• Первая причина: Кисэ — парень!
Когда Аомине, сидя на обеде с остальными стажерами Полицейской Академии, слышит, как один из ребят говорит по телефону с женой, то у него складывается ощущение, что, похоже, в большинстве случаев в семьях негласный матриархат. И дело даже не в том, что все парни и мужчины поголовно подкаблучники, просто почему-то при разговорах с женами их голоса приобретают оборонительный тон. Белье кинул в чистку? — Кинул. Купил продукты? — Купил. Не забудь принести деньги на мой маникюр! — Не забуду. Любишь меня? — Господи, разумеется, а как же может быть иначе? И так далее. Он даже несколько раз слышал, как жена одного из парней обиделась на то, что тот слишком часто соглашается. Все мужчины на вопрос о том, кто же все-таки главный в семье, отвечают, что, разумеется, они главные. Многие женщины тоже отвечают, что главный, конечно, их мужчина, ухмыляясь про себя. Если Аомине задают такой вопрос, он, наверное, минут пять думает, как бы на него ответить так, чтобы и нахер открыто не послать, и все-таки уйти от тупого вопроса. У них с Кисэ нет главных, хоть многие и думают, что главный все-таки он. И, наверное, это логично, учитывая его характер, но все-таки, чаще всего, их споры друг к другу сводятся лишь к тому, кто, например, пойдет закрывать окно, когда становится холодно. В обычных семьях мужчины, как правило, работают, а женщины хранят очаг или что-то типа того. У них с Рётой готовит тот, кто не слишком устал на работе, а если оба выбиты из сил, то ложатся спать голодными. Стирает вещи тот, кто первый увидит то, что корзина переполнена. Разве что убирает дома чаще Рёта, потому что не может видеть, что где-то что-то валяется. И дело не в том, что готовка, стирка, уборка — это, типа, женские занятия, просто сейчас у них тот самый возраст, когда даже друг на друга времени не бывает из-за работы, чтобы наконец встать на ноги и нормально жить без поддержки родителей. Наверное, из них двоих все-таки Кисэ легче сравнить с жёнушкой, а все из-за того, что он чистоплотный, действительно вкусно готовит, собранный и так далее, но даже с таким учетом, Аомине все равно выводят из себя вопросы, кто же все-таки из них главный. Кисэ звонит ему только после обеда, точно зная время перерыва, и Аомине, секунды три смотря на его фотографию, берет трубку. — Да? — Как ты, Дай-чи? — у Рёты уставший голос, хоть он и пытается скрыть это за показной бодростью. Он всегда так делает, чтобы сам Дайки не переживал. — Пообедал? — Ага, через двадцать минут на тренировку, — отвечает Аомине, смотря на достаточно большую, но уже пустую коробочку бенто, которую с утра ему отдал Кисэ. — Устал? — Немного, сегодня придется задержаться допоздна, обещали заплатить за часы, так что не жди меня, когда придешь домой. Кисэ часто вот так вот задерживается на своей работе, и Аомине никогда не винит его за это и, тем более, не ругается. Сейчас Кисэ зарабатывает больше, чем он сам, хоть бюджет у них и общий, и Аомине понимает, что значит быть действительно уставшим. Родители, и его, и Кисэ, как только узнали, что они встречаются, сразу указали на дверь, так что о материальной поддержке и слов не было, помогло лишь то, что одни знакомые Кагами сделали им неплохую скидку на съем однокомнатной квартирки. Аомине тогда только получил свою первую зарплату, как стажер, а Кисэ подписал контракт с крупным агентством. Сейчас Кисэ уже больше не работает моделью, он решил перевестись в пиар-отдел того же агентства, потому что их ссоры на этой почве стали совершенно невыносимыми. Дайки не стыдно. Он и не хотел никогда, чтобы Рёта был моделью, потому что скрываться от папарацци, не ставить засосы, смотреть, как кто-то облизывается на Рёту, не имея возможности вырвать этому кому-то глаза, — выводило из себя, и сам Рёта это прекрасно понимал и, впрочем, никогда в этом его не винил. — Не переусердствуй там. — Волнуешься за меня? — голос Кисэ становится игривым, и Аомине ухмыляется. — За себя. В прошлый раз, после того, как я тебя тащил, руки неделю болели. — Дай-чи-и, ты засранец, — тянет Кисэ, а потом вздыхает. — Заскочи в магазин, когда домой пойдешь, а то завтра будем голодать, хорошо? — Кисэ знает, что Аомине не ответит «нет», но все равно спрашивает. Наверное, привык. — Без проблем. — Приятного дня, Дай-чи, — говорит Кисэ и, дожидаясь его тихого «ага, и тебе», кладет трубку. На протяжении всей тренировки Аомине все-таки думает о том, что Кисэ слишком много работает. Он и сам, конечно, хер не пинает, но все-таки не париться из-за Кисэ не получается. После таких вот отработок Рёта приходит домой едва живой, и в такие моменты Дайки ненавидит эти чертовы три месяца, которые отделяют его от постоянной работы с хорошей зарплатой. По дороге домой поздно вечером он все-таки заходит в магазин, хоть и тоже очень сильно устал, его глаза практически сами собой закрываются, и он на автомате берет продукты, список которых, кажется, запомнил на всю оставшуюся жизнь. От Кисэ он получает несколько сообщений в час, где тот пишет что-то вроде того, что он скучает, хочет домой, в душ и обниматься. Дайки кажется, что это очень по-детски, но, если честно, он бы и сам не прочь. Оставив пакеты с продуктами на столе на кухне, Дайки идет к их спальне. Благо, душ он принял еще в академии, потому что сейчас он, наверное, вырубился бы прямо в нем. Кинув одежду на стул, он ложится на свою половину кровати, подминая под себя подушку. Кисэ всегда злится, что он спит голым, потому что, мол, может простудиться, и сейчас не хватает его недовольного голоса. Не хватает и того, что Кисэ прижимается к его спине, греясь об него. Впрочем, когда часы на их будильнике показывают два ночи, Аомине просыпается, чувствуя, как холодное тело жмется к нему. На Кисэ только спальные штаны, и ступни его ног трутся об его икры, также греясь. — Прости, что разбудил, — тихо говорит Рёта в его шею, и Аомине слишком сонный, чтобы что-то ему отвечать. Он поворачивается к Кисэ и обнимает двумя руками, чтобы согреть быстрее. Ну и еще потому, что так засыпается легче.• Вторая причина: Кисэ не трахает мозг.
