Идеальное преступление

— Ваш гюдон, пожалуйста. С пылу, с жару… Я накинулась на глубокую чашу домбури с рисом, едва молоденькая девица за барной стойкой подала готовый заказ. Само блюдо делалось всего несколько минут, однако тонкие кусочки говяжьего мяса успели пропитаться сочным бульоном на основе мирина, сакэ и сахара. Один только запах сырого яйца и приправы «ситими тогараси», вымоченной в сливовом уксусе, возбудили во мне животный аппетит, но сегодняшний ужин так и не успел коснуться разомкнутых губ. -… внезапную смерть аукциониста Хидана-сана официально признали убийством, когда обнаружили в его организме зарин — отравляющий газ нервно-паралитического действия… — Yabai! * Как уже достали эти криминальные новости, — черноволосая со стрижкой пикси метнулась рукой за пультом, чтобы переключить центральный канал серого плазменного телевизора, висящего в центре всего бистро, но слабо дернулась от неожиданности. — Оставь. Очевидно, мой голос прозвучал слишком резко и увлеченно для среднестатистического жителя Токио, приходящего в дешевое кафе под вечер, чтобы расслабиться за перекусом и бездумно засмотреться в играющий телик на фоне невнятных фраз других посетителей. — Не надо, оставьте… будьте добры, — уже немного смягченно попросила я, подбирая обращение удачней. — Как скажете… — смирившись, вздохнула сотрудница и вновь приступила к своим обязанностям. -… дальнейшая информация о расследовании по делу будет известна в ближайшие дни. Черт бы тебя побрал, Хидан, если еще этого не сделал — все прослушала. Кому была выгодна твоя смерть именно сейчас? «Акацуке» или Zет — кто из них стал твоим палачом? Может, им не понравилось, что его разбирательство взял на себя Фугаку? И снова все нити скатываются в единственный возможный толстый клубок под названием «Учиха». — Странно, что этого типа убили сразу после аукциона, да? Я как можно непринужденней повернула голову в сторону все той же подошедшей девушки, которая, вероятно, до невидимого лоска натирала ладони о приталенный фартук вот уже четыре минуты. — Говорю, что наверняка запланировали те, кто имел с ним сделку, — продолжала парировать та, когда заметила, что ее словам внимают, — которые покупали всякие штучки-дрючки за сумасшедшую цену. — Лоты… — автоматически, словно встроенная коррекция на телефоне, поправила собеседницу я, отхлебывая кофе, -… имеешь в виду, что причина в товаре? — Не знаю, ведь может же быть такое: подсовывают не то левые, не то правые антиквариаты, а то и вообще дурь в них прячут. За то, небось, и убрали этого busu*. У нас как в стране: сказал, или взболтнул лишнего — сразу стирают с лица земли, как будто и не ходил по нему никогда, не то, что у американцев — беготня по адвокатам и судам. Вот у меня они-сан жил там когда… Довольно опрометчивые для рассуждений вслух мысли девчонки натолкнули меня на новые догадки. Если вдруг Хидан — приспешник Zет, который все это время помогал злоумышленнику осуществлять по каким-то личным причинам его маниакальные планы, то вполне вероятно, что тот решил избавиться от балласта после, например, необдуманного поступка аукциониста… Я последний раз взглянула на школьницу шестнадцати лет, судя по ее виду и речи, и про себя поблагодарила за полезную наводку, принявшись за остывшую пищу. — Голодаешь ты по-взрослому… Сасори, подошедшего из-за спины, я узнала сразу, и вовсе не по завидному лирическому тенору, а благодаря винтажному кольцу с обсидианом на большом пальце его правой руки, которую он приветственно положил на мое плечо. Занятно, что этот драгоценный темный камень из застывшей охлажденной магмы считается космическим, а его обладатель как раз занимает должность на МКС. Еще один презабавный факт: черный — цвет отрицания, тайны и даже смерти. Признаться, совпадения иногда привносят в нашу жизнь необходимого смятения. Особенно, если вдруг оказывается, что они