Пять шагов в полумраке на ощупь

Ему было тридцать пять, и казалось, что жизнь удалась. У него было все, о чем может мечтать мужчина в его возрасте: успешная карьера, слава и богатство свалились на его голову буквально за каких-то пять лет работы. Он был жестоким и предприимчивым человеком, сколотившим свое состояние на человеческих костях, на загубленных судьбах людей, совершенно, как ему казалось, никчемных, пустых, мертвых. Он собирал по крупицам их бессмертные души, сжигая и ломая людские жизни. Он и сам не заметил, как мертвецки устал. Устал ото лжи и фальши, крови, окружавшей его, и ему хотелось убежать на край света. Забыться, исчезнуть из этой жизни, умереть или стать другим человеком и забыть все то зло, что он творил. Но он не мог забыть. Да и на том краю света его никто не ждал. Да что там не ждал, его даже банально никто не любил. Уважали, боялись, пресмыкались, поджимали хвост и скулили, валяясь в ногах от страха. А ему, великому человеку, почти Богу, хотелось любви. Как когда-то очень давно, восемнадцать лет назад. Когда он был беззаботным мальчишкой, когда была та девочка с яркими голубыми глазами, бездонными и глубокими, как ясное небо над головой. Только тогда он жил, он дышал ею, он любил, но потерял ее по собственной глупости. Он искал ее в толпе среди прохожих, иногда спускался метро, надеясь, что хоть там он, возможно, найдет ее или хотя бы похожую на нее. Но все было бесполезно. Той девочки давно потерялся след, и лишь старое черно-белое фото на его столе напоминало о ней. Он мог часами смотреть на ее красивое лицо, наивный взгляд, и тогда в нем просыпалась человечность, задевая струны его черной души, и вдруг почему-то становилось тяжело дышать. По утрам он снова провожал очередную жрицу любви, бесчувственно, равнодушно, прямо до двери. Еще одна сломанная кукла, еще одна сломанная жизнь. Впрочем, все они для него были куклами, пустыми и бездушными. Как те пластмассовые барби, что стоят в витринах детских магазинов. Только он давно уже был не ребенком, да и играл он далеко в недетские игры. Смятая постель оставляла лишь запах чужих дорогих духов, напоминание о бурной ночи, о которой он не хотел вспоминать. Ему было противно от самого себя. После смерти матери он перестал себя контролировать. Мать была единственной надеждой, единственной опорой, той тонкой ниточкой, удерживающей его от рокового невозвратного шага в пропасть. В ней было все: и тепло, и забота, и материнская любовь к нему, которую она пронесла в своем сердце через всю свою жизнь. От нее всегда пахло медом. В такие редкие моменты воспоминаний ему становилось еще гаже и казалось, что он и есть тот самый Люцифер, закованный во льдах сидящий на троне. Цена его успеха была слишком велика. У него было все, о чем только может мечтать мужчина в его возрасте... В том дне не было ничего примечательного. Утро. Шлюха. Смятая постель. Остывшая чашка кофе и сигарета, задумчивый взгляд в окно и снова в бой в жестокий бизнес с головой до крови. Звонок раздался оглушительной трелью в его ушах. Он не спеша открыл дверь и замер, увидев ее. Та девочка с фото, что хранилось на его столе, это была она, с такими же безумно яркими голубыми глазами. Дерзкие чертики плясали в них и смеялись над ним. Она была жива. Она даже что-то говорила, но он не слышал ее, продолжая стоять словно столб, припаянный к полу. Это была его прежняя Элис и в то же время совершенно другая, чем-то похожая на него. Тот же прямой нос, четко очерченные скулы, и губы... Молодая девушка лет семнадцати представилась его дочерью, что явилось для него полной неожиданностью и шоком. Он проводил ее в гостиную, не спуская взгляда с ее стройной хрупкой фигурки, а она продолжала говорить, разглядывая богатое убранство комнаты и мысленно восторгаясь той роскоши, в которой жил этот родной чужой ей человек. По ее правдивому, как ему казалось, и логичному рассказу, все, что она говорила, не могло быть ложью. Девушка знала такие подробности о его любимой, которые были известны только ему. Она рассказывала, что мать умерла во время родов, что после ее смерти ее воспитанием занималась старенькая, слегка подслеповатая от возраста бабушка. Не верить девушке у него не было оснований, но чтобы развеять свои последние сомнения он оставил ее у себя, дабы подтвердить свое отцовство. Он на удивление быстро привык ней, они нашли общий язык, и он стал забывать, кто он на самом деле…