Достаточно редко у них выпадают совместные выходные, обычно они отдыхают в разные дни и видятся разве что утром и вечером, так что сегодня они решают заняться совместным и любимым ничегонеделанием. После того, как позавтракали дома, они выходят, чтобы немного прогуляться по городу. Начало лета радует ярким солнцем, синим небом и приятной температурой. Сам Аомине не очень любит так вот бесцельно гулять, но, на самом деле, ему сейчас это не особо важно. Кисэ идет рядом с ним и разговаривает по телефону. На его глазах солнцезащитные очки, он одет в обтягивающую светлую футболку и легкие джинсы. Сам Дайки в темной свободной безрукавке и спортивных штанах, а на его голове черная кепка с логотипом какого-то бренда. Дайки идет немного позади Рёты и обращает внимание на его шею. Он и не заметил, как заметно отросли его светлые волосы, теперь челка падает на глаза, а основания шеи и не видно за волосами. Кисэ поворачивает голову и смотрит на него. Ну, по крайней мере, ему так кажется, за очками почти не видно его глаз. Он отводит телефон от уха и закрывает рукой динамик. — Может, присядем? Я кофе хочу, — предлагает Кисэ, и Аомине кивает. Кисэ опять прикладывает телефон к уху. Говорит он по работе, и не сказать, что Дайки не бесится из-за этого, просто злится он не на Рёту, а на его начальство, которое даже в выходные его задалбывает. Они доходят до веранды небольшой кафешки и садятся за двухместный столик рядом друг с другом. Кисэ наконец убирает телефон и кладет его на столик, а Аомине обнимает его за плечо. — Когда будем зарабатывать много денег, то купим дом на берегу моря где-нибудь на Карибах и будем отдыхать там три месяца в году, — тянет Кисэ, вздыхая. Он снимает с себя очки, потому что они находятся под навесом, и Аомине замечает небольшие синяки под карамельными глазами, от которых никакие кремики и гелики не спасают. Он уверен, что и у него самого такие же синяки. — Заметано, — отвечает Дайки, слабо улыбаясь ему. Рёта тоже улыбается и поворачивает его кепку козырьком назад. К ним подходит официант, и, пока Кисэ говорит свой заказ, Аомине замечает, как по тротуару идет симпатичная девушка. Та тоже смотрит на него и улыбается. Аомине улыбается ей в ответ и чувствует, как Кисэ бьет его по ноге своей ногой. Достаточно сильно, в общем-то. — Ауч! Какого?.. — Рёта переводит взгляд с официанта на него, начиная ухмыляться. — Я не слепой, Дай-чи, — Кисэ кивает официанту, тот уходит, и он полностью поворачивается к Аомине, который уже потерял из виду ту девушку. — Да она все равно не очень, — отвечает Аомине, пожимая плечами, тоже начиная ухмыляться, замечая хитрый взгляд Кисэ. На самом деле, он не один раз заставал подобные сцены между женатыми парами, когда мужчина на кого-то засматривался, а жена это замечала. Самой спокойной реакцией была легкая перепалка и обида жены, самой жесткой — пощечина и последующий скандал. Впрочем, между ним и Кисэ никогда ничего подобного не было. Конечно же, в начале их отношений они часто ссорились на почве ревности, но сейчас уже и смысла ревновать к кому-то ни Дайки, ни Рёта не видят. Наверное, из-за этого, когда кто-то из них замечает красивую девушку или привлекательного парня, они переводят все в шутку и частенько обсуждают их недостатки. — Да у нее грудь даже меньше, чем у меня, — говорит Кисэ, хмыкая, и Аомине все-таки находит взглядом ту самую девушку. Нет, у нее и правда не такая уж большая грудь, но не настолько же. — Я думаю, ты просто ревнуешь, — Дайки дразнит его и хрипло смеется, когда Рёта фыркает. — Еще чего, если хочешь, вообще подойду к ней и предложу секс втроем, — отвечает Кисэ, скидывая его руку с плеча. Он недовольно смотрит на Аомине. И сам Дайки знает, что это наигранное недовольство. — Да ну. — Спорим? — Кисэ протягивает ему руку, а Аомине берет ее и тянет на себя. Рёта теряет равновесие и почти сталкивается с ним лбами. — Будешь думать о сексе с кем-то, кроме меня, запру дома и буду неделю втрахивать тебя в кровать без перерывов, понял? — тихо говорит Аомине, и Кисэ старается сдержать рвущийся наружу смех. Аомине не может отвести от него взгляд и с досадой понимает, что он и сам-то думать ни о ком не хочет. Ему нравятся их неординарные отношения, он бы ни за что и не променял их на семейную жизнь с красавицей женой и тремя детьми. Что ж, наверное, каждому свое. Когда Кисэ наконец приносят кофе, Дайки замечает, как через два столика от них девушка дает пощечину парню, а потом встает и уходит из кафе. Рёта даже не замечает этого, слишком увлеченный своим кофе, который пьет с таким выражением лица, будто находится в абсолютной эйфории. На его губах остается белый след, и Аомине, покачав головой, берет его за руку и переплетает их пальцы. Возможно, он просто влюбленный придурок, раз не может отвести взгляда от Кисэ, но, на самом деле, он понимает, что в их отношениях уже давно нет влюбленности. Это что-то намного глубже. Влюбленность быстро проходит, за ней ты не замечаешь ни недостатков, ни вредных привычек, ничего, а Аомине прекрасно знает недостатки Кисэ, так же, как и Кисэ знает его недостатки, просто за столько лет они научились мириться со сложностями характеров, научились уступать друг другу и находить компромиссы, чтобы не ругаться слишком часто из-за всякого бреда. Конечно, с их характерами не ругаться совсем не получается, оба слишком упрямые, но ссоры никогда не перерастают во что-то серьезное, самое большое, что они могут сделать, это подраться и оставить друг другу немало синяков и ссадин, потом, правда, обоим стыдно, и драка мягко переходит в кровать, где оба расплачиваются за свою грубость нежным, медленным и долгим сексом. — Дай-чи, а как тебе вон та? — Кисэ указывает взглядом на проходящую мимо девушку. У нее большая грудь, тонкая талия и отличная задница, и Аомине бы мог сказать, что она, в общем-то, довольно ничего, но не говорит, — нравится? — Аомине смотрит в карамельные глаза Рёты, обводит взглядом его длинные черные ресницы, пухлые губы, высокие скулы и ровный нос. — Мне больше ты нравишься, — отвечает Аомине, видя, как на щеках Кисэ появляется румянец. Кисэ довольно редко краснеет, но и Дайки нечасто так спокойно говорит такие вещи, хотя подобная реакция однозначно того стоит. Кисэ отводит от него взгляд, чтобы не так палить свой румянец, и сильнее сжимает его руку в своей, продолжая пить кофе.• Третья причина: Общие увлечения.
