***
Джонни бегает по всем гримерным в поисках пропавшего вокалиста. Он вытирает лицо от пота сухим полотенцем, пытается отдышаться после особо тесных объятий одного из фанатов. Концерт прошел на славу, как обычно. Моз со всех сторон был окружен поклонниками с горящими глазами, готовыми в любую секунду навалиться на него и изнасиловать с особым остервенением. Несмотря на свою душевную доброту, Джонни всегда что-то не нравилось в тех моментах, когда в конце концерта фанаты толпами валили на сцену, мешая ему доиграть партию. Тем более, он переживал за Моза, который всем своим существом наслаждался вниманием своих фанатов и который вряд ли мог им в чем-то отказать. Они трогали его, обнимали, хищно улыбались ему, порой валили с ног… Касались его голого стройного торса с таким благоговением, что становилось и смешно, и страшно. Эти моменты всегда особенно волновали Джонни. -Моз, тебе не стоит подпускать фанатов так близко к себе! — всегда советовал он ему. — Ты же помнишь тот случай, когда… -Да, да, — повторял Моррисси, поправляя прическу и почти не слушая его. На его губах играла едва различимая улыбка. Так случилось и в тот вечер. Моз отмахнулся от предупреждений Джонни еще перед выходом на сцену. Он был как-то особенно весел. Доиграв концерт, Джонни не спешил уходить со сцены, наблюдая за Мозом и параллельно махая уходящим из зала фанатам. Кто-то поманил его за кулисы, и повернувшись назад, он попытался разглядеть Моррисси во всей этой толпе и краем глаза увидел его, болтающего с каким-то парнем… Отдохнув в своей гримерке и поболтав с персоналом, Джонни принялся повсюду искать неугомонного вокалиста. Он успел пройти все коридоры и попрощаться со всеми, кто уже уходил. -А вы не видели Моза? .. — спрашивал он по пути, на что все уходившие отвечали печальным поворотом головы. Он остался один. Сползши вниз по стене и сидя в тишине, Марр услышал звук. Медленно следуя за ним, он стал различать достаточно четкие стоны, которые привели его к двери очередной гримерки, за которой они и доносились. Дверь была прикрыта, но не закрыта, и он предварительно аккуратно заглянул в щель. То, что он увидел, шокировало его. На широкой скамье лежал Моз. Голый. Абсолютно. Сверху на него нависал тот парень, с которым он болтал на сцене. Он тоже был голый. Абсолютно. Тела двигались и стонали. Джонни пригляделся лучше, и осознание увиденного заставило его передернуться и приоткрыть рот. Этот парень трахал Моррисси. Трахал быстро и сильно. Моррисси лежал под ним с закинутыми на его плечи ногами и громко и высоко стенал. Джонни покраснел, ему стало противно, но оторвать взгляда он не мог. Было что-то завораживающее в том, как Моза подкидывало на каждом толчке, как он стонал, прикрывая глаза и в кои-то веки не поправляя свою драгоценную взмокшую прическу. Он лежал с закинутыми назад руками и выгибался под напором мужчины сверху. Моз казался просто мальчиком по сравнению с ним. Тот был крупным, накачанным, загорелым мужчиной с короткой стрижкой, но толстым членом, которым он буравил хрупкого бледнокожего мальчика-юношу в очках. Но Моррисси это определенно нравилось. Он закрывал глаза и расплывался в блаженной полуулыбке-полустоне. Джонни впервые видел его стоящий колом член, подрагивающий на каждом движении. Это было очень неловко и странно, но он просто не мог оторвать взгляд от того места, где их тела сливались воедино. Вдруг эти двое резко поменяли позу, тот громко вышел из Моза, на что тот разочарованно выдохнул. Мужчина повернул его, как ему удобно, и Моррисси оказался стоящим раком перед ним, гибко выгибаясь в спине и вертя задницей в ожидании. -Тр-р-рахни меня уже, — рыча, тихо выдохнул он, хмуря брови. Мужчина похотливо улыбнулся, гладя его зад и несильно шлепая. Он вошел так же резко, как и вышел из него, и комната наполнилась сладкими протяжными стонами Моррисси. Джонни приоткрыл рот от неожиданности и почувствовал, как теплая волна возбуждения нахлынула его. Он заметил, что ширинка его брюк была натянута требующим к себе внимания членом. Он еще больше смутился от того, как его возбуждает, что его лучшего друга трахают у него на глазах, но не мог оторваться, уйти, забыть, а только наблюдал, как быстро и мощно Моррисси вдалбливают в бедную шаткую скамью. Он вцепился в обивку, пытаясь удержаться, но ноги предательски разъезжались. Он выглядел таким хрупким, худым и даже миниатюрным на фоне накачанного тела, что казалось, что тот скоро уронит или сломает гибкого Моррисси под своим весом. Когда незнакомец взял его член в свою руку и начал надрачивать в такт движениям, Моз почти сразу обильно кончил с громким криком, который заставил щеки Джонни пунцово покраснеть: -Джо-онн-и-и-и! .. Тот недоуменно посмотрел на блаженного Моза, тут же изменив выражение на своем лице с предоргазменно-возбужденного на удивленно-злое. -Меня зовут Стэн, я же говорил… Но Моррисси не слушал его, а лишь старался постепенно отойти от накатившего оргазма, прикрыв глаза и громко дыша открытым ртом. Незнакомец продолжал вдалбливаться в податливое усталое тело, пока не кончил прямо в него, низко хрипя. В эту минуту что-то внутри Джонни подорвало его с места и заставило тихо, но быстро уйти. Он бежал по коридору словно в беспамятстве, почти задыхался от возбуждения, злости и ярости, стараясь не снести что-нибудь по дороге. Неправильно. Все это так несправедливо и неправильно…***
-Джонни, Джонни, ты меня слышишь? — перед ним стоял Моз, гладящий его по плечу, от чего он отвлекся от свежих воспоминаний. — Так что случилось? Секунду Джонни колеблется, высказать ему все или нет, но в нужную секунду находит нелепое оправдание: -Да я не выспался что-то… Устраивать репетицию новой песни после концерта была плохая затея… Моз ничего не ответил ему, продолжая все так же вдумчиво вглядываться в его лицо, очевидно не веря ему. Они выдерживают долгую паузу молчания и перекидывания взглядами, после чего Джонни сдается и отворачивается. Моррисси вопрошающе поднимает брови, призывая того говорить правду. Марр не выдерживает: -Тебя вчера трахал какой-то парень. Это прозвучало жутко глупо. В душе Джонни понимает, что это не его дело, с кем и как Моррисси спит, но это необъяснимо прожигает его изнутри, смолчать было бы преступлением для самого себя. Моррисси еще более удивленно смотрит на него и с полуулыбкой отвечает короткое: -И? Придумать нормальный вразумительный ответ на это справедливое «и?» трудно, почти нереально. Логика подсказывает Джонни, что он не имеет права упрекать его в этом, но Моррисси был для него чем-то таким, что не предполагало грубый секс в собственной гримерке с каким-то левым парнем. Да кого он обманывает? Все если не знают, то элементарно чувствуют и догадываются, что Моррисси и Джонни влюблены друг в друга до беспамятства, самой невинной платонической любовью из всех возможных. И они сами это знают. Это что-то нежное и обоюдное, то, что не разрушить просто так. Естественно, Моррисси был его лучшим другом. Но они оба понимают, что их отношения уже давно перешли грань простой дружбы. Это была обоюдная зависимость, постоянная нужда друг в друге, любовь во всех ее смыслах без преувеличений. Именно поэтому вчерашний случай так задел и разозлил Джонни. Глупо было отмахиваться от очевидных вещей. Он ревнует. Ему не нравится, когда Моррисси трахают чужие люди. Еще при их первой встрече двадцатитрехлетний Моррисси был девственником и оставался им до определенного момента, который Марр упустил, к своему сожалению или радости. Он не знает, когда у него случился первый раз, вчера ли или полгода назад, с девушкой или парнем. Иногда удача оказывалась на его стороне, когда Моррисси был открытым и отзывчивым, но все равно как-то умудрялся оставаться для всех загадкой. Даже для Джонни. Он смотрит вверх на того, с кем они встретились еще два года назад, с кем они сразу сдружились и утонули друг в друге, и не представлял, что он может