таковыми вовсе не являются. — Не дождалась, прости… — оправдалась я после минутного молчания и поглощения воздушного гюдона. — Все в порядке? — вроде бы привычный вопрос, ставший в повседневности неким междометием, на секунду выбил меня из колеи, но легкая встряска головой мигом вернула в реальность, — Больше не было никаких нападений или других неприятностей? — Смотря, что за понятие — «неприятность». Знаешь, для кого-то это поцарапать недавно отполированный капот или забыть о важной сделке во вторник, а для иных — получить от подружки новость о залете. Сасори, наконец, оставил в покое серьгу на ухе, спрятанную под густыми малиновыми вихрами пушистых волос и с читающимся в глазах вопросом неуверенно произнес: — Вот, про беременность… — Это так: к слову пришлось… — тут же сообразила я, что болтаю лишнего, но вместо того, чтобы замолчать, переправила разговор в еще более опасное русло, -… просто один преподаватель сегодня чуточку расстроил… обескуражил… жутко взбесил. — Учиха? — ухмыльнулся юноша, и от упоминания этого имени по телу прошелся знакомый холодок. Он риторически покачал головой и издал слабые смешки, — Сакура, твое амбивалентное отношение к педагогу, по-моему, набирает обороты стремительного роста с каждым новым днем. Да и вообще: если помнишь, Титаник все-таки затонул, столкнувшись с непробиваемым айсбергом. — Твоя аллегория мне понятна, спасибо, — я тоже улыбнулась, улучив подходящий момент, чтобы спросить то, что на повестке дня окутало тенью сомнения лишь наполовину трезвое сознание: — Вы с ним знакомы? Молодой человек словно ожидал такой реплики, но ненадолго задумался, давая вполне исчерпывающий ответ: — Нет. Если бы круг моего общения пополнился кем-то вроде Саске, я бы, скорее всего, давно сошел с ума. — Однако он уверен, что знает тебя. Следующая фраза окончательно ввела в ступор удивленного собеседника, заставляя его причмокнуть губами и потереть в затылке: — Кажется, виделись однажды на международной научной выставке около двух лет назад. Я запомнил, потому что был там куратором, и младший Учиха записывался у меня в секторе на приватную встречу-лекцию с австралийским инженером. Правда, знакомством это назвать сложно. — Понятно… — разочарованно произнесла я, проглатывая последние остатки пенистого капучино. — Хочешь выпить еще чего-нибудь? — поинтересовался Сасори, прерывая неловкую паузу и зачем-то потягиваясь рукой в карман пиджака. — Чего-нибудь… покрепче кофе, разве что… Юноша понятливо улыбнулся и выдвинул заманчивую идею: — Неподалеку есть бар Ageha: танцы, приглушенный свет, спиртное. Вполне приличное заведение, хотя случается всякое… Это место было хорошо мне знакомо, поскольку располагалось всего через несколько домов от съемной квартиры. Оно и в самом деле пользовалось положительной репутацией среди ночных обывателей среднего класса, а еще являлось отличным укрытием и лекарством от скуки. Конечно, иногда громкие биты современных ремиксов и гогот одуревших от хмеля посетителей срывали сон, и все-таки в моменты одинокой прокрастинации хочется ощутить небывалое забвение в сливающихся софитах и поглощающей духоте. Вот я и не заметила, как впервые переступила порог всегда поблизости находящегося прокуренного заведения, заняла высокие стулья вместе с сегодняшним спутником у барной стойки и опрокинула две свежие рюмки абсента. Обычно один только запах напитка вызывал у меня отвращение, но пробуя языком колючие капли крепкого алкоголя, я вспоминала ту дикую ночь и то, как ловко их заглатывал он. Младший сын Фугаку уже несколько часов не беспокоил упрямыми звонками, которых стало губительно не хватать, поэтому пальцы бестолково пролистывали телефон, ожидая новых чудес, но вместо них случайно наткнулись на последнее полученное сообщение от Zet. — Не хочу снова доставать, — вдруг начал Сасори, наклоняясь ближе к моему уху, чтобы не сорвать