Сойди с ума тихо.

— Ты меня ждал? Пальцы юноши яро вонзились в спину своего неразговорчивого собеседника, словно говоря тем самым "Ты только мой, только мой. Видишь, я могу делать тебе больно, а ты не сможешь ответить мне тем же". — Д...-начал было отвечать тот. Но, не дав договорить даже этого короткого слова, он заткнул ему рот поцелуем. Так было постоянно. Лирсель ограничивал Саина во всём, чего не хотелось Лирселю. На этот раз он посчитал, что Cаин слишком долго выговаривает и без того понятную всем истину. Недосказанные слова — это мелочи в их отношениях. Саин не знал того, откуда Лирсель пришёл в его жизнь, почему ушёл из прошлого и из-за чего так часто исчезает. Самой непонятной из всех загадок, видевшихся Саину в Лирселе, являлась почему он так сильно нуждался в теле Саина. Почти каждая встреча влюблённых заканчивалась выливанием раскалённого воска на тело Саина, вонжением иголок под его кожу, вырезанием причудливых символов на спине и прочих утех Лирселя. Все неудачи и скрытые желания Лирселя оставались на теле юного Саина многочисленными ссадинами, синяками и шрамами. Любой здравомыслящий человек после первой же попытки покушения на него прекратил бы любое общение с объектом его страданий. Любой, но не Саин. В Лирселе его привлекало что-то необъяснимое, что-то, что не дано было увидеть обычному человеку... Хоть Лирсель и был из того типа парней, на которых западал Саин, он отдавал себе отчёт, что дело вовсе не во внешности росте. К слову сказать, за свои недолгие 15 лет Саин успел сменить четырёх партнёров, и все они, как на подбор, были высокими блондинами с волосами ниже плеч. И у всех них было много доверчивых мальчиков, таких, как Саин. И каждый из ухажёров юного Саина чувствовал явное превосходство над ним, потому позволял себе изводить его всеми возможными и невозможными способами. Использовали его так, как только им было угодно. В этом Лирсель мало чем отличался от них. — Так ты скучал по мне?-повторно спросил Лирсель, решив, что ответ Саина послужит комплиментом. — Да,— ответ звучал мягко, даже неуверенно. Чувство неуверенности было скрашено чувством боли, которое появилось от того, что Лирсель всё сильнее и сильнее впивался в его спину ногтями. Но Лирселя радовали нотки боли в голосе Саина, а Саин, в свою очередь, был счастлив от того, что его любимый стоит рядом с ним и одаряет его своим драгоценным вниманием. Часы на потёртой стене показывали 3:32. Всего лишь каких-то полчаса назад Саин смотрел на эти часы и прятал слёзы в ладони. Выкуривал вторую пачку сигарет в ожидании любимого , который обещал прийти ещё в двенадцать или даже немного раньше. За эти адские полчаса Саин успел проиграть тысячи ситуаций, в которых всё заканчивается не слишком приемлемо. От этих мыслей он чувствовал себя ещё несчастнее, ведь у него ещё нет оснований пологать, что Лирсель снова придёт на помощь, спасёт его от ночных кошмаров и позволит уснуть в его объятьях. Несколько раз меланхоличный юноша решал, что Лирсель не придёт больше никогда, что всё то, что он говорил ему по ночам — ложь чистой воды, что сейчас его принц сидит где-нибудь в баре и рассказывает какой-нибудь девочке о том, что недавно приехал из Америки и сейчас, на этом жизненном этапе, ему очень тяжело. У Саина был повод так думать, ведь Лирсель изменял ему направо и налево. Хотя можно ли применять слово "измена", если их отношения не являются утвержденными обоими влюблёнными. То есть Саин однажды предложил Лирселю встречаться, но тот лишь разозлился, вылил на Саина горячий кофе, который Саин готовил специально для этой беседы и ушёл. А на утро вернулся к любимому, вымаливал прощения, трогал за коленки, покрытые ожогами, и каялся в том, что всю прошедшую ночь развлекался с двумя девушками, которых подцепил в клубе, которым, кстати, владел не безбедный брат Лирселя. И несмотря на то, что чуть более грешным в этом случае явно вышел Лирсель, Саин сидел у него на коленях и, прижавшись к его груди, просил прощения за что-то, умолял никогда никуда не уходить. — Саин, ты думал обо мне сегодня? Гордость Саина не позволяла тут же выкрикнуть "Да" и рассказать обо всех эмоциях, которые он испытал, пока ждал Лирселя. Немного поубавив эмоции, Саин пытался тихо, чуть ли не по слогам , проговорить Лирселю: — Да, думал. Я думаю о тебе чаще, чем о ком-либо другом... А ты? Ты думал обо мне?.. Все слова Саина звучат неуверенно и глупо. Будто бы неуместно, как детский лепет, как эхо Лирселя. Встречный вопрос Саина не понравился Лирселю, и он наградил Саина молчанием. Подумать только, обычное молчание. Но для Саина это молчание было словно ножом по сердцу. Всё то, на что Лирсель так активно не отвечал мальчику, пробивало Саина на истерики. И было уже не важным то, что на теле осталось не так много свободного от увечий места. Саин причинял себе боль сам, всячески стараясь восполнить дыру в душе, которую обычно заполнял Лирсель. Он был явным мазохистом, раз терпел все физические и моральные увечья, которые причинял ему его милый принц. Молчание превращалось в бесконечность, бесконечность в дыхание, дыхание в боль, которая шла изнутри. Саину начинало казаться, что боль шла не только изнутри, но и... Мальчик посмотрел на свою правую руку, которая сжимала рубашку Лирселя, и увидел яркую бордовую полосу, протяженную от запястья до локтя. Она была прочерчена небрежно, словно рука того, кто её чертил, дрожала. Издалека могло показаться, что полоса была нарисована, но если подойти поближе, то можно было увидеть несколько невзначай вытекающих капелек алой крови. Эта игра с ножами — очередная причуда Лирселя. Причуда, не выполнить которую Саин не мог. Порою, в то время, когда Лирсель забавлялся с телом своего избранника, Саин не мог сдержать слёз и стонов боли. В такие моменты Лирсель прекращал свои злодеяния над почти бездыханным телом и успокаивал вызванную боль всем, чем только мог придумать. Но Саина ничто не могло успокоить так, как присутствие Лирселя в радиусе пяти метров. А лучше — нахождение Лирселя близко, близко, если не в теле Саина, то точно в его сердце. Лирсель давно заметил эту черту своего избранника и, как только тот начинал капризничать, увеличивал или сокращал эту самую дистанцию, тем самым давая понять, что что-то идёт не так, как хочется Лирселю. Вот и сейчас Саин почувствовал, как будто его руку разъедает кислотой. Будто Лирсель, как уже однажды делал, выжигает слова карманной зажигалкой и поливает спиртом. На этот раз подобные чувства были вызваны не огнём, а тем, что нож, которым сделан первый шаг к сегодняшнему свиданию, был грязным и ржавым. Может теперь Саин заболеет инфекционным заболеванием и умрёт в страшных муках? Вполне возможно. Ведь он с детства особо подвержен разнообразным болезням. Но это являлось для юноши пугающим будущим. Просто потому, что он знал: если случится что-то подобное, то Лирсель будет рядом вплоть до последнего вздоха. А это всё, о чём только мог мечтать Саин.