* * * * *
Хаос. Каким иным словом рассказать? Об этом мире, не придав ему сухую статичность? Который единственным желанием можно изменить? Исказить? Переплавить заново и слепить обратно? Вы можете описать подобное? Позабытый сон? Пригрезившуюся мечту? Конечно, можете. Думаете, что можете. Надеетесь, что слова еще над чем-то властны, и пытаетесь вместить в них больше, чем они значат… даже не понимая, что здесь эти ваши слова – ничто. Они расплываются кляксами чернил, и можно сколько угодно загонять их в прежние рамки мыслями о Церкви, Ордене, Круге – это похоже на возню ребенка, пытающегося удержать воду в чашке из сложенных ладоней, и постепенно, но он осознает, что его «чаша» пуста, а вода уже подступает к ногам, просачивается в поры, кипит вокруг, швыряясь белой пеной! И притаившемуся на задворках ваших мыслей невидимому дракону только слаще будет его победа, если жертва до последнего не будет знать, что прутья клетки уже расшатаны, и осталось совсем немного, чтобы на смену скучному порядку пришло волшебство безумия… Вы все еще цепляетесь за устаревшую идею? Вам все еще хочется думать, что в этом мире хоть что-то – ну хоть что-нибудь! – остается неизменным? Глупцы. Какие же глупцы! И, на мгновение проявив бесформенную голову, истерически хохочет Дракон Хаоса. Потому что это – Тень, обитель всех несбывшихся кошмаров. А он – Зазикель. Ее безумный правитель.* * * * *
Огонь. Здесь не осталось ничего, способного гореть, что уцелело бы в пылающих объятиях вечного пламени. Исчезло, обуглилось, расплавилось – все подходы к заброшенному тейгу оказались перекрыты надежнее целой орды порождений тьмы, ибо существ из плоти и крови еще можно победить мечом и кинжалом, однако что прикажете делать с кипящей лавой? Вырвавшись из отведенных для нее русел после особо жестокого землетрясения, кровь мира выступила из каждой щели, из каждой царапины на теле Камня, заполнив ее до отказа, растекшись вязкой огненной смертью, подобравшись к порогу последнего уцелевшего дома и жадно оскалившись на спрятавшихся внутри жителей, точно подкарауливший жертву голодный дракон: ну что, вы еще на что-то надеетесь? Ведь огонь уже рядом. Он раскаляет землю, на которой вы стоите, будто уговаривая лечь в нее и отдохнуть немного; он выпаривает воду, которую вы с таким трудом храните в своих хитрых резервуарах, и лишь угроза взрыва заставляет вас, скрипя зубами, открывать клапаны для сброса пара; он выжигает воздух, которым вы дышите, и пусть его требуется немного, но с каждым вздохом даже этих крупиц жизни становится все меньше и меньше. И неоткуда ждать помощи: соседние поселения разрушены, торговые тракты исчезли в огне, а ваши выжившие сородичи заранее подписали вам смертный приговор – но вы еще на что-то надеетесь?! Глупцы. Какие же глупцы! И, на мгновение убрав испепеляющий язык, яростно усмехается Дракон Огня. Потому что это – тейг Даврокен, погибающий в безумии расплавленного камня. А он – Тот. Его жестокий повелитель.* * * * *
Рабы. На их костях возведены стены городов, их руками построены величественные храмы, их кровью оплачены самые страшные, по-настоящему могущественные заклинания… Вы слышите их стоны? Ощущаете их дыхание? Чувствуете в воздухе этот запах отчаяния? Вот, посмотрите сюда. Новая рабыня. У нее грубоватые черты лица, а волосы похожи на охапку соломы, так что назвать ее красавицей язык не повернется – однако все недостатки внешности с лихвой покрывает пара изящных рожек, огибающих череп девчонки. Рога блестят на солнце и выглядят совершенно настоящими, однако здесь привычны к уличным мошенникам, так что первый же лаетанин, соблазнившийся диковинкой, немедленно приказывает двум телохранителям «убедиться» в том, что девчонка и впрямь принадлежит к народу кунари… Загляните в ее глаза. Она видит, как приближается ее судьба. Как свирепый дракон скалит клыки, тщательно спрятанные под человеческими губами. Ей нечего терять. Ее ладони окутывает слабое сияние, слишком призрачное, чтобы заметить его раньше, чем через пару секунд – уже когда, поднырнув под тянущуюся к ее голове руку, маленькая ведьма изо всех сил швыряет в лицо телохранителю комок жидкого огня. На что она рассчитывает? На пять… хорошо – десять секунд мнимой свободы? Она слишком редкий товар, чтобы так просто с ним расставаться, и ни один торговец не даст ей просочиться между другими рабами, ни одна жалостливая сопорати не укроет на чердаке, позволив переждать суматоху, ни один крестьянин не вывезет из города, укрыв под мешками, набитыми припасами. Ее продадут, предадут – ее и тысячу других несчастных, что так же слепо верят в то, что однажды все-таки сумеют вырваться на волю. Глупцы. Какие же глупцы! И, на мгновение ослабив хватку костлявых пальцев, мерзко хихикает Дракон Рабов. Потому что это – Империя Тевинтер, погрязшая в своем восхитительном уродстве. А он – Андорал. Ее безжалостный император.* * * * *