голос, — но точно все хорошо? — Лучше не бывает! — как можно громче ответила я, убирая мобильник в сумочку. — У тебя руки дрожат… и вся ты трясешься. Еще бы. Не каждый день получаешь смс с тексом «ты будешь следующей девушкой, чей труп сгниет в озере», который мало напоминает первоапрельский розыгрыш. Было страшно настолько, чтобы сию же минуту сменить документы, уехать из города и постараться забыть обо всем произошедшем. Но имелось достаточно причин, сдерживающих в Токио и заставляющих копаться до конца, превозмогая ужас перед неизвестным. И одна из них — ты, Саске. — Потанцуем? На мое предложение молодой человек отреагировал без восторженного энтузиазма, однако отказа не последовало, и мы оба направились к остальным не в такт двигающимся телам, вспотевшим и уставшим от показательных плясок. Мелодия играла самая что ни на есть клубная — без слов, романтики или любого другого эмоционального содержания, зато движения получались плавными. Красноволосый юноша пытался подстроиться, что выходило не так уж здорово, но, в конце концов, нашел свой стиль. Я видела, как шевелились его губы, в усердном старании выкрикивающие какие-то реплики, но разве можно разобрать их сквозь такой дикий шум? Пришлось нетерпеливо взять спутника за руку и увести как можно дальше — в безлюдный узкий коридор, освещенный синими неоновыми лампами, однако сделала я это зря. Сасори, уже опробовав внушительный ассортимент алкоголя на баре, и пребывавший под градусом, истолковал все намерения в корне неверно. Едва мы очутились в тесном пространстве, он прикоснулся к моим горящим щекам своими теплыми ладонями, одарил головокружительным поцелуем и прижал к стене так, что я не успела даже вздохнуть. Не буду лгать: неожиданностью с его стороны такие действия было назвать сложно. Любая девушка если не сразу, то рано или поздно догадается, что ни один юноша не будет каждый день названивать, добиваться встречи и беспокоится о ней, не испытывая симпатии, за исключением Наруто. Моя кожа не покрылась мурашками, в животе не затрепетали бабочки или любые другие насекомые, сознание не покинуло тело, как обычно происходило при близости с тем, о ком не могу перестать думать еще с поступления в ТУС. И все же сейчас наши с Сасори губы слились так плотно, что казалось неправильным прерывать интимный акт. Зато резко загудевший телефон справился с этим гораздо лучше. Я полезла в вибрирующую сумку, мысленно радуясь тому, что не придется отталкивать молодого человека без весомой причины, всматриваясь в высветившееся на экране имя. — Вот и стражник объявился… — отстранившись, прокомментировал Сасори, издавая пропитанные иронией смешки, -… он что, маячок на тебя поставил? — Брось, Саске не такой… — отстраненно ответила я, не понимая, почему вообще защищаю своего преподавателя по криминалистике. — Какой уж есть, Сакура. И самое печальное: ты слепо влюблена в это безумство. — Вы даже не знакомы ведь… — Ладно. Не хочу вмешиваться и тем более связываться с Учиха. В глазах юноши блестела нарастающая злость, которую он тщательно пытался замаскировать примитивным раздражением, и всколыхнулась она от одного несвоевременного вызова. На секунду мне вдруг стало обидно, что гневная реакция последовала не после самого факта прерывания поцелуя, а от заочного появления здесь третьего лица, будто все магниты снова притягиваются к единому центру — Учиха. Однако тут же иная мысль прошлась по нетрезвой голове заведенным волчком: зачем парню так бурно реагировать на звонок от Саске? И во что он столь категорично «не хочет вмешиваться»? — Как тяжело… — обреченно выдохнула я, закуривая сигарету и не замечая случайно произнесенной вслух фразы. — Тогда подвезу тебя до дома, — видимо, джентльменское начало одержало в собеседнике победу над задумчивой удрученностью, — кстати… почему не взяла трубку? — Наверное, не так слепо влюблена, как кажется.

