Broken

      Оптимус вышел из воронки Наземного моста, осторожно оглядываясь по сторонам. Рэтчет, Балкхед, Бамблби и Арси появились позади него с оружием наготове, осматривая местность в поисках потенциальных угроз. По безмолвной команде Оптимуса они двинулись вперед по каменному каньону. — Сигнал шел откуда-то отсюда... — пробормотал Рэтчет, смотря в сканер, который он нёс в своем серво, используемый для обнаружения энергетических сигнатур. — Но сейчас он настолько слаб, что едва появляется на радаре... Кто-то может умереть, Оптимус.       Прайм кивнул один раз и продолжил свои поиски. Он был во главе группы, обе его руки превратились в пушки. Он свернул на поворот каньона... и замер. — Что происходит, Оптимус? — спросил Балкхед так тихо, как только мог, подойдя к своему Лидеру, и тоже замер, когда увидел сцену перед их оптикой. По гравийной земле тянулась большая и длинная борозда, а в конце ее виднелась слишком знакомая серый корпус, частично зарытый в грязь. Арси зарычала и немедленно направила оба своих бластера. — Этот шлакодел больше нас не обманет! — прорычала она, когда ее оружейные конденсаторы загудели. — Не стреляйте. Все. — Скомандовал Оптимус тоном, который указывал на то, что его приказы не могут быть оспорены. Он подошел к упавшему сикеру, а его автоботы последовали за ним. Все по-прежнему держали оружие в руках в качестве меры предосторожности. — Клянусь Оллспарком... — выдохнул Рэтчет, увидев степень повреждения истребителя. Весь его корпус был разбит, крылья сильно повреждены, одно из них почти оторвано. Под фюзеляжем образовалась небольшая лужица энергона. Медик вытащил свой диагностический инструмент и просканировал самолет. — Он... он находится в стазисе. И все еще теряет энергон. Энергии не хватает на саморемонт... — сказал Рэтчет, оглядываясь на Оптимуса зловещим взглядом. — Он... умирает, Оптимус. — Ты, должно быть, издеваешься! — недоверчиво рявкнул Балкхед. — Все это время сражался с нами, а теперь он разбивается! Это ловушка! Я уверен! — Нельзя просто симулировать аварийную стазис-блокировку или истечь энергоном до точки невозврата! — рявкнул в ответ Рэтчет. — Ого, ты теперь на его стороне? — возразил внедорожник. — Нет, но мне не нравится, когда кто-то ставит под сомнение мой медицинский диагноз! — Спокойно. — Приказал Оптимус. — Рэтчет, дай ему дозу медицинского энергона и выведи его из стазиса. Десептикон он или нет, но живым от него больше пользы, чем мертвым. И я хочу расспросить его. — Объяснил он. Рэтчет кивнул и продолжил. — Я не могу поверить, что мы делаем это... — бросила Арси, не отрывая взгляда от неподвижной цели на земле. — Это тот же самый, который пытался обмануть нас, который пытался убить меня... кто убил Клиффджампера! — зарычала она. — Арси. Если мы убьем беззащитного, мы ничем не лучше десептиконов. — Возразил Оптимус и повернулся, чтобы снова посмотреть на самолет. У Прайма было ужасное подозрение, что могло причинить авиатору такие травмы. Но ему нужно было подтвердить свою гипотезу. Старскрим почувствовал, как его системы снова медленно включились. Он все еще был в оцепенении. Его диагностические датчики все еще мигали ошибками, но уровень его энергии казался немного выше. Достаточно, чтобы выйти из стазиса. Почему? Он уже должен был быть мертв. Вокруг него раздавались голоса... Они звучали слишком знакомо... Автоботы! Рэтчет от неожиданности отпрянул назад, когда самолет дернулся, а его двигатели взревели. После некоторого заикания и клубов дыма они ожили, успешно сдвигая самолет.       