Дайки часто слышит от знакомых и коллег то, что жена не разрешает ни в приставку играть, ни в клуб с друзьями пойти, ни еще что-либо. И сам Дайки только присвистывает, слыша душераздирающие рассказы о том, как им надоело ходить по магазинам с женами. И, похоже, он что-то не понимает в этой жизни, потому что так, как Рёта любит шмотки, никто их не любит, но он никогда не ходит с ним «за компанию». Чаще Кисэ выбирается с Момои, а там уже они вместе присылают ему фотографии, чтобы узнать мнение. Дайки не особо в шмотках разбирается, и чаще всего в ответ на такие сообщения он шлет смайлик пальца вверх или вниз. Конечно, он и сам много раз ходил с Кисэ по магазинам, но только тогда, когда и ему самому что-то было нужно. Впрочем, дело не только в магазинах, дело в том, что в разные клубы, кафешки и рестораны с друзьями ходить любит как раз Рёта, и сам Аомине всегда идет за компанию, потому что дома скучнее. Конечно, на руку пошло и то, что у них почти все знакомые общие, так же, как и друзья. Аомине даже пару раз ревновал Рёту и Сатсуки, впрочем, даже не решив кого к кому. Те всегда были хорошими знакомыми, но после того, как они начали встречаться, еще сильнее подружились. Сатсуки до сих пор продолжает говорить, что Аомине очень сильно повезло с тем, что Кисэ полюбил его. Впрочем, он знает, что она то же самое говорит и Рёте тоже. И, наверное, в ее словах есть правда. Все же их отношения начинались с дружбы, легкого соперничества и баскетбола. Аомине думает о своих женатых знакомых, потому что сейчас он сидит на полу, опираясь спиной на диван, и в его руках джойстик от приставки. Рёта сидит прям над ним, его ноги по обе стороны от его плеч, и он тоже держит джойстик, который уже успел пару раз уронить Дайки на голову. На экране телевизора отражаются гонки, машина Дайки синяя, а машина Кисэ желтая. — Мальчики, что вам приготовить? — слышат они голос Момои. Дайки и Рёта переводят взгляд друг на друга, а потом поворачиваются в сторону кухни. — Момо-чи… — Сатсуки! Я в прошлый раз провел на толчке три часа! Ни за что! — громко говорит Дайки, и Сатсуки выходит из кухни, уперев руки в бока. Сейчас ее длинные розовые волосы собраны в высокий хвост, а поверх легкого голубого платья надет плотный белый фартук. Она недовольно смотрит на них двоих. — Надоели оба играть, хоть бы помогли немного! — Но чем? — недоуменно спрашивает Дайки, приподнимая бровь. Кисэ точно также непонимающе смотрит на Момои, а та громко цыкает. — Да хоть чем-нибудь! Вы все парни такие! На все все равно! Глупый Дай-чан и глупый Ки-чан! — громко говорит она и опять заходит на кухню, в этот раз громко хлопая дверью. Кисэ и Аомине опять переглядываются, и Дайки вздыхает. — Бедный ее будущий муж, — тихо говорит он, и Рёта кивает. Они опять начинают играть, и в следующий раз, когда Момои выходит из комнаты, с кухни уже пахнет чем-то вряд ли съедобным, но все-таки они идут и садятся за стол. На тарелке было что-то напоминающее рис, и Аомине буквально видит, как над этим парит фиолетовая аура. Кисэ тыкает палочками в свою порцию и начинает жалобно смотреть на Момои, которая выжидающе смотрит на них. В итоге Кисэ пробует первым, и Аомине хмурит брови, наблюдая коктейль эмоций, отразившийся на его лице. — Очень вкусно, — говорит Рёта, улыбаясь через силу и глотая рис. Он откладывает палочки и встает из-за стола, смотря на Дайки. Аомине понимает все без слов и, резко поднимаясь, бежит на выход из кухни. Кисэ бежит за ним, и через миг они уже выбегают из квартиры, еле успевая просто кроссовки надеть. К слову, они не первый раз сбегают из собственной квартиры из-за того, что Момои, похоже, пытается их убить, так что она вряд ли очень сильно удивилась. Тем более, у нее есть ключи от их квартиры, так что она всегда сможет уйти. — Черт, в следующий раз ты пробуешь первым! — Я предлагал свалить сразу, сам виноват, будто ты не знаешь, что ее клинит на готовке, — Аомине поддерживает его, а тот просто вздыхает. — Я успел схватить только кошелек, — говорит Кисэ, показывая его в руке. — У меня мобильник и ключи от квартиры. Они спускаются по лестнице вниз и выходят из подъезда. На улице сейчас немного ветрено, потому что солнце уже зашло. В отличие от самого Аомине, который дома сидел в теплой кофте с длинными рукавами и в плотных спортивках, Кисэ был одет только в легкие спортивные брюки и свободную белую футболку. Дайки притягивает его к себе и обнимает за плечо, чтобы немного согреть. Рёта лишь вздыхает и поднимает на него взгляд. — Что делать будем? — Можно набрать Кагами и Тетсу, поиграем два на два, все равно домой до ночи нельзя, она же ждать будет… — Кисэ кивает и забирается холодными