Прикрывшись ложью, как плащом...

Прикрывшись ложью, как плащом, ты продолжаешь В глаза всем дым с песком и мусором пускать. Ты, словно ветки, жизнь чужих людей ломаешь. Тебе ничто не стоит жизнь родных сломать. Надев обман, словно пальто, ты непременно В грязный туман молочно-белый спрячешь взгляд. И будешь сущий опускать весь мир надменно В застеленный ковром из пепла, жгучий Ад. И ты ж, укутавшись враньем, как одеялом, Заставишь всех под свою дудочку плясать. Подъем ты с легким сердцем наречешь провалом И не захочешь оправданья принимать. Ты говоришь, что лишь сильнейший выживает: Тот, кто оружие своё пускает в ход, Тот, кто зубами к власти путь свой прогрызает — Лишь только он, не зная бед, в мире живёт. В туман своих афер ты, словно крыса с борта, Поджав облезлый хвост, бежишь, как от чумы. И блеф свой глупый ты считаешь первым сортом, Ни в чем не чувствуя следов своей вины. Клыками острыми во мгле, как хищник, светишь. Наводит ужас твой презрительный оскал. Но вместо паники уверенность ты встретишь, Когда поймут все, что котёнок не шакал. Пугаешь всех своими острыми когтями И сеешь хаос ты везде, где побывал. Но пройдёт время, и железными щипцами Оно оставит без когтей тебя, чтоб знал. Ты защищается от боли, в панцырь скрывшись, И головы своей не высунешь ты впредь. Но помни главное: на век там поселившись, Не сможешь крылья распахнуть и улететь. Покрыт шипами, словно огненные розы, И гордо ты их выпускаешь на парад. Но гордость всю твою смывают наши слезы, Что были пролиты уж много лет назад. Капканов блеск твоих вонзится ножом в спину. И ты спокоен пред атакой, как удав. Охотник дикий и предательски красивый, Но этой маской не сокрыть безумный нрав. Своими сладкими речами усыпляешь, Лишь чтобы яд ввести под кожу, как змея. Однако, больше чем людей ты в транс вгоняешь, Тем больше сам гипнотизируешь себя. И яд смертелен твой пугающе-опасен, Но ровно только до тех пор, пока не знать, Что даже солнца блеск по своему ужасен, Если всю злость в него нещадно помещать. Плетешь интриги, как паук, но в паутине Своей же путаешься, жертвой пав в тисках. Когда ж заметишь, что актер в твоей картине Уже остался лишь один, и близок крах? И в толстый кокон лицемерья спрятав душу, Ты сможешь жить, не спорю, сможешь, но один. И даже тишина тебя не станет слушать, Пустых и серых стен великий господин. И кажется тебе, что все вокруг безлики, А ты один, как гениальный кукловод, Лишь дернув ниточек серебряные нити, Марионеток выставляешь хоровод. Ты ослеплен светом софитов, лживых масок Ты начинаешь бесконечный карнавал, И тебе кажется, что мир твой полон красок, Хотя пустеет твой огромный бальный зал. За что сковал ты в цепи боли и несчастья Всех, кто добра вокруг тебя согрели круг? Пойми, что замок твой горяч, но в час ненастье Ты не найдёшь поддержки самых тёплых рук. Ты императором темниц пустынных станешь. Ты будешь в роскоши купаться, но один. Ты липкий холод одиночества познаешь, Когда последний тебя бросит паладин. Твои фигуры строй холодный, ровный держат, И пешка в бой спешит, приказ услышав твой. Ты не услышишь вопли боя, свист и скрежет, Пока не скажут: «Шах и мат, черный король!». Ты часто прячешься за фальшью, как за стенкой, Своим лукавством ослепляя всех вокруг. Плутовским методом ты заключаешь сделки, Но не надейся, что у плута будет друг. Ты самолюбием страстным жаждешь лишь величья — Настолько сильно, что любить ты перестал. Но если часто так менять свои обльчья, Останешься один вокруг кривых зеркал. Себя считаешь теплым, светлым и прекрасным, Но почему-то мерзнут руки сердцу вслед И голубых цвет глаз блестит кроваво-красным На айсберге, где больше чувствам места нет. Ты ветром сплетен зла пургу на нас навеял. Но в сеть расставленную рыба не идет. Ты не игрок больше в игре, что сам затеял. Не шарлатан ты. Ты дурак, что близким врет.