Преодолевая себя и других.

Ночь, такая прекрасная звёздная ночь. Вместе с ветром и привычными звуками. Мне трудно вспомнить, что же произошло... Вчера, позавчера, месяц назад? Потому что все мои мысли пропали где-то во мраке. В непроглядной ночной темноте с маленькими еле заметными огоньками на небосводе. И остался только непонятный страх, ожидание чего-то совсем неизвестного, терзает меня изнутри и рвет почти неживую плоть на маленькие кусочки. Боль. Я чувствую ее присутствие глубоко внутри, но физически почти ничего не ощущаю с момента, как приехал сюда. Здесь нет ничего, что бы мне хотелось полюбить, потому что это не мой город, не мой дом, не моя чертова кровать. Здесь все не мое. А чьё же? Коробки, море нераспакованных коробок. Всё это захламляет дом с прошлого месяца. Нет сил разбирать всё по полочкам, наводить грёбаный, никому ненужный порядок. Всё равно сюда никто не зайдет кроме меня. Это началось в октябре, когда я был у матери в Австралии. Пришла посылка. Тогда я был в хорошем расположении духа и не сразу обратил внимание на огромную коробку с запиской, подписанной аккуратным почерком. И, спрашивается, когда я её заметил? Ночью. Она простояла в коридоре весь чёртов день, и именно мне повезло об неё запнуться по дороге в ванную. К моему счастью - наверное, так и есть? - она была адресована мне. Поковырявшись в темноте и включив свет, я начал искать ножницы, а позже распаковывать подарок. Иначе что это? Не любил обертки, коробки и пакеты с самого детства. Я всегда долго их распаковывал из-за трясущихся, в предвкушении сюрприза, рук. У меня не хватало на это всё терпения. Поэтому чаще всего мне вручали подарок прямо в руки, и меня это устраивало. А что же сейчас? Зачем столько ненужных прелюдий? Коробка, пакет, обертка... Какие-то вещи... Нет, не просто чьи-то вещи. Вещи Алексы. Моей хорошей подруги. Но зачем? Для чего ей присылать своему другу её же вещи? Размерчик не подошел? В раздумьях я совсем забыл прочесть записку, которая была приклеена с внешней стороны коробки.

"Здравствуй, Коннор. Я думала сначала выбросить или сжечь эти вещи, но рука не поднялась. Я слишком любила её, чтобы так просто убить все воспоминания о ней самой. Но не могу оставить это у себя... Не проси объяснять, просто возьми себе или отдай в хорошие руки. Похороны пройдут 5 октября. Приходи, я хочу, чтобы ты меня поддержал, а то я не справлюсь. Анита."

Молчание. Текст. Молчание. И снова текст. Я не понимал ни одного выведенного Анитой слова. Меня знобило, я быстро направился к телефону. Никаких сообщений. Проверил почту у входной двери. Ничего. Может, показалось? Похороны, Алекса, вещи? Это лишь сон, ведь так? Или нет? Почему я ни о чём не знаю? Снова перечитал записку. Абсурд. Невозможный и невероятный. Меня должны были предупредить! Звонок на домашний. Шаг, еще один, еще два. - Алло! - Боже, Коннор это ты? - Да, что... Что-то случилось? - ответил я , хотя голос почти не слушался, и слова были произнесены нечетко и глухо. - Почему не отвечаешь на сотовый? Я пытаюсь два дня до тебя дозвониться. Алекса... Она... Она... - всхлипы и дрожащий голос заставили меня содрогнуться, - Она умерла три дня назад...- выдавила девушка из себя. Как? Я не мог поверить своим ушам. Просто не мог. И поэтому долго смотрел на разорванную коробку и молчал. - Алло, ты в норме? Я до сих пор не могу в это поверить, сижу в ее кофте и плачу уже два дня. - Не совсем... Я не знаю. Как?... - я вцепился в телефонную трубку так отчаянно, что услышал звук нажатой клавиши. - Помнишь, я вас водила на быструю реку? Вы назвали её Порталом ещё... Ну же, не томи! - Она упала и расшибла голову очень сильно, когда ждала... меня там. - Твою мать, твою мать. Твою мать! У меня ни одного пропущенного от тебя и от кого-либо ещё! Чёрт возьми! - что происходит, я так и не понял. - А я звонила и писала. Всё было бесполезно. Звонки сбрасывались. Сообщения не отправлялись, а Facebook и Twitter и запрещали тебе что-то отправлять, - вздохнула Анита, и снова повисло молчание. Я впопыхах проверил все аккаунты и номера. Блокировка?! Какого чёрта?! - Ты и пара наших общих друзей заблокированы с моего телефона. Я здесь не... И тут в голову ударила ужасная мысль, которая была объяснением на все мои вопросы. - Мать! - Что? Кон, ты о чем? - девушка ничего не поняла. - Моя мать, это она. Моя дражайшая родственница заблокировала вас, потому что хочет, чтобы я поехал в колледж через два дня... - А посылка? - взволнованно спросила подруга, - Тебе