руками под его кофту. Они договариваются встретиться с парнями на ближайшей площадке для баскетбола. Пока они едут в метро, Аомине думает, что бы с ним было, если бы он женился на такой, как Момои. Скорее всего, он бы просто повесился на следующий после свадьбы день. Конечно же, он любит Сатсуки, она ему как сестра, но иногда она бывает, мягко сказать, невыносима. Особенно если дело касается готовки, которая никогда ей не давалась с легкостью. С Рётой ему повезло в том плане, что им просто весело друг с другом, даже несмотря на то, что они оба очень разные, все же они любят дурачиться, заниматься ненужной ерундой, играть в приставку и заказывать пиццу в час ночи. — Эй, — говорит Аомине, и Кисэ переводит на него взгляд, приподнимая бровь. — Что? — Я хочу поцеловать тебя, — Аомине начинает довольно улыбаться, а Кисэ оглядывается на людей. Сейчас их не очень много, так как поздно, да и те особенно не обращают на них внимания. — Тебе нужно разрешение, Дай-чи? — спрашивает Кисэ, чуть наклоняя голову, а Дайки уже не слушает. Он наклоняется к его губам и кладет руку на его щеку. Губы Кисэ мягкие и их всегда хочется целовать, не отрываясь двадцать четыре часа в сутки. Дайки углубляет поцелуй и закрывает глаза, полностью отдавая себя этим губам.• Четвертая причина: Секс всегда в силе.
Когда Аомине слышит фразы, вроде «день/неделя/месяц без секса», которыми так часто кормят жены своих мужей в качестве наказания, он даже не может адекватно воспринимать это. Он, конечно, слышал, что после женитьбы пара занимается сексом намного реже, но, в самом деле, не понимает, как вообще женщины могут отказываться от этого только для того, чтобы за что-то кого-то наказать. Зная себя и зная Кисэ, он понимает, что максимум, сколько они могут продержаться без секса, ну неделя, может, десять дней, и то не по своей воле, а из-за обстоятельств, а тут мало того, ты приходишь домой с желанием трахнуть хоть что-нибудь, тебя еще и наказаниями какими-то кормят. Аомине любит секс, но он прекрасно знает, что сильнее, чем он сам, секс любит только Кисэ. Тот любил нежный секс, грубый секс, секс с игрушками, секс со связыванием, в душе, у стены, не дома, еще где, короче, там, где приспичит и, разумеется, Дайки всегда поддерживает, потому что стонущий и извивающийся под ним Рёта — просто охренительное зрелище. Впрочем, и не только, потому что сегодня Аомине просыпается от приятного чувства внизу живота, а когда наконец открывает глаза, видит, как одеяло в районе его паха поднимается и опускается. Он протяженно стонет, когда Кисэ полностью вбирает ртом его член, обводя при этом языком, и кладет руку предположительно на его голову, а потом и вовсе скидывает одеяло, чтобы посмотреть на него. Тот выглядит жутко довольным, одна его рука держит его член у основания, он едва касается губами головки и иногда, дразнясь, дует на нее. — Я не удержался, — тихо говорит Кисэ, заглядывая в его глаза. Аомине ответить не успевает, потому что Кисэ опять наклоняется и берет в рот головку, слизывая языком выступающую смазку. Аомине не может ни о чем думать, потому что это просто нереально хорошо, так хорошо, что у него, кажется, дрожат кончики пальцев ног. Кисэ стоит на коленях, и Аомине может видеть его собственный стояк, который не скрывают белые боксеры, впрочем, он не может об этом думать, потому что Кисэ начинает двигать головой. И это просто охренительно — ощущать его губы и язык, — потому что Кисэ, черт возьми, столько тренировался на нем, что теперь, похоже, лучше него минет не делает никто. Аомине кусает свои губы, когда Кисэ проводит языком от основания и до головки, он не сдерживает низких и хриплых стонов, когда тот начинает делать это быстрее, и вид Рёты, сосущего его член, просто нереально возбуждает. Его распухшие губы, яркие глаза, возбужденный румянец на щеках и абсолютно блядский взгляд. Аомине зарывается рукой в светлые волосы парня, начиная направлять его. Рёта не против, он только за, и Дайки никогда не мог объяснить то, что Рёта действительно тащится, когда его грубо хватают за волосы. Аомине откидывает голову назад и отдается ощущениям. Он не особо церемонится с Рётой, в буквальном смысле трахая его в рот. Кисэ сжимает свои губы, и Аомине, не выдерживая, кончает с громким протяжным стоном. Перед его глазами все темнеет, он чувствует только волны экстаза и удовольствия, почти краем сознания ощущая, как Кисэ слизывает со ствола оставшиеся капли спермы. Утренний секс — это охрененно. Минет от Рёты — это круче, чем просто охрененно. Рёта ложится на него и утыкается своим носом в его шею, и Дайки бедром чувствует его возбуждение. — Дай-чи… — шепчет ему на ухо Кисэ, и Аомине