Его двигатели снова отказали, и он заглох всего в нескольких метрах от них. Оптимус и его команда снова приблизились, выставив оружие, а команда окружила самолет. Сикер зарычал от разочарования и заставил себя болезненно трансформироваться обратно. Рэтчет поморщился от этого зрелища. Он знал, что это очень больно. Он видел, как более сильные на поле боя впадали в стазис из-за боли при попытке трансформироваться, будучи сильно поврежденными. Трансформация Старскрима была медленной из-за этого и нехватки энергии. Несколько недавно запаянных магистралей снова вскрылись, и искры летели тут и там от проводки. Наконец, Старскрим встал перед ними, тяжело вентилируя, рука защищала его сильно поврежденный честплейт. По его выражению лицевых Рэтчет мог сказать, что ему было очень больно, но упорный сикер умудрялся выглядеть также вызывающе. — Чего ты хочешь, Прайм? Я думаю, что я не беспокоил никого из вас, — заскрипел он, стараясь говорить с уверенностью, которой у него не было. — Старскрим. Ты был в глубоком стазисе ... Ты умирал... — холодно заявил Лидер автоботов. — Это не твое дело! — огрызнулся тот в ответ, стараясь, чтобы его голос звучал угрожающе. — А теперь оставь меня в покое! — Что с тобой случилось? — спокойно настаивал Оптимус. — Оставь. Меня. Одного. — Прорычал истребитель, поднимая свободное серво и превращая его в винтовку. Это был, однако, неразумный шаг, потому что сразу пять пар бластеров были направлены на него. Старскрим сузил оптику и попытался зарядить оружейный конденсатор. Тот издал резкий вой и замкнулся, красное свечение оружия медленно погасло. Балкхед громко фыркнул и попытался подавить смех. Идеально. Просто идеально. Никакого оружия. Не улететь. Окруженный врагами. Сильно поврежденный, и все еще теряющий оставшийся у него энергон. И с автоботами, которые смеялись над ним. Он попытался отпрянуть, отступив на шаг назад, только чтобы услышать звук собственных крыльев, ударяющихся о стену каньона. О прекрасно. Теперь уже знакомое чувство страха снова начало закрадываться в его искру. — Что случилось, Старскрим? — снова спросил Оптимус, на этот раз немного мягче, убирая оружие. — Ничего не случилось! Моя армада должна быть здесь в ближайшее время, чтобы спасти меня. Я бы посоветовал вам уйти, пока вы еще можете. — Парировал он, пытаясь сохранить равновесие. С каждой минутой это становилось все труднее. /Критический уровень энергона. Переход в стазис./ Сообщили его системы диагностики во всеуслышание. Враги в шоке уставились на него. — Отмена... — пробормотал он себе под нос и поморщился от боли. Игнорирование такого рода протоколов, спасающих жизни, повлекло за собой немедленную реакцию со стороны поврежденных систем. Рэтчет невольно поморщился. Как сикер все еще вызывающе стоял перед ними, было для него загадкой.       Оптимус недовольно провентилировал. — Старскрим, ты здесь со вчерашнего вечера. Если бы кто-то хотел забрать тебя, он бы уже сделал это. И поскольку это были не мы и не МЕХ, потому что они наверняка забрали бы тебя с собой; это оставляет мне только одного подозреваемого. Десептиконы. — прямо сказал Оптимус. Даже Арси вздрогнула от его строгого тона. Старскрим почувствовал, как страх и паника снова овладевают им. Но он все еще пытался сохранить свое достоинство. — Оставь меня в покое, Оптимус. — прошипел он, стиснув зубы. — И... эти следы от когтей на твоей груди и крыле... есть только один, кто мог их оставить... Сам Мегатрон. — Закончил Прайм. Выражение сикера на мгновение изменилось. Оптимус узнал об этом. Старскрим чувствовал себя таким несчастным и потерянным в тот момент. /Критический уровень энергона. Переход в стазис./ Снова объявили системы. — Отмена! — Еще раз. Боль теперь была такой сильной, что его серво подкосились, и он оказался на земле. Рэтчет, подстёгиваемый своими строгими медицинскими протоколами, сделал шаг навстречу авиатору, пытаясь помочь ему. Но он остановился, когда тот рыкнул на него. — Не смей подходить ближе! Мне не нужно ваше сострадание, тупые автоботы! — Он неуверенно поднялся, вонзив свои когтистые сервоприводы в стену каньона, чтобы подтянуться. — Старскрим!       