***

Следующее утро как-то быстро началось с настойчивых звонков в дверь, которые мгновенно прервали короткий сон. В последнее время такие сюрпризы не оканчивались ничем хорошим, поэтому я, едва разомкнув слипшиеся веки, съежилась и напряженно подбежала к источнику резонанса. По ту сторону через высокий глазок обрисовалась незнакомая женщина в официальном сером костюме, с туго сооруженным пучком из черных волос на макушке. Ее короткие пальцы сжимали классический коричневатый портфель, где по закону жанра хранят ценные бумаги и прочую юридическую атрибутику, а сосредоточенное лицо выражало очевидное желание поскорее увидеть хозяина квартиры. Признаться, мое любопытство тоже не заставило ждать, и я достаточно внезапно распахнула железную преграду, столкнувшись взглядом с ее застывшим от удивления телом, однако сдержанная улыбка незваного гостя словно привела незапланированную встречу в некую норму: — Добрый день, госпожа Харуно? — День?.. Да, добрый… — Разрешите представиться — меня зовут Жина Сибато, личный нотариус семьи Учиха. Позволите войти? — Прошу… — отрешенно прохрипела я, абсолютно не понимая, что происходит. Женщина разулась, аккуратно припарковав маленькие малиновые туфельки возле махрового коврика у порога, затем послушно прошла за мной в гостиную комнату и присела напротив дивана, положив на разделяющий нас журнальный столик необходимые документы. — Вы наверняка задаетесь вопросом, зачем нотариус побеспокоил вас в такую рань и явился без приглашения… Кажется, она умеет читать мысли. — Дело в том, что на днях у нас с Саске-саном состоялся серьезный разговор, в ходе которого он поручил мне перевести на ваш банковский счет пятьсот тысяч, но для этой операции, соответственно, требуются ваши реквизиты и согласие в виде подписи… — Минуточку, стойте… — не выдержала я, с трудом переваривая ошеломительную информацию, — почему я узнаю это от вас, а не лично от Саске-сана? Жина замялась, виновато склонила подбородок и гораздо тише произнесла: — Он пытался вчера дозвониться до вас, но безуспешно… — Допустим… — я нервно выдохнула, стараясь здраво и логически анализировать ситуацию, -… к его сумбурным действиям прилагались хоть какие-то намеки на объяснения? Или так и было велено: «перевести пятьсот тысяч иен без лишних вопросов»? — Простите, забыла упомянуть… — она надела свисающие очки и, еще раз окинув взглядом заранее проверенные тысячу раз листки, передала их в мои руки, -… речь идет о сумме в пятьсот тысяч долларов, госпожа Харуно. Тут я остро ощутила, как закололо в груди сердце. Не нужно быть гениальным математиком, чтобы произвести в мозгу моментальный подсчет и прикинуть получившуюся цифру. Двадцать миллионов. Совершенно очевидно, что младший сын Фугаку просто сошел с ума, что немудрено при всем криминальном коллапсе, который настигнул нашу группу, или, более вероятно, замыслил сложную диверсию, известную только лишь ему. — Я отказываюсь давать согласие. — Но… — Это окончательное решение. Сибато поджала обе губы, еще больше опуская и без того поникшую голову. — Понимаете, господин Учиха предупредил, что уволит меня, если не состоится денежная ремиссия… Понятнее некуда — такой способ достижения цели вполне характерен для Саске, привыкшего во что бы то ни стало получать желаемый результат. — Тогда мы обсудим с ним все дела лично. Настал мой черед добиваться, и сейчас я четко знала чего — разговора с виновником. Поразительно, как за эти стремительно пролетевшие семь месяцев некоторым людям удается скрывать свои четко сформированные интенции и тайно претворять их в реальность от других глаз. Повторяясь дважды, напомню, что никогда отнюдь не считала себя избранницей судьбы и объектом всеобщего спекулятивного возбуждения, однако с начала учебного года в университете Саджо весь мой привычный образ существования пошел под откос так же внезапно и критично, как падает курс валюты на рынке в моменты дефицита платежного баланса. Только моя девальвация вызвана появлением исполинского черного кризиса под именем Zet и еще одного немаловажного персонажа, чья роль в затянувшемся спектакле еще не установилась до конца и с кем мне срочно необходимо увидится. Проводив нотариуса до выхода и заверив обеспокоенную женщину, что она обязательно останется стабильно держаться на своей нынешней должности, я наспех переоделась в просторную лимонную рубашку и старые полосатые брюки, закрутила светло розовые волосы в непонятную косу и поспешила выбежать на улицу. Странно, но Наруто, который должен быть