Музыка должна идти от души

«Эта песня будет посвящена ему. Я уже точно знаю. Я даже уже слышу первые аккорды.» Грэм поспешно надевает на себя гитару и поправляет шероховатый черный ремень. Затем медленно проводит по струнам, после чего те отзываются легким и негромким звоном. Правая рука начинает скользить по деревянному грифу, зажимая поочередно несколько аккордов. Пока что немного неуверенно, словно пробуя получившуюся мелодию на вкус. Прошло совсем немного времени, но струны прекращают звенеть. Грэм прерывает игру и покусывает губы, задумываясь. «Нет, в этом месте… должно быть не так. Нужно добавить что-нибудь ещё.» Теперь мелодия чуть меняется — и Грэму уже больше нравится результат, но всё равно, чего-то явно не доставало. Гитарист снимает с себя инструмент, аккуратно прислоняет к ручке кресла и сам гулко плюхается на сидение. — Эта песня должна быть необычной. Она должна быть великолепной! Должна быть!.. Грэм начинает ерошить собственные волосы и нервно постукивать обутыми в кроссовки ногами по полу. Тум-тум, тум-тум. Вдруг к этим стучащим звукам присоединяется стук в дверь — короткий, но уверенный. Уверенный в том, что стучащему в любом случае будет позволено войти. — Да, Дэймон, добро пожаловать… Солист почти сразу же оказался в комнате. Вернее, сначала оказалась его нога, также прятавшаяся в кроссовке, а затем и остальная часть Дэймона Албарна — загадочно улыбающаяся и подмигивающая. — Вид у тебя… замученный, — констатировал солист, становясь напротив друга. — Эй, что случилось? — Дэймон слегка наклонился, поближе к взъерошенной макушке гитариста. — Кое-какие проблемы с написанием музыки, — Грэм поднял голову и встретился с обеспокоенным взглядом голубых глаз. Близко к зрачкам были желтоватые пятнышки, прямо как солнечные лучики. Чем-то вроде солнечного лучика Дэймон и был для Грэма. — С этим все музыканты довольно часто сталкиваются, — солист присаживается на корточки, оказываясь немного ниже друга. — Тебе ли не знать, м? И, тем не менее, ты всё тот же классный Грэм Коксон, со своими классными песнями, — Дэймон вдруг протянул руку к носу смущенного гитариста и легонько подёргал его пальцами, — и со своим замечательным носом. — Дэймон, — с деланной укоризной произнес Грэм, поправляя немного съехавшие очки. — Песня, которую я хочу написать, она… должна быть особенной. А с мелодией немного не клеится. — А покажи мне, что у тебя уже получилось! — улыбнулся Дэймон, устраиваясь на полу и складывая ноги в позе лотоса. Грэм посмотрел на этот горящий энтузиазмом феномен и решил, что отказать тут невозможно, как бы ни хотелось. Взяв свою гитару, Коксон устроился рядом с Албарном, и уже собрался было ударить по струнам первый аккорд, но пристальный взгляд друга и эта глупая (но, несомненно, очаровательная) улыбка не дали сконцентрироваться. — Ну же, Грэм! — подначивал солист. — Давай. Музыка должна идти от души. Вот что ты сейчас чувствуешь? — Безысходность, — саркастически ответил гитарист. — Не может быть такого, — захихикал Дэймон. — Рядом со мной такое невозможно чувствовать, — он положил руку другу на плечо и придвинулся еще чуть ближе. — Чувствуешь? Это не безысходность! От меня так и веет вдохновением. Грэм ещё секунду сохранял выражение скептицизма на лице, а потом не выдержал и рассмеялся. — Я чувствую, что хочу курить, — наконец сказал Коксон. — Это не проблема, но только после презентации твоей особенной песни, — кивнул Дэймон. Грэм судорожно выдохнул. В следующий момент он начал неуверенно наигрывать мелодию, придуманную несколько минут назад. Все это время Коксон усердно сосредотачивал свой взгляд на грифе, но затем ему стала любопытна реакция друга. Подняв глаза на Дэймона, Грэм даже забыл, что дальше мелодию он не продумал, и стал играть что-то, повинуясь некоему внутреннему порыву. Дэймон смотрел то на пальцы Грэма, легко перебирающие струны, то на него самого, серьёзного, и от этого почему-то забавного. — Знаешь, а это было здорово. И с чем там у тебя проблемы? Это ведь действительно здорово! — с неподдельным восторгом оповестил Албарн, когда гитара друга смолкла. — На самом деле, большую часть я сымпровизировал, — смущенно опустил голову Грэм. — Но зато, кажется, музыка действительно шла от души. — И что же ты чувствовал? — Спокойствие. И, наверное… — Грэм замялся, снова начав тревожить волосы на макушке, — что-то вроде эйфории. — Это всё моя вина, — довольно усмехнулся Дэймон. — А про что будет эта песня? — Про тебя, — честно ответил гитарист. — Она заранее обречена на успех, — заверил его Албарн. — Звучит просто прекрасно, — с этими словами он потянулся к щеке Грэма и нежно поцеловал. — Ты ещё мой текст не видел… — окончательно смутился Коксон, всё интенсивнее теребя свои волосы. — С ним у меня, кстати, тоже небольшие накладочки… — Не проблема, Грэм. Я здесь, рядом, и мои волны вдохновения полностью в твоём распоряжении.