всё-таки пришла посылка? - Да, утром. Только что открыл. Под пальцами я ощущал ткань её кофты и её куртки. Так сложно было понять, что её - нет. - Ты приедешь на похороны? Скажи, что приедешь! - снова дрожащий и просящий голос Аниты раздался где-то далеко. - Теперь я не могу не приехать... Прости, мне надо идти. Я ещё позвоню. - А что с вещами? - не хотела останавливаться девушка. - Оставлю их себе, - кратко ответил я, не желая распространяться. - Спасибо! - в её голосе слышалась настоящая благодарность, - Пока Кон. - Пока, Анита. Мне очень жаль. - А мне как жаль... - вздохнула собеседница, и гудки раздались на другом конце провода. Знаю. Ведь мне охуеть, как жаль. Мои мысли заполняли все пространство в голове. Я не мог поверить и осознать... Её больше нет! Моей любимой подруги, с которой мы были с детства не разлей вода и всё друг другу рассказывали, больше нет на этом свете. Я быстро поднялся с пола, где разорвал картонку, и понёс вещи в свою комнату. Руки тряслись, как у сумасшедшего. В ушах что-то непрерывно звенело, и от этого было еще больнее. Внутри что-то стонало и скрипело. Я был вне себя от злости. Она не сказала. Просто промолчала, чёрт её возьми! И это было в её духе, потому что она хочет, чтобы было как лучше. Всегда и везде. Колледж в Лос-Анджелесе, в который я никогда не хотел ехать. Дом, в котором я никогда не хотел жить. Всё это было для меня, но без меня. Я не хотел туда. Мне было хорошо здесь, именно в этой стране, именно в этом городе и именно в этом доме... И теперь я точно никуда не поеду. После таких мыслей дверь заскрипела, её кто-то открыл и вошел. Мать. Она прошла мимо меня и даже не обратила внимания на коробку у моей спальни. Ей было плевать. И так всегда, с самого моего рождения. Всегда всё решали за меня. Что я буду одевать в школу, в какие кружки буду ходить после уроков, что буду читать. Даже где буду жить. Но с этим я был согласен, потому что после развода родителей мне уж никак не хотелось жить у отца. И всё дело было в моей ориентации. Я гей. Мне было трудно признаться очень долгое время себе и другим в частности. Это для окружающих неправильно и постыдно. Парень, который хочет парня... Это же не по правилам, как так можно? Никто не понимал, кроме моих друзей. Самая первая узнала об этом Алекса. Я сказал ей после нового года. Её реакция была для меня бесценна. Я надеялся хотя бы на недовольное выражение лица, потому что презрения в глазах или хлопка дверью не пережил бы, но она улыбнулась и обняла меня, прошептав на ухо: - Я догадывалась. Как хорошо, что ты признался мне. Я буду всегда рядом. Тогда плакало не только моё тело, но и моя душа. Потом я рассказал остальным друзьям, которые отреагировали примерно так же и поддержали меня. Но мои родители не оценили моей откровенности, и состоялся самый настоящий скандал. Мой отец хотел выгнать меня из дома и больше никогда не видеть моей "пидорской рожи" у себя в доме. На это я ответил, что останусь жить у матери, и послал его к чёрту. О боже! Как я был раздавлен тогда и жалел о том, что сказал, ведь изначально мне не хотелось жить с мамой в Австралии, но её спокойный тон, которым она утверждала, что мне с этим жить, был лучше криков заносчивого и полоумного отца. Я остался. Живот скрутило от голода, но сама мысль о еде мне была противна. Придётся разговаривать с матерью. Хотя, может стоит? Надо же мне высказать свой гнев, иначе просто взорвусь. Да, стоит. Я поднялся с пола, отряхнул штаны от пыли и направился в кухню. Холодильник был открыт, а мама доставала лазанью. Я налил молока в свою любимую кружку и уселся за барную стойку. Мать тоже присела рядом и стала есть. Я ей не мешал, но она решила начать разговор: - Ты собрал чемоданы? - Я не поеду, - молоко казалось безвкусным, - Есть дела. - И какие же? - уже с недоумением на лице поинтересовалась мать, отрываясь от еды. - Ты и так знаешь! Кстати, в следующий раз, не трогай мой телефон и ноутбук! - в моём голосе явно слышалась угроза. Когда я в последний раз проявлял непокорство? - О чём ты, милый? - да ей в актрисы идти надо было! - Тебе срочно нужно ехать. Колледж не может ждать! Я с силой ударил кулаком по камню и разлил молоко. Спокойная маска на лице матери даже не дрогнула. - Я не хочу туда ехать! Я уже говорил тебе! - я вскочил и сжал руки в кулаки, надеясь хотя бы так сдержать себя, - И мне нужно на похороны, и я там буду! Она молчала. - Как ты могла со мной так поступить?! - моя истерика набирала обороты. А ей, видимо, на-пле-вать. - Не