кажется, что он может возбудиться просто от одного такого голоса Кисэ. Он рукой проводит по его прессу к груди. — Осталось что-нибудь для меня? — Аомине опрокидывает его на спину и сам нависает над ним, а Кисэ раздвигает ноги и зарывается пальцами в его короткие волосы. На его опухших губах играет довольная усмешка, когда он смотрит на Дайки. — Осталось, — отвечает Дайки и наклоняется, чтобы оставить на светлой коже шеи засос. Его руки начинают бродить по телу Рёты, находя уже привычные эрогенные зоны, от которых тот выгибается и, совсем не сдерживая стонов, царапает ему плечи и спину. Аомине никогда не сдерживается с ним, их секс почти всегда грубый. Кисэ царапает его, кусает в порыве чувств, а сам Аомине нередко оставляет на его бедрах синяки от пальцев и множество засосов по всему телу. Им обоим так нравится. Аомине отстраняется, чтобы стянуть и скинуть с кровати боксеры Кисэ. Тот сгибает ноги в коленях и выгибается в пояснице, и для Аомине не нужно другого приглашения. Он не знает, сколько они провели в кровати, не считает, сколько заходов у них было и сколько раз они почти грохнулись с кровати. Просто через какое-то время, когда оба абсолютно выматываются, они просто лежат на кровати. Кисэ лежит на животе, подмяв под себя подушку, а Аомине опирается спиной на спинку кровати, смотря на довольный вид парня. Тот потягивается и сладко вздыхает, прикрывая глаза. — Эй, тебе не надо на работу? — спрашивает Аомине, поглядывая на часы. Сам он должен быть в Академии через час, так что время у него еще есть. Рёта приоткрывает один глаз. — Только после обеда, Дай-чи, — Кисэ приподнимается на локтях и оставляет на его груди поцелуй, но, когда опять хочет лечь, Аомине тянет его на себя. — Я тебя не отпускал, — говорит Дайки, держа свои руки на его локтях. Кисэ не пытается выбраться, когда Аомине опять ложится на кровать, обнимая Кисэ вместо подушки. — Тебе скоро на работу, а мне надо поменять простыни, Дай-чи… — протягивает Кисэ, чувствуя, как Аомине носом зарывается в его макушку. — Мне из-за тебя пиздец неохота никуда идти, — недовольно говорит Дайки, а Рёта хмыкает. — Что-то я не помню, чтобы ты жаловался в процессе. — Я и сейчас не жалуюсь, придурок, — говорит Аомине и все-таки встает с кровати, чтобы пойти в душ. Рёта провожает его взглядом, но Дайки нарочно не смотрит в его сторону, потому что знает, что тогда будет сложнее уйти. Когда он приходит в спальню обратно, наспех обтираясь полотенцем, то замечает, что Рёта спит, укрывшись одеялом по нос, только светлая шевелюра торчит. Проведя по ней ладонью, Дайки качает головой. Совсем с этим Рётой размяк, даже как-то не по себе. Он старается одеваться тише, чтобы ненароком не разбудить его, хотя, на самом деле, понимает, что того сейчас и взрывом не поднимешь. Фактически, это настолько в духе Рёты, специально встать пораньше, чтобы успеть потрахаться, что у Дайки даже ехидных комментариев на этот счет не осталось. Давно уже все истратил. Да и в общем-то, иметь настолько темпераментного любовника действительно круто.• Пятая причина: У Кисэ нет месячных!
Конечно же, для Аомине никогда не было секретом то, что у Рёты сложный характер. Для него также не было секретом, что Рёта, черт возьми, упрямый и вечно спорящий с ним придурок. Кисэ всегда был таким, сколько Аомине себя помнит, и те, кто думает, что Кисэ божий одуванчик, глубоко ошибаются, потому что так, как он выводит из себя, пожалуй, никто не выводит. Естественно, в их ссорах всегда бывают виноваты оба, но они слишком упрямые, чтобы признать это. Вот и сейчас напротив него стоит абсолютно разъяренный Рёта и злобно на него смотрит своими медовыми глазами. — Ты меня заебал, — практически шипит Аомине, так же зло смотря на Кисэ в ответ. Тот приподнимает брови и резко выдыхает. — Это я тебя заебал? Да это ты меня заебал, понял?! — выкрикивает Кисэ и подходит к нему еще ближе. Аомине сжимает зубы и щурит глаза. — В таком случае, можешь нахрен валить отсюда, — отвечает Аомине, отворачиваясь от него, но он не успевает и шагу сделать, потому что Кисэ разворачивает его за плечо, а потом толкает в грудь. — Какого черта?! Ты мне свалить предлагаешь? — громко спрашивает он, сжимая свои кулаки. — Это ты начал эту ссору из-за какой-то херни, — отвечает Аомине, глядя в его глаза. — Это не херня, Дайки! — отвечает Рёта, а Дайки скрещивает руки на груди и хмуро смотрит на него. Дело в том, что Кисэ действительно вспылил по сущей ерунде, подумаешь, посуду не вымыл, это же не повод так злиться. — Ты никогда не выполняешь мои просьбы, я же не многого прошу, почему я взял все заботы по дому на себя? — он разводит руки, а Аомине закатывает глаза. — Да