осведомлен о местонахождении лучшего друга, не отвечал на вызов, поэтому я попыталась дозвониться до Хинаты, но попытки тоже не увенчались успехом. Спустя всего пару секунд, когда я уже успела поймать такси, на телефон пришло сообщение от кузины Неджи с текстом: «Вся наша группа на заседании. Ты где?!», а еще ровно через минуту сам блондин набрал мой номер, и по ту сторону послышался его неразборчивый шепот: — Сакура, снова потерялась? — Почему не сказал, что началось слушание, baka*? — возмутилась в свою очередь я, свободной левой рукой отыскивая тысячу иен, чтобы расплатиться с водителем, — что там происходит, объясни-ка? — Чего ты сразу ругаться-то… Прокурор допрашивает свидетелей — ничего интересного: пока пустая болтовня. Саске выглядит еще хуже… совсем дикий — ни на кого не смотрит, Тсунаде едва из него слова выдавливает… лучше поспеши, сейчас как раз будет перерыв, а потом его будут допрашивать о той ночи, когда случился несчастный инцидент с невестой Итачи. — Отлично. Скажи Какаши, что я вызываюсь свидетелем. — Не понял… — озадачено процедил Узумаки, но я сразу прервала беседу, надеясь на ответственность юноши, хотя наличие у него этой способности ставилось под сомнение. Машина припарковалась у здания суда, удачно преодолев расстояние средней длинны без пробок, и я метнулась в него так быстро, что появившийся на бегу ветер заставил колыхаться пиджаки и платья присутствующих внутри. Когда почти получилось добраться до заветной двери, она медленно приоткрылась, и из зала принялись выплывать сначала свободные слушатели, затем и участники процесса. Видимо, все-таки вышло попасть на интервал, который, скорее всего, попросил у судьи адвокат с нашей стороны, и я должна была почувствовать значительно облегчение, увидев свою группу среди прочей массы, однако напряглась только сильнее. — Как всегда опаздываешь… — спохватилась Ино, по обыкновению поприветствовал меня весьма своеобразным способом и, оглядев при этом с кончиков волос до самых пят, -… опять всю ночь кутила? — Что значит «опять»? — Наконец-то пришла, — высунулся из толпы Шикамару, прижимая к груди кипу скрепленных бумаг, — нужно обсудить кое-что важное… — Сейчас мне надо видеть Саске, — проигнорировав слова парня, осведомила команду я, но тот продолжал настаивать: — Срочно, Сакура! Однако сквозь покидающих помещение лиц мне посчастливилось заметить именно того, с кем жаждала встречи уже долгое время. Он шел прямо, в самом деле внушая своим видом тоску. Уставшие плечи тяжело поднимались, на чуть пухлой нижней губе заживала кровавая ранка, отросшие волосы почти закрывали красивое измученное лицо, покрытое свежими синяками, и оставалось только с ужасом догадываться, где и с кем младший Учиха успел подраться. Его болезненно похудевшее тело окружали два рослых мужчины, очевидно сопровождающие юношу до туалетной комнаты, куда они втроем направлялись. — Извините, пустите… я его хорошо знаю… Саске! На мое промелькнувшее всего в ничтожных сантиметрах туловище молодой человек не отреагировал даже коротким взглядом. Именно его потухшие, будто зомбированные глаза пугали настолько сильно, что сдаваться так просто было бы непростительно: — Что случилось? Вы кто такая? — строго и пронзительно поинтересовалась охрана брюнета, вынуждая меня держать определенную дистанцию. — Нам с подсудимым требуется поговорить в незамедлительном порядке… Оба здоровых мустанга в недоумении уставились на брата Итачи, на что тот апатично и отчужденно отрезал: — Впервые ее вижу. Те не стали дальше церемониться с очередной ненормальной, уводя обвиняемого в сторону пункта назначения, оставив меня замереть от услышанного и размышлять над тем, как поступить теперь. Спасением — оно же рискованный выход из положения — оказалась пожарная сигнализация на стене справа, успешно попавшаяся на глаза. Недолго думая, я незаметно прислонилась к заветному предмету и, запустив ладонь через подмышку, спровоцировала раздавшуюся на все здание сирену тревоги. Образовавшийся ожидаемый балаган из сотрудников и остальных собравшихся дал возможность украдкой прошмыгнуть в мужскую уборную и застать озадаченного Саске в полном одиночестве. Тем не менее, он быстро сориентировался, и, воспользовавшись подходящим моментом, догадливо закрыл дверцу на щеколду и наконец-то посмотрел в упор: — Нотариус перевела на твой счет всю сумму? Должно быть, со стороны я покраснела от злости, словно сваренный рак, по крайней мере, ощущения нахлынули именно такие, отчего мои сжавшиеся в кулаки пальцы несильно