могу поверить! - в бессильной ярости я пнул стул и стал сверлить её взглядом. Она же покачала головой и встала со своего места, направляясь к холодильнику, чтобы убрать остатки лазаньи. - Не думала, что ты настолько глуп. Поедешь к отцу прямо сейчас. Вэлл поможет тебе сесть машину. От этих слов я ошалел и смог выдавить лишь: - И не подумаю! - А тебя и не спрашивали, - фыркнула эта женщина, - Иди одеваться! - Не пойти бы тебе? - яростно выдохнул я. Мать окинула меня грозным взглядом тёмных глаз. Трудно было сдержать смех. Я засмеялся так громко, как только мог засмеяться. Здравствуй, тётушка Истерика! Ты, чёрт возьми, как всегда вовремя! Иначе я сойду с ума, сойду с ума... - Значит, поедешь так, - её голосом можно заморозить лаву, - Вэлл! Быстро сюда! Похоже, она решила отправить меня в домашней одежде вместе со своим подопытным песиком. Вэлл, кажется, дремал на диване в гостиной - так было ещё пять минут назад, - и быстро пробудился от её крика. - Что? - отзвался он не слишком довольным тоном. - Отвезешь Коннора к отцу прямо сейчас, - она даже не оторвалась от мытья посуды, скопившейся в мойке, - Запихни его в машину, а после и в самолёт, если это понадобится. От хорошей трёпки ещё никто не страдал. - Хорошо, - Велл пожал плечами, поднялся, подошёл ко мне и схватил за руки Я попытался вырваться. Попытался - вот главное слово. Конечно, не получилось. Удача и жизненные обстоятельства, как и всегда, на моей стороне! Когда-то Вэлл был копом и сажал особо опасных преступников за решётку. Он был мускулистым парнем, с внушающим торсом и бесподобными ногами. Каждая женщина, а в особенности моя мать, мечтает о таком муже и любовнике. Но! Должно же быть "но", действительно? Его характер самый ужасный из всех, что я когда-либо наблюдал у людей. Даже моих родителей ухитрился переплюнуть. Как-то раз они с напарником патрулировали один криминальный район в нашем городе. Дело был поздно ночью. Проехав парочку кварталов, они достали коньяк, который Вэлл припас для особого случая. Спешу заметить, что для него каждый удобный случай "особый". В течение нескольких часов они допили ядовитую жидкость в бутылке и отправились на поиски приключений. С трудом доехали до участка, открыли дверь с уверенностью, что все ушли. Полиция работает круглосуточно, хочу напомнить. У них состоялся весьма занимательный диалог. Ну, как диалог... - Вэлл, помнишь, мы как-то с тобой поспорили, что ты не сможешь трахнуть парня на полицейском столе. На что ты ответил: "Будь я в стельку пьян, трахнул бы тебя. Только ты не вспомнишь." Может, опробуем эти два стола? На что Вэлл без промедления отреагировал и стал подходить к своему товарищу в плотную, расстёгивая свою форменную рубашку и брюки. Когда другой тоже был готов это сделать, в кабинет зашел старший лейтенант и с грохотом поставил стопку дел на стол, чтобы его услышали. - Гхм, молодые люди! Вы не могли бы дыхнуть мне в прибор? Он достал из кармана алкотестер и протянул парням. Оба дыхнули. И убедившись, что пробы превышают норму, старший лейтенант их уволил и попросил больше никогда не беспокоить. Эту историю я слышал, когда этот самый начальник пересказывал её своему приятелю. Вэлл не был геем, что вы! Просто он обожал спорить на деньги и собственно выигрывать. Он встретил мою мать, ещё когда она жила с моим отцом. Они часто зависали в его квартире, которую он снимал через дорогу от нашего дома. Когда отец что-то заподозрил и проследил за матерью, и в тот же день решилась их проблема с ужином, раз и навсегда. Я был в школе. А придя домой, решил для себя остаться в Перте. Ну а сейчас меня собственная мать морально выпинала из дома, какой-то урод запихал меня на заднее сидение прямо в тапочках и повез в аэропорт. По дороге я исхитрился и переоделся, попытался открыть дверь. Она - а как же иначе! - была заперта. Вот твари! Мои глаза наполнились злыми слезами. Вдруг меня что-то отвлекло от мрачных мыслей. Точнее кто-то. Это был парень с опущенной кудрявой челкой и голубыми глазами. Он посмотрел на меня, когда мы остановились на перекрестке, и сочувственно улыбнулся. Я улыбнулся в ответ и смахнул слезу со щеки. Как же мне хочется выбраться из машины и подойти к этому милому парню... Мы тронулись, а парень остался на перекрестке с большой порцией кофе из "Старбакс" в руке. Дальше было, как в тумане. Помню, как Вэлл меня вытащил и провел по всем нужным пунктикам. Мы летели в Лос-Анджелес. Надеюсь, мой отец ему хотя бы врежет, когда увидит на собственном пороге.