помою я твою гребаную посуду, какого черта, Рёта? — Ты говоришь это уже второй день! Ладно, на самом деле, такие ссоры довольно-таки частые, и Аомине понимает, что когда живешь с кем-то вместе, то вот такие вот бытовые вещи все равно всплывают на первый план. Иногда и сам Аомине бесится из-за подобных мелочей. В какой-то момент, когда первая эйфория после съезда пропадает, то волей-неволей начинаешь замечать такие мелкие косяки, которые потом превращаются в огромный скандал, если у кого-то плохое настроение. — Ведешь себя как баба, я же сказал, помою, что ты еще хочешь от меня? — устало говорит Аомине, отводя взгляд. Кисэ, кажется, тоже немного остыл, правда он прекрасно понимает, что тот намного сложнее отходит от ссоры. — Да какая баба бы тебя терпела? — резко говорит Кисэ и отстраняется от него. Аомине приподнимает брови, когда тот берет ветровку и накидывает на себя. — Эй, ты куда собрался? — Сваливаю. Ты же это предложил, — его голос дрожит от злости, и Дайки вздыхает, наблюдая за ним. Он слишком хорошо выучил Рёту за все время их дружбы и отношений. Сейчас тот будет огрызаться на все, что бы он ни сказал. И если поначалу Дайки, не понимая этого, продолжал ссору, то сейчас просто игнорирует. Рёта проходит мимо него и идет на выход из квартиры. Он резко громко хлопает дверью, а Аомине опять закатывает глаза. Иногда ему кажется, что он готов просто убить Рёту, но потом понимает, что, если и правда сделает это, то придется лечь следом, потому что он любит этого вспыльчивого белобрысого придурка, который задолбал его настолько сильно, что Дайки все-таки идет мыть гребаную посуду. В такие моменты он частенько думает о том, что было бы, если бы судьба распорядилась по-другому, и он никогда бы не встретил Рёту и женился на какой-нибудь девушке, которая, по сути, и занималась бы подобными вещами. Наверное, так было бы намного легче. Все было бы так же, как и у всех. Жена встречала бы его дома с улыбкой, готовым ужином и чистым домом, орала бы из-за знакомых девушек и из-за Сатсуки, устраивала бы истерики, если бы он опаздывал с работы, а потом у нее бы были женские дни, силу которых Дайки осознал, общаясь с Сатсуки. Он поморщился. Сатсуки как-то объясняла, что не особо контролирует свое плохое настроение во время этого, но Дайки как-то и не хотелось вдумываться. Он слышал об этом и от женатых знакомых, когда те понимающе друг на друга смотрели, упоминая о своих озверевших женах. И, наверное, он утрирует, но хорошо, что Рёта парень, иначе ему бы самому пришлось повеситься, потому что, если бы тому сносило крышу раз в месяц, Аомине бы не выдержал и благополучно, например, спрыгнул с крыши. Тем более, как он знает, во время этого девушки и с сексом динамят. Вообще он не понимает, какого черта думает о месячных во время ссоры с Рётой и мытья посуды. — Пиздец, — глубокомысленно произносит он, вытирая последнюю тарелку. Его взгляд падает на наручные часы. Рёты нет дома около двадцати минут. Аомине берет свой телефон и звонит ему, потому что… в общем-то, потому что он этого хочет. Кисэ отвечает сразу. — Домой иди, — говорит Дайки, поджимая губы. Он не дает Рёте ответить и продолжает: — Это не просьба, — Кисэ ничего не отвечает, а потом и вовсе бросает трубку, но Аомине и не нужен ответ, он знает, что Кисэ придет. Через десять минут, когда Дайки уже сидит на диване и лениво переключает каналы, входная дверь открывается, и в нее входит Рёта. Он снимает с себя кроссовки и ветровку и идет к дивану. Аомине делает звук телека тише и переводит взгляд на Кисэ. По взгляду Рёты понятно, что ругаться он больше не собирается, и Дайки прекрасно знает этот взгляд. Он означает что-то типа «Прости, я виноват, и ты виноват, но извиняться первым я не буду, потому что я засранец, смирись». Кисэ садится рядом с ним и касается его плеча своим плечом. — Что смотришь? — тихо спрашивает он, а Аомине пожимает плечами. Он ничего не смотрит, он просто щелкает каналы, потому что ему нечего делать. — Я наговорил лишнего, — еще тише говорит он, и Дайки видит, как тот теребит замок на своих джинсах. — Я тоже, — отвечает Дайки, полностью поворачиваясь к нему. Кисэ прикусывает свою губу, а Аомине закатывает глаза и тянет его на себя, чтобы поцеловать. Будто бы они впервые говорят то, о чем потом жалеют. Им обоим не нужны извинения, потому что они понимают, что и так чувствуют стыд. Аомине кладет свои ладони на щеки Кисэ и углубляет поцелуй, закрывая глаза. Он, конечно же, понимает, что это не последняя ссора по мелочам, но, на самом деле, он готов терпеть их все, тем более, ему, в отличие от многих, повезло с тем, что Рёту не штырит раз в месяц.• Шестая причина: Родители.