ударили юношу в грудь: — Прекрати обращаться так, будто заключаешь сделку с военной делегацией… — Сакура… — он необъяснимо чувственно обвил своими холодными ладонями мои руки, убирая их со своей одежды и медленно опуская вниз, -… послушай, пожалуйста, предельно внимательно, что я тебе сейчас скажу. Эти деньги я зарабатывал сам, поэтому сохрани их и… — Так вот, чем ты занимался в Англии! — Нет, слушай: уезжай как можно дальше из страны, если потребуется — смени паспорт и остальные документы, и, ради Бога, не вздумай ввязываться в происходящее, давать ради меня любые показания. Забудь обо всем, что случилось. Двадцати миллионов должно хватить вам обоим на внушительный срок… — «Вам обоим»? — Если родиться мальчик… — Саске на секунду задумался, засмотревшись на кафельный пол возле крайней кабинки, -… назови его в честь моего отца. — Что за трагедия и какие-то предсмертные речи из дешевого романа… — испуганно произнесла я, учащенно заморгав, чтобы отвести выкатывающиеся слезы, -… и почему ты никогда не делишься личными переживаниями… мне казалось, мы где-то это уже проходили… — Похоже, я знаю, кто Zеt, — неожиданно признался парень, что окончательно выбило из колеи, — точнее то, почему и зачем он развязал костер войны. — Подожди… что? А как же… Докончить мысль мне не дала ввалившаяся охрана, которая уже успела разобраться с ложной тревогой и возмущенно схватить сына Фугаку, чтобы вернуть участника процесса обратно в зал суда, и я даже не успела переварить полученные сведения, прежде чем в последний раз окинула взглядом его удаляющуюся фигуру. Слова молодого человека до сих пор эхом раздавались в затуманенной голове, раскалывая ее напополам и принуждая строить новые догадки о том, кто мог оказаться убийцей. Неужели Саске и вправду смог узнать его личность? Более того: мотивы и цели преступника, прячущегося за маской продуманного режиссера кровавой пьесы. Нет, мне определенно необходимо еще раз поговорить об этом с Учиха, только на этот раз напрямую расспросить его о том, что, возможно, способно поставить в этой истории точку. Отыскивая в кармане брюк мобильный, я наткнулась на незнакомую железную штучку с заостренными кончиками. Вытащив инородный предмет со дна тканевого углубления, пальцы принялись раскручивать связку из нескольких ключей с серебряным брелком в виде летящего ястреба. — Квартира… Конечно — ключи от квартиры. Видимо, он тишком запрятал их на протяжении нашей беседы, но для чего? Может, чтобы я поехала к нему в дом и отыскала какую-либо подсказку… или улику? В таком случае, нельзя было терять ни одной драгоценной минуты. Токио давно проводил за горизонт мартовское солнце, а значит, небо обуглилось и раздавило зловещей тьмой весь город. Именно сквозь нее я решила пробраться по двум коротким кварталам к жилищу юного преподавателя, чтобы проветриться, и предельно сосредоточено обдумать предстоящий план действий. К сожалению, дорога выпала не самая перспективная, ведь для сокращения расстояния и экономии времени пришлось держать путь через безлюдные и узкие переулки, окруженными низкими кирпичными домами. Хорошо, что сзади неспешно плелся коренастый инкогнито в спортивном костюме, к которому в случае внезапной опасности в виде пьяных приставучих тусовщиков можно будет обратиться за помощью. Единственное, что смущало в данной ситуации — незнакомец ускорил шаг. Вдруг, случайно обернувшись, я узнала ту самую толстовку с капюшоном, прикрывавшим лицо нападавшего из метро. Знакомая паническая дрожь покрыла кожу, сосуды начали сужаться от страха, онемел язык, а адреналин резко подскочил в крови. Эта смеха была отлично известна: бег со всех ног, но в итоге грубое столкновение с тем ненормальным, в чьих руках почему-то вибрировал телефон Саске в прошлый раз. Так получилось и сейчас: преследователь настиг меня спустя минуту после бессмысленной погони, с размаху ударив ногой в копчик, отчего я согнулась и издала страдальческий хрип от нехватки воздуха, а затем упала на каменистый асфальт и прокатилась по нему несколько метров, пока не уперлась в стену. Психически неуравновешенный человек приблизился вплотную, намереваясь продолжить беспощадный акт физического насилия, зажав между пальцев мочку моего уха. Я оледенела от боязни того, что нападающий, вероятно, собирается порвать его, и вдруг до едва соображающего сознания дошло, чего хочет похититель. Я самостоятельно сняла серьгу с горным хрусталем, которую когда-то вернул мне младший брат Итачи по просьбе анонима, и трясущимися руками передала ее некто в серой олимпийке. Он удовлетворительно принял подарок, наклонился еще ближе и чмокнул в нос, вызывая неконтролируемый мандраж, после чего так же ловко скрылся в темноте, как и появился из нее. Состояние шока не позволило голове объективно соображать, поэтому я из оставшихся сил ринулась к дому преподавателя за углом, преодолев все четырнадцать этажей на остатках нейромедиатора. Его квартира сильно изменилась с моего последнего пребывания в ней: создавалось впечатление, будто здесь организовался недавний ремонт, и никто не посещал помещение долгий период. Однако наверху слабо доносился шум включенного душа, что вызвало волну негодования и, признаться, колоссального изумления. Я настороженно поднялась по гладким ступеням деревянной лестницы, на всякий случай вооружившись кухонным ножом, и осторожно приоткрыла прозрачную дверцу ванны. За преградой стоял сам хозяин: мокрый и абсолютно нагой, вытирая бежевым полотенцем густые дегтярные волосы, которые немного доставали широких плеч. — Саске… Он, откликаясь на собственное имя и звук падающего лезвия, взглянул на второго гостя так, словно ждал его появления. Юноша ни произнес не звука, когда я подошла ближе и уткнулась губами в его чистую кожу на лопатках, зажимая в объятиях и обжигая сбившимся дыханием. Его кисти обвили мою талию в той особенной манере, которую брюнет изобличал лишь тогда, когда отпускал сковывающее наваждение и разрешал себе быть страстным. Немой и опьяняющий, как издержавшийся сорт стоящего вина, поцелуй последовал незамедлительно, что возбудило во мне смущение, а в нем — желание интимного единения. Я хотела выговориться, но вместо моральной поддержки ощутила, как мужские руки подхватывают изможденное тело, унося в просторы одной из спальных комнат второго этажа. Можно было бы что-то возразить, но когда тебя патетически опускают на мягкую обволакивающую простыню, а сверху нависает возлюбленный с безнадежно завораживающими глазами, кажется, что все на поверхности этой земли можно оставить на потом и поддаться той редкой близости, возникающей между нами. Саске снимал с меня одежду небрежно, но без грязной пошлости и фарисейства, изучая оголенные сантиметры женского тела, словно впервые. Я все еще пыталась войти во вкус, но образ напавшего вновь и вновь мелькал перед лицом в виде преследующего фантома, отчего туловище вздрогнуло, и брюнет посчитал это подходящим сигналом для соития. Уже с первого толчка он проник достаточно глубоко, провоцируя во мне звуковой всплеск эмоций и жгучую волну внизу живота. Ускорение темпа повлекло для юноши заметное облегчение от накопившегося стресса и постепенно перерастало в бурное наслаждение. Последние усилия стоили для нас обоих полного эмоционального истощения, но окупились непередаваемым чувством свободы и отрешения от разлагающейся реальности. Я выдохнула последний оставшийся воздух и тут же набрала новый перед тем, как он сделал то же самое, наклонившись так низко, что щедро подарил дополнительный запас кислорода, зажал приятными на вкус губами мои побагровевшие уста, и обессилено упал рядом. Похоже, Саске Учиха моментально уснул после сладкой дозы столь мощной разгрузки и полного переутомления от навалившегося напряжения за все эти дни. Я накинула поверх вспотевшего тела его темную хлопковую рубашку, висевшую на спинке стула у кровати, и бесшумно направилась к ванной, чтобы протрезветь от холодных капель живительной воды. Однако внезапно раздавшийся звук телефонного сообщения вернул меня обратно, заставив непонимающе всмотреться в экран светящегося аппарата: «У каждого есть скелеты в шкафу… надеюсь, этот не сильно тебя напугает. Zet.» Как всегда вовремя, поддонок. И все-таки, что означает сегодняшнее послание? Взгляд моих зеленых глаз задумчиво пробежался по комнате, пока не остановился на большом багровом шкафу из дуба напротив постели. Я затаила дыхание и, собравшись с духом, подошла к антикварному предмету интерьера, открыв высокую дверцу с узорчатой ручкой. На самой последней полке блестел маленький круглый камень, подозрительно напоминавший ту самую серьгу, которую недавно отобрал у меня преследователь. Мои пальцы снова задрожали, а сердце не просто ушло в пятки, а, казалось, растворилось в разъедающей пустоте. Это объясняло то, откуда у напавшего в метро оказался телефон Саске. Это, черт возьми, объясняло многое. Без разъяснений осталось только одно: разбудить его сию же минуту и честно добиться правды, или бежать со всех ног из квартиры, пока не стало слишком поздно…