Красота. Здесь ее причудам подчиняются все – от последнего торговца до великого герцога, ибо не играющий в Игру немногим отличается от животного, валяющегося в грязи – а кто, простите, заведет разговор с бессловесной тварью, тем самым опускаясь до ее уровня? Кто станет задумываться над «непрактичностью» пышных одежд, если знает, что произвести впечатление и доказать наличие хорошего вкуса во сто крат ценнее любой яркой тряпки, что уже через несколько часов все равно окажется в мусорной яме? Кому будут интересны танцующие под потолком бальной залы ангелочки – обычные мальчишки, набранные с улицы, чьи лица надежно прикрывают хитрые маски, призванные не давать поганцам визжать во весь голос, оскорбляя слух благороднейших гостей? И кто, позвольте спросить, всерьез поверит, что последнее увлечение благородного маркиза – хорошенькая, но небогатая девушка из захиревшего дворянского рода – продержится на этом пьедестале хоть мгновением дольше положенного? Она, конечно, не дура, эта юная барышня, грациозно кружащаяся по зеркальному полу – на фоне кавалера ее пышная юность подобна только-только распустившемуся розовому бутону, то и дело притягивающему заинтересованные взгляды опытных «цветоводов» – но очень скоро хищные глаза престарелого дракона насытятся этим прелестным зрелищем, после чего… Ну что ж, по двору ходит немало слухов, и загадочный шепот об истинном происхождении золоченых статуй Львиного сада, на которые каждый день любуется седоволосый скульптор – еще не самый странный из всех. В конце концов, на то он и маркиз. Благородной крови будут прощены многие прегрешения, а если еще найдутся те, кто думает, будто Церковь, Круг или даже сам Создатель что-то значат для тех, кто навеки угодил в паутину Игры… Глупцы. Какие же глупцы! И, на мгновение сложив гипнотизирующие крылья, жеманно улыбается Дракон Красоты. Потому что это – Орлей, подгнившее яблоко, все еще кичащееся своей блестящей красной кожурой, под которой не так заметны грызущие его черви. А он – Уртемиэль. Его невидимый хозяин.* * * * *
Тайны. В потаенных уголках мира до сих осталось немало тех существ, о которых среди «цивилизованных» рас бродят лишь полузабытые легенды. Матери пугают их именами непослушных детей, менестрели сочиняют про них небылицы, а все прочие только смеются, слушая «байки» и будучи совершенно уверенными, что «нечисть» существует разве что в воображении рассказчика! Между делом будто бы позабыв настойчивые рассказы хасиндов о живущих на болотах Коркари «маленьких человечках» с прозрачными крыльями и фасетчатыми глазами, облаченных в мертвенно-желтое сияние. О «живых огоньках» и их дивном пении, которое может как вывести заблудившегося путника на твердую землю, так и увлечь его за собой прямиком в бездонную утробу трясины. Об огненных феях, что не желают иметь дел с другими разумными расами, и любой, кто сунется к ним без спросу, вполне может закончить свой путь в желудке огромной серебристо-зеленой змеи, хранящей летучий народец от вторжения чужаков! А как насчет оборотней, происхождение которых приписывается то магии крови, то одержимости демоном, то древнему проклятию, источника которого не вспомнит ни одна живая душа? Их глаза следят за вами из сумерек, их уши ловят каждый вздох, их носы втягивают запахи возлюбленной супруги и детской колыбели. Голодные и одинокие, они жаждут наполнить пустоту внутри, утолить звериную ярость, хотя бы на мгновение избавиться от рези в съежившемся желудке. Они ищут, рвут, терзают, пьют и срыгивают – слишком жжет внутри, слишком больно, чтобы нормально питаться, и от этого еще сильнее распаляются, еще свирепее несется под звездами их заунывный вой, сзывающий сородичей на дикую охоту… Интересно, они помнят их? Сильванов, спящих в глуши древних лесов, каменных дикарей, в одиночестве бродящих по Глубинным тропам, загадочных фексов, ныне покоренных пришельцами с востока, высадившимися на теплых берегах Пар Воллена? Они их знают? Или считают, что, объявив дракона «сказкой», смогут навсегда от него избавиться? Глупцы. Какие же глупцы! И, на мгновение показавшись из плотной тени, еле слышно смеется Драконица Тайн. Потому что это – неизведанные земли Тедаса, что никогда не покорятся цивилизации. А она – Разикаль. Их неуловимая госпожа.* * * * *
Ночь. Есть ли состояние мира более древнее, более естественное, нежели абсолютная темнота?.. Они знают. Помнят. Слепые от рождения – прозрели. Безумцы вновь обрели древнюю мудрость. Глухие услышали Песню. Сокрытые от прочего мира каменной толщей, окутанные покровом скверны, они внемлют голосу Древних, ищут их в беспроглядной тьме… А когда находят – изменяют. Травят, мнут, перемалывают. И Свобода превращается в Хаос, Единство становится Рабством, Ночь – вековечной Тьмой. Пока что зародыш будущего мира еще спит в своем коконе, в объятиях Древнего Бога, но неужели вы надеетесь, что так будет всегда? Что Моры действительно закончатся, стоит лишь пасть последнему богу-дракону? Глупцы. Какие же глупцы! И, на мгновение рассеяв окружающую тьму, недвусмысленно скалится Дракон Ночи. Потому что это – изнанка мира, глубочайшая из всех известных шкатулок с секретом, хранящая на дне своем самые потаенные ужасы Тедаса. А он – Лусакан. Ее таинственный владыка.Конец.