Когда на работе он видит, как кто-то второпях собирается и буквально вылетает с работы со словами о том, что опаздывает на встречу к родителям, Аомине может только повести плечом. Со своими родителями у него отношения были, мягко сказать, не очень, после того, как он сказал, что встречается со своим бывшим одноклассником. Когда они начали кормить его фразами, типа «ты не нашел еще ту единственную», «это все молодость», «обрати внимание, Сатсуки же идеальна на роль девушки» и так далее, он сказал, что его член реагирует только на задницу Рёты. Конечно, это было жестко по отношению к ним, зато потом с этими тупыми фразами не лезли. Они скрывали от родителей свои отношения до его, Аомине, двадцатилетия. Причем, это была инициатива Рёты, скрывать, потому что сам Дайки бесился оттого, что они вечно прячутся и объясняют свои встречи тем, что они заебись какие близкие друзья. В общем, если со своими родителями он все же общение не прекратил, и они иногда звонят ему, чтобы узнать, жив ли он вообще, то с родителями Рёты у него абсолютная и взаимная ненависть. С его сестрами Аомине еще здоровается, но ни отца, ни мать просто не воспринимает, а те его при случайных встречах оскорбительно называют «гангуро». Рёту они выгнали из дома, как только узнали о них, и он даже жил некоторое время у Кагами, пока Аомине не переехал вместе с ним в новую квартиру. Дайки помнит, как ревновал тогда, хотя, на самом деле, он и сейчас не особо любит, когда те общаются. Конечно же, он понимает, что это абсурдно, но все-таки Кисэ действительно восхищается Кагами, а Аомине не нравится, что Кисэ восхищается кем-то, кроме него самого. В общем, Рёта не общается со своими родителями, только с сестрами, которые изредка приходят к ним в гости. Отношение его родителей к Рёте достаточно отрицательное, но они стараются привыкнуть к нему просто для того, чтобы продолжать общаться с сыном. Сейчас Аомине звонит своей матери, чтобы поздравить с днем рождения. Он идет по улице в кафе, где они с Рётой договорились встретиться. — Алло, мам, — говорит он, когда она берет трубку. Он слышит в телефоне какую-то возню, но не придает значения. — С Днем Рождения, — Аомине говорит это без особой радости в голосе. Конечно же, он любит свою маму, да и отца тоже, но до сих пор на них зол. Ему не нужно, чтобы те приняли Рёту и относились к нему, как к своему, но они просто делают вид, что его не существует. Как-то раз даже прислали фотографии какой-то девушки, которую хотят ему сосватать. Она благодарит его и начинает что-то рассказывать, но Дайки, в общем, не особо слушает, что она говорит. Он доходит до кафе и видит через окно, что Рёта уже сидит за двухместным столиком. Зайдя внутрь, он сразу садится напротив него, и Рёта слабо улыбается ему. Сейчас в его руке его телефон, видимо, рылся в интернете, пока Дайки не пришел. На его волосах легкая шапка, хотя сейчас лето, и Рёта просто говорит, что это модно и круто смотрится. — Не хочешь прийти в гости? Мы хотим отпраздновать своей семьей, — говорит она ему, и Аомине хмурится, смотря вперед себя, а Рёта кладет руку на его руку, вопросительно глядя на него. — Ты приглашаешь меня? — спрашивает он, приподнимая бровь. — Одного? — Ну да, отпразднуем вместе, как и раньше, своей семьей, — опять повторяет она, и Дайки переводит взгляд на Рёту, который, не понимая, что происходит, начинает нервничать. — У меня тоже есть семья, — медленно говорит Дайки. — И я не хочу оставлять ее даже на день, — он знает, что, наверное, поступает слишком жестоко, и кто-то бы назвал его неблагодарным ребенком, но он не может по-другому. Та молчит, и Аомине хочет уже положить трубку, но голос матери прерывает его. — Тогда можешь прийти со своей семьей, — он слышит в ее голосе иронию и усмехается. — В любом случае, буду рада видеть тебя, Дайки, — говорит она, и он кивает, забывая, что она не может этого видеть. — С Днем Рождения, — отвечает он и нажимает на отбой. Он не успевает положить телефон на стол, как Рёта спрашивает: — Дай-чи, что случилось? Ты опять поругался с мамой? — в его голосе такое искреннее беспокойство, что Дайки волей-неволей перестает злиться на мать. Не из-за того, что оправдывает ее поведение, просто сейчас кажется, что есть вещи и важнее. — Она пригласила нас, чтобы отпраздновать ее день рождения, — говорит Аомине и убирает свою руку из-под руки Кисэ. Тот хмурит брови и медленно вздыхает. Аомине знает, что за этим последует якобы беззаботный голос, давно раскусил уже. — Если хочешь, то можем пойти, ты же знаешь, я не против, если это важно для тебя, — и Дайки знает, как Рёте неприятно находиться в доме его родителей. Они уже не один раз пытались как-то наладить отношения, но все заканчивалось скрытыми оскорблениями в адрес Рёты, который молчал просто из-за того, что воспитание не позволяло отвечать старшим. Аомине знает много семей, которые не одобряют партнеров своих детей, но те продолжают общаться через силу. Часто можно услышать, как девушки жалуются на своих свекровей, а мужчины на тещ, но для того, чтобы не обидеть друг друга, они стараются наладить общение. Сам Рёта никогда не злился на Дайки, когда тот достаточно грубо отвечал его родителям, он никогда не требовал к ним уважительного отношения, хотя кому, как ни Дайки знать, как сильно Рёта переживал, когда те его выгнали из дома. И Дайки знает, что Рёта давно простил своих родителей, но сам он никогда не простит им его слезы. Конечно, Кисэ часто плачет для парня, но это были другие слезы. Горькие, частые и практически беззвучные, и Аомине больше никогда не хочет видеть такие слезы в его глазах. Для многих семейных пар родители являются частой причиной для ссоры. Аомине рад, что их пара не из таких. — Я думаю, мы найдем более интересные занятия, — хмыкает Дайки и начинает ухмыляться. — Например, у нас давненько не было секса в туалете этого кафе, — Кисэ тоже начинает улыбаться, а потом опускает голову и исподлобья смотрит на Аомине. — Ты первый, я через десять минут, — отвечает он, а Дайки цыкает. — И что мне там делать, по-твоему, десять минут? — недовольно спрашивает он, а Рёта закатывает глаза. — Ладно-ладно, семь минут, и я там. Давай уже, — отвечает он. На его пухлых губах довольная улыбка, и Аомине, подмигивая ему, поднимается из-за стола и идет в уборную. Он знает, что Рёта придет через минуты три максимум. Просто не выдержит дольше.• Седьмая причина: Он всегда хочет домой.
