Дуэт

Уже не первый раз Наполеон Соло и Илья Курякин работают вместе. А ведь когда всё начиналось, это было как-то дико, удивительно и совершенно не естественно. Лучшие агенты двух враждующих сверхдержав, волки одиночки и вдруг в одной лодке. Хотя они и не сразу привыкли друг другу, понадобилось некоторое время для того, чтобы начать доверять партнёру как самому себе, но тогда когда они, наконец, почувствовали себя командой, то можно сказать стали единым организмом, каждый, не задумываясь о своих сломанных конечностях, о ранах и ушибах стремился спасти жизнь партнёру. При этом, не желая взамен благодарности, просто выручали друг друга, потому как не могли поступить иначе. На сей раз дуэт отправился в Токио для операции по обезвреживанию так называемой «третьей силы», на самом деле ничего серьёзного просто местная мафия вообразившая, что сможет обойти собачившихся между собой коммунистов и капиталистов. И всё бы ничего, но эта горстка отморозков смогла провернуть весьма крупную аферу: без ведома американцев и русских, мафиози отправили на «чёрный континент» контрабандное оружие, чем нехило всполошили мировую общественность. Боссы решили, что это уже перестаёт быть смешным и стоит в зародыше уничтожить криминальную заразу, чтобы в будущем не хвататься за головы и не искать виноватых. Вот так вот агентов и направили в Японию, дивную страну, однако, как выражался Наполеон, на любителя. В Токио мистер Соло и товарищ Курякин прибыли утром, как только на горизонте замаячило солнце. Весь день они провели в отеле, спасаясь от жары и духоты, при этом иногда разыгрывая перед постояльцами, в холле, свои роли: латыш ССовец, бегущий от советской власти – Илья, и американский художник пейзажист, приехавший рисовать природу страны восходящего солнца - Наполеон. Так они протянули до того как на город опустилась ночь, зажглись фонари, свет исходил из окон домов, а неоновые вывески приветливо зазывали, переливаясь всеми цветами, как новогодняя гирлянда. Но от смены времени суток не изменилось буквально ничего, кроме того, что на улице потемнело, и цикады застрекотали громче. Японское лето беспощадно, воздух влажный и тяжёлый, не важно светит за окном солнце или звёзды. Жара, может быть, спадает на несколько градусов, но раскалённый асфальт продолжает отдавать своё тепло, прогревая воздух снова, сколько же понадобится часов, чтобы он остыл? Улицы Токио были пустынны, конечно, в такое время честный люд спокойно сидит по своим квартирам, а вот Курякин и Соло только сейчас выбираются из номера отеля на задание. По дороге американец жалуется, что ему не подходит климат, слишком влажно и слишком много жуков, на что русский лишь хмыкает, потому, как не проявляет к своему западному коллеге ни капли сочувствия, да и не разделяет его проблем. Кто-кто, а коммунист никогда не жаловался на климат. На операции всё было как обычно, и действовали агенты по давно отлаженной схеме, сначала незаметно проникают в штаб квартиру преступной организации, а потом убивают босса. Подпункты плана всегда менялись в зависимости от их алиби, местонахождения и противника, но сам план чаще всего оставался неизменен; А. Пробраться в штаб-квартиру, Б. Обезвредить главаря. Однако случались и фиаско, к примеру было весьма удивительно, когда один из рядовых шестёрок оказался достаточно ловким и метким, чтобы попасть агенту Соло в щиколотку, тот упал, а слащавое лицо скривилось в гримасе боли, следующий выстрел должен был прийтись Наполеону прямо промеж глаз. Агент ожидал такого поворота событий и пока отморозок дрожащими руками целится, Соло забалтывает его. - Я убью тебя,- Размазывая сопли рукавом по лицу, кричит преступник. - Но зачем? Я ценный и полезный, как античная ваза. Будет глупостью убивать меня, - совершенно непринуждённо для человека под прицелом выговаривает, американец. - А я всё равно! Всё равно убью!- по лицу бандита текут слёзы, от чего он выглядит на столько жалко, что Соло даже становится стыдно за то, что он разговаривает с этим человеком, у которого столь трусливое сердце. Если бы у Наполеона не была простреляна нога, он бы уже давно выбил пистолет из трясущихся рук паренька. - Вон видишь того громилу, - Соло устало кивнул в сторону Ильи, который методично выносил всех стоящих в радиусе нескольких метров, - Если ты убьёшь меня, он убьёт тебя, медленно и бес сомнения мучительно. Тем временем коллега темноволосого обольстителя находился не так далеко позади и расправлялся с назойливыми, невысокими, правда очень сильными преступниками, думается, он бы справился быстрее, не будь у них в руках биты. И после того как Илья отобрал у бандитов деревянное оружие дело пошло куда быстрее, однако один, самый низкий парень из группировки, успел смекнуть, что шансов против такой машины, как Курякин, у них нет и пока агент КГБ расправлялся с его товарищем, бросился бежать вперёд, минуя русского. Илья не смог не заметить, что одна из его жертв вырвалась к свободе и, разворачиваясь с битой наперевес, краем глаза заметил раненного напарника, а чуть поодаль ещё одного человека целившегося в кучерявую голову Наполеона. В глазах Ильи вдруг всё стало кроваво красным, гнев окутал его с головой, но кроме гнева агент чувствовал страх. Страх за его партнёра, ловеласа, вора и лжеца, но всё-таки только одна мысль, что этого непутёвого американца не станет, порождала в нём вселенский всеобъемлющий страх, от всей этой смеси чувств у коммуниста заложило уши так, что он почти ничего не слышал. Почти ничего. Почти ничего кроме одной только мