – Вы же… – парень замялся, придумывая, как бы обозвать этот феномен. – Вы же гадатель. – И? – мужчина положил подбородок на сцепленные в замок бледные пальцы и без грамма стеснения продолжал рассматривать своего клиента. Джин надеялся, что придет в эту лавку и побеседует с пожилой женщиной в цветастом платке и с хрипотцой в голосе, может быть, слепой на один глаз и с золотым зубом. А еще с седыми волосами, выбивающимися из прически. И трубкой. Она разложила бы карты и рассказала, как ему быть. А может, даже дала бы настойку или мазь. – И вы и так должны знать, зачем я здесь! Но в кресле напротив сидел мужчина всего на пару лет старше самого Джина. В джинсах. Зрячий. Трубки не было, но по центру стола располагалась переполненная окурками пепельница. А еще у него волосы были высветлены. Хиппи какой-то. – Но я, представь себе, не знаю, – вздохнул Бе. По крайней мере, именно это имя было в объявлении, может хоть с ним косяков нет? – Вы – шарлатан? – Да ты что, – гадатель всплеснул руками. Должно быть, это значило наивысшую степень оскорбленности, но сомнения Джина ничуть не приуменьшились. – Я – потомственный провидец, три года был учеником у… – У медиума из Пакистана, – закончил Джин, вспоминая текст объявления. – Да, – Бе кивнул куда-то в глубь помещения. – У меня даже диплом есть. – От медиума из Пакистана? – И от него тоже, – поддакнул потомственный провидец. – Так что тебя привело сюда? Любовь? – Любовь, – вздохнул парень и почесал затылок. – И ты хочешь ее приворожить? – снисходительно улыбнулся Бе, потянувшись за сигаретой. «Может меньше пялиться будет», – чуть успокоился клиент. Дело у него было необычное, даже несколько стесняющее. Или он просто так думал? – Нет, – Джин покачал головой и перевел взгляд на свои руки, нервно сжатые на коленях. – Я хочу… – Отворожить? – Бе изогнул бровь и на секунду призадумался. – Такая страшная? – Нет. И нет. – Что нет? – И то, и другое – нет, – вздохнул парень и принялся объяснять. – Она… замечательная, очень красивая. И добрая. Но мы – не пара, и у меня с ней точно ничего не может быть. Я хочу перестать… – Замужем? – М-м-м, нет. – Лесбиянка? – продолжал напирать ученик медиума из Пакистана. Может гадатель из него никудышный, но в полиции ему бы цены не было: не ответить ему не получалось, и Джин продолжал сливать информацию. – Велика вероятность. – Это все ее детская блажь. Один раз в пещеру, как самец, уволочешь… – Да не в этом дело! – Она твоя близкая родственница? Клиент непонимающе поднял глаза на допросчика. – В смысле? – Ну, ты понимаешь, – Бе повел бровями. – Запретная любовь, кровосмешение. Джин вспыхнул и углубился в лицезрение своих ладоней: – Нет. Но я не хочу любить… ее. – Хочешь об этом поговорить? Может, тебе нужна не магия, а психолог? Это уже начинало раздражать. Он дает деньги взамен на услугу, а не на досужие беседы. Об этом он и напомнил зарвавшемуся и чересчур любопытному гадателю. – Желание клиента – закон, – Бе развел руками, сжимая сигарету лишь уголком губ. «Сейчас свалится, и мы сгорим», – подумал Джин. «Может и к лучшему», – закончил внутренний голос. – Фото ее есть? – гася окурок прямо об стол, осведомился гадатель. – Нет. А зачем? – Джин следил за тем, как Бе пересекает комнату и пропадает из поля зрения в соседнем помещении, вход в которое раньше прикрывала светлая штора, почти сливающаяся с цветом стен. Поэтому, наверное, Джин раньше его не заметил. А может все это нервы? Последнее время они играют с ним злую шутку. – Любопытно, – глухо доносится из-за шторы. – Мало ли какая красота там, я не такой бесхребетный как ты. Не в хребте дело. Если бы этот гадатель узнал, как его клиент попал, у него сейчас же язык бы отсох. Но Джин ему не расскажет, а больше тот никак не узнает. Секрет. – Вот, – на столе появляется прозрачная склянка, наполненная мутноватой жидкостью. – Это тебе поможет забыть. – Спасибо, – рука сжимается вокруг гладкой стеклянной поверхности. Такая мелочь может спасти всю его жизнь. Джин сглатывает ком, не дающий дышать, и благодарно кивает Бе. – А вот это может помочь перестать быть тряпкой и жить счастливо с любимым человеком, по крайней мере, даст возможность. С тихим стуком на столе появляется еще один пузырек с бледно-розовой жижей. Рука тянется и к ней, но Бе проворнее, и склянка оказывается у него раньше, чем Джин успевает притронуться к еще одному решению своих проблем. – Только одну, – ворчит Бе. – Две жирно будет. *** Манабу выглядит заспанно и помято, хотя на часах всего восемь. Он открывает дверь и, щурясь, всматривается в гостя, пока на его лице не появляется добродушная улыбка. – Я думал, ты поехал к родителям, – Манабу отходит в сторону, впуская пришедшего. – Я передумал, – бурчит Джин и неловко протискивается внутрь. Он по привычке скидывает куртку в кресло, стоящее прямо тут, в коридоре, и идет на кухню. Квартира досталась Манабу от бабушки. Заварник тоже, так же как и привычка поить всех гостей чаем. – А как же курсовая работа? Ведь не успеешь, – Манабу семенит позади. Джин его не видит, но уверен, что тот нервно заправляет черную прядь за ухо, а потом выправляет ее назад. Мешковатый свитер сидит на нем как на девочке подростке, чуть не сваливаясь, и хозяин периодически дергает плечом, чтобы не остаться без него совсем. Джин не знает, откуда у друга так много вещей, похожих на ассортимент барахолки, но это придавало ему… таинственность? – Успею. Напишу как-нибудь, – Джин устаивается на полу перед низким столиком и обхватывает руками одну из раскиданных подушек. Бабушка его друга была настоящей японкой, старой закалки, не испорченной послевоенными годами, и вышивка на подушках, которую он сейчас рассматривал, была такая же, чистокровная. И Манабу тоже такой. – А как же твой друг… Помнишь, который болен? Ты должен был поухаживать за ним, – Манабу склоняется над чайником, и волосы скрывают его лицо. На фоне их кожа кажется совсем белой и такой тонкой. – Ему стало лучше. – Как хорошо, – парень улыбается и усаживается напротив. Скоро вскипит чайник, и запахнет размокающими в кипятке травами. – Я скучал. Манабу убирает прядь за ухо, он сам смутился от своей откровенности и теперь думает, так ли его поняли. Он всегда такой. Скажет, а потом долго и со вкусом обдумывает, все ли так сделал. – И я, – Джин смотрит долго и напряженно. Они молчат, каждый думает о своем. Только чайник решается подать голос в этой тишине. – Я думал, ты не хочешь со мной общаться, – вдруг оживает Манабу. – Глупости, – ложь без раздумий срывается с языка. – Хорошо. – Я был занят, – бурчит Джин, и его щеки розовеют. Может его друг это и заметил, но виду не подал, продолжая сверлить глазами стену напротив. – Да, – выдыхает Манабу и встает наливать чай. Его движения такие неловкие, как у паука – угловатые и лихорадочные. Он торопится протянуть чашку гостю, а гость уверен, что на руках, протягивающих ему чай, останутся красные зудящие пятна, еще не ожоги, но шаг на пути к ним. Во рту у Джина вяжет. Мерзкое мутное варево, полученное от Бе, было похоже на недоспелую хурму, а от кипятка язык еще стало щипать. – Как в детстве, – прикрывает глаза Манабу, грея руки над паром из кружки. – Тебе завтра на работу? Останешься? – Будем болтать всю ночь, поедая печенье, сворованное из кухни, пока бабушка не видит? – Печенье можем не воровать. Будем есть легально, – смеется Манабу, а Джин всматривается в его лицо, пытаясь понять, помогла или не помогла ему настойка гадальщика. – А еще тени на стенах… – И страшные истории… Манабу морщит нос, он всегда так серьезно воспринимал детские байки. Все вроде бы хорошо, все вроде бы как обычно, пока друг не тянется через стол и не обнимает его, Джина. – Я боялся, что не придешь… Вдохнуть. Чертов Бе – шарлатан! -Я – дурак, – Джин приобнимает в ответ. А ведь и правда, дурак! Тряпка и кретин. Манабу неудобно, и кружка совсем близко, одно движение – и кипяток на тебе, но он не отпускает. Не замужняя и не то чтобы лесбиянка, а просто… вот. – Знаешь, я тебе когда-нибудь расскажу, почему не приходил. – Правда? – парень отстраняется и смотрит на Джина чуть ли не с обожанием. И ему было стыдно за эту “лесбиянку”! И он был готов лишиться этой кухни, этого чая и этих подушек! А еще этого мешковатого свитера, собрата еще пары подобных обитателей шкафа. – Правда. Впервые в жизни Джин порадовался, что вокруг так много шарлатанов, и он сам может решить, как ему жить дальше. И только Бе знал, что он не шарлатан… Просто по рассеяности иногда меняет пузырьки местами.