Аомине размеренно пьет дешевое пиво из, наверное, уже четвертой банки, сидя на длинном диване в квартире своего коллеги, который решил потусить с ними на дому. Несколько парней играют в приставку, несколько болтают, а несколько просто пьют. Аомине относится к третьим. Он обводит всех взглядом и замечает, как на кухне, за круглым столом, один парень что-то воодушевленно рассказывает, активно при этом жестикулируя. Конечно же, в Академии есть парни и старше него, как, например, этот. Дайки даже слышал, что у того уже и ребенок есть. Поднимаясь с дивана, он подходит к парням и садится на свободный стул. Он тянется еще к одной банке пива и начинает слушать то, что говорит парень: — И она, короче, собрала свои вещи и ушла, представляете? И это за то, что просто нашла номер! — Но ты же и правда изменял ей, — отвечает другой парень, и Дайки выгибает бровь. — Да ты бы видел, как она выглядит последнее время, — пренебрежительно говорит парень, поджимая губы. — Располнела после того, как родила, по дому ничего не делает, вечно недовольное лицо! Я просто устал возвращаться домой и видеть это, она бы хоть иногда принаряжалась, я ведь ее муж. Все парни начинают согласно кивать, а Дайки, допивая банку, хочет встать из-за стола, но его останавливают. — Аомине-кун, а у тебя вот девушка есть? — спрашивает один из парней, и Дайки отрицательно качает головой. Он, конечно, мог сказать, что у него есть отношения, но обсуждать их с ними он не собирается. — Не, — коротко отвечает он, и другой парень грустно вздыхает. — Эх… есть в холостой жизни свои радости, каждый день хоть с друзьями встречайся, пей, когда хочешь, в игры рубись, не надо шмотки свои по местам раскладывать… короче, не жизнь, а лафа. — Зачем тогда женился ты? — спрашивает Аомине, скрещивая руки на груди. Тот прикусывает губы и пожимает плечами. — Ну, уже возраст был, да и любил я ее, — задумчиво произносит он, и Дайки понимает, что, похоже, если первое — правда, то второе — преувеличение. Если надо жениться только для того, чтобы все было «правильно», Аомине рад, что он никогда не женится. Да и не хочет он видеть себя в будущем такими же, как они, обсуждающими недостатки жен, которые чуть ли не подтирают им задницы, и оправдывать любовниц. Аомине все-таки поднимается из-за стола, когда те продолжают тему плохих жен, а когда спрашивают его, куда он идет, отвечает, что ему пора домой. И, черт, он действительно хочет домой. Он, конечно, любит собираться с парнями, с ними частенько бывает весело, но это не означает, что ему не нравится находиться дома, на самом деле, он как раз из таких людей, для которых посидеть дома — лучшее удовольствие. Тем более, он знает, что Рёта уже пришел, тот кидал ему сообщение. Аомине не представляет, что может произойти, чтобы он нашел любовницу или любовника. Он и не видит себя с кем-то другим. И, наверное, это заслуга самого Кисэ, тот действительно сделал так, что Аомине и жить без него не сможет. Причем сделал это так, что Дайки и не заметил, как это произошло. В любом случае, он понимает, что это взаимно, Рёта и сам такой же, как он. Это просто видно по нему. По тому, как смотрит, как разговаривает, да даже по тому, как целует. Открыв дверь квартиры, он входит внутрь и скидывает кроссовки. Он выпил достаточно пива, но не чувствует себя пьяным. Разве что голова болит немного. Он снимает с себя футболку и кидает ее на диван, оставаясь в одних светлых штанах. Рёта выходит из ванной. Его челку держит черный железный ободок, во рту зубная щетка, а на нижних веках белый крем. Вид достаточно комичный, и Аомине спускает хриплый смешок. — Отстань, Дай-чи-и, — недовольно тянет Рёта и разворачивается, чтобы опять уйти в ванную, откуда слышна льющаяся вода. Аомине не может перестать ухмыляться. Он идет за Кисэ и становится за ним. Сейчас на том только домашние шорты и светлая безрукавка, на которой пятна от воды. Кисэ смотрит на него через зеркало, водя по своим зубам щеткой. — Ты что, пил? — удивленно спрашивает он, приподнимая брови, а Дайки просто кивает. Рёта сплевывает пасту и откладывает щетку. — Так, это значит, ты сейчас будешь либо жутко любвеобильным, либо сразу завалишься спать, — он поворачивается к нему, а Аомине закидывает на его плечи руки и касается своим лбом его лба. — Значит, первое. — Эй, Рёта, — тихо зовет он, смотря в его медовые глаза. — Если куплю тебе кольцо, будешь носить? — Аомине спрашивает на полном серьезе, а Кисэ выгибает бровь. — Так, тебе определенно надо лечь спать, завтра будешь сам над собой смеяться, — отвечает он, но Дайки видит, как на его щеках расцветает румянец. — Я не настолько пьяный, чтобы завтра этого не вспомнить. Отвечай, будешь носить или нет? — он кладет руки на щеки Рёты и начинает ухмыляться. — Дай-чи, ты что, предложение мне делаешь? — Что-то типа того, — Дайки пожимает плечами, берет его левую руку и смотрит на палец. — Я хочу так. Что скажешь? — Что тебе срочно надо лечь спать, — Рёта хочет отстраниться от него, но Дайки не дает этого сделать. Он обнимает его за шею и прикрывает глаза. Возможно, он действительно сейчас пьяный, и идея с кольцами абсурдна, но он действительно хочет этого. По крайней мере, это кольцо лично для него будет что-то значить. И для Рёты тоже. Он прекрасно понимает, что Рёта просто смущается сейчас, и если Дайки действительно принесет ему кольцо, то он будет прыгать от счастья по квартире, как маленький ребенок. Разумеется, он понимает, что после того, как наденет кольцо, ему вряд ли удастся так спокойно и открыто флиртовать с кем-то, но, если честно, ему это и не особо нужно, он в любом случае знает, что жизнь проведет с Кисэ, так почему бы и кольца не купить? Кисэ немного отстраняется от него и смотрит в его глаза, а Аомине зарывается пятерней в его волосы. — Ты же знаешь, что я не скажу нет, Дайки, — говорит он, и Дайки понимает, что тот серьезен даже не из-за того, что произносит его имя без привычного «чи». — Знаю, — Дайки начинает улыбаться, и Рёта улыбается ему в ответ. Дайки и не нужно больше ничего, кроме этой сладкой улыбки.