Этот упрямый летучий шлак сам себя угробит, если продолжит в том же духе. — Что ты хочешь, чтобы я сказал, Прайм? — внезапно заверещал тот, сузив оптику. — Что я был окончательно отвергнут десептиконами? Что я один? Что на этот раз мне никто не поможет? Что я получил то, что заслужил? — Старскрим почувствовал, как в этот момент рухнула та маленькая уверенность, которая у него еще оставалась. Он чувствовал себя таким беспомощным и жалким. Если бы он мог, то, наверное, заплакал бы. Вместо этого он устало усмехнулся и покачал шлемом. Даже Арси теперь бросала на него полусочувствующий взгляд. — Просто прикончи меня или оставь, чтобы я мог умереть здесь в одиночестве с тем, что осталось от моей гордости. — Медленно произнес он, опуская взгляд в землю. Оптимус был ошеломлен горечью в тоне летучки. В его голосе больше не было ненависти, озорства или притворной бравады. Только горечь. — Так не должно быть, Старскрим. Мы можем тебе помочь. — С беспокойством ответил Оптимус. Балкхед и Арси обменялись обеспокоенными взглядами, и Бамблби тревожно пискнул. /Критический уровень энергона. Переход в стазис./ — ...Отмена. — Истребитель поморщился от боли и снова не удержался, на этот раз боль была такой сильной, что у него непроизвольно вырвался слышимый стон. Он снова безуспешно попытался встать, но не смог. — Прайм, где ты был всю эту проклятую войну? Разве ты недостаточно меня знаешь? Я бы предал тебя при малейшем удобном случае! — огрызнулся он в ответ. — Эй, колёсный, ты помнишь, как я пытался схватить твоего маленького человеческого питомца в той шахте? И Арси, ты забыла, как я погасил искру Клиффджампера? — насмехался он. Зеленый и синяя автоботы угрожающе зарычали, но не двинулись с места. Старскрим сокрушенно вздохнул. Оптимус не пошевелился и продолжал смотреть на него своим решительным взглядом. Сикер почувствовал, что его искра снова потонула в чувстве страха, раскаяния и одиночества, которые копились внутри него все это время. — Ну... поскольку никто из вас не хочет нажимать на курок... Я предлагаю вам оставить меня в покое. — Медленно произнес он. — Это единственное, о чем я собираюсь тебя просить. — Добавил он с несчастным видом. — Оставь меня в покое... — сказал он, едва ли громче шепота. /Критический уровень энергона. Переход в стазис./       Он что-то пробормотал, падая на бок и чувствуя, как его сила медленно покидает его. Он еще раз слабо взглянул на голубое небо над ними, прежде чем потерять визуальный контакт. — Какая жалость... что я больше не смогу почувствовать ветер под своими крыльями... небо после шторма... прекрасно на этой дурацкой планете... такое голубое... и чистое... — Он замолчал, теряя сознание. Мягкий гул его двигателя затихал, когда его датчики один за другим отключались. Оптимус долго смотрел на неподвижную фигуру сикера. — Арси? — медленно спросил Оптимус, поворачиваясь, чтобы снова посмотреть на мотоциклетку. Она на мгновение нахмурилась и безвольно опустила серво по бокам. Она попыталась вызвать свою ненависть, свои самые темные желания мести, которые она так долго подавляла. Но она потерпела неудачу. — Ничего... — прошептала она. — Я ничего не чувствую, Оптимус...       Балкхед оглянулся на нее с таким же выражением на лицевых пластинах. — Сколько у него осталось времени, Рэтчет? — спросил Прайм. — Час. Может быть, даже меньше. — Ответил медик.