ему ответить. Слова скопились в нем, но он не знает, можно ли их выплескивать на такого дерзкого и самоуверенного Моррисси, каким он был сейчас. Сейчас его реакцию почти невозможно угадать, да и гитарист слишком взволнован, чтобы анализировать так глубоко. Лицо Джонни приняло растерянный и возбужденный от невысказанных слов вид. Ему неприятно и обидно, что Моррисси с таким надменным видом ждет от него каких-то дурацких слов, хотя и так понятно, что именно его не устраивает. Обычно Марр никогда не лез за словом в карман и всегда мог дать стойкий четкий ответ, но сейчас поведение Моза оскорбляет его. То, как он выжидающе смотрит на него, хотя прекрасно знает, что вразумительного ответа нет, и он его не получит, бесило и обижало. -Моз, я понимаю, что это не мое дело, но… Ты прекрасно знаешь все о наших отношениях, знаешь, как ты дорог мне, и я не могу просто смотреть на то, как тебя трахают в тесной гримерке. -Однако ты смотрел. — Моррисси одаривает Джонни наглым взглядом с усмешкой. Это было последней каплей. -Пошел ты. Марр закидывает сумку на плечо и выбегает из студии, громко хлопнув дверью. Он машинально двигается в сторону парка. Трясущимися руками он лезет в карман за сигаретами, зажимает одну в губах и сладко затягивается. Все так неправильно. Все еще слишком неправильно. Улицы Манчестера серы и угрюмы, типично для середины осени. Он идет мимо знакомых домов по направлению к парку, где он может спокойно покурить. Он не любит курить на ходу, это раздражает и почти не расслабляет его, только добавляет суеты, но сейчас ему это просто необходимо. Моррисси всегда был сучкой, но рядом с Марром его желание язвить пропадало. Это была словно магия. Они всегда умели найти общий язык, могли проводить друг с другом бесчисленное количество времени, что даже многие из студии ласково шутили про их двусмысленные отношения. Но им было все равно. Так почему же сейчас Моррисси ведет себя как последний мудак? В голове гитариста всплывает еще один эпизод вчерашней сцены. Он вспоминает это протяжное: «Джо-о-онни-и-и…» в тот момент, когда Моррисси обильно кончал себе на живот. Щеки Марра покрываются еще большим румянцем, когда он вновь представляет это. У них часто происходили неловкие моменты. Например, когда случайно пересекались их руки. И чем чаще это происходило, тем сильнее не хотелось их отнимать и разрывать прикосновение. Порой они перекидывались уж слишком продолжительными и неоднозначными взглядами, пока кто-то из них не опускал глаза и не переводил тему. Было много других случаев, которые Джонни просто не хотел сейчас вспоминать. Но несмотря на них, тот вчерашний выкрик -, пожалуй, последнее, что он ожидал услышать. Неужели Моз представлял его, Джонни, в тот момент? При этой мысли щеки Джонни в сотый раз за день покрываются румянцем. Он вспоминает то блаженное лицо Моррисси, когда он забрызгивал собственной спермой свой живот, и его пробирает злоба от осознания того, что это тот парень довел его до такого состояния. А не он. Он срывается с места и быстрым шагом направляется к дому друга. Джонни прекрасно знает, что тот давно дома. Он ходил сюда уже тысячу раз, так что даже не задумывается над тем, какой дорогой надо идти. Когда дверь открывается, на пороге показывается Моррисси, удивленно вопрошающий его одними глазами. Запыхавшийся Джонни почти шепотом произносит продуманную по дороге фразу: -Почему ты выкрикнул мое имя, когда… когда… Он никак не может выговорить это слово, просто язык не поворачивается, потому что оно максимально не укладывается с выражением, которое сейчас держит на своем лице Моррисси. Тот смотрит на него с ноткой надменности, нетерпения и едва различимого приятного волнения. Вместо ответа Моррисси наклоняется к нему и касается его губ своими, постепенно утягивая в нежный поцелуй. -Я думал, ты уже никогда не придешь. — произносит он с придыханием, утягивая Джонни с порога внутрь. Вот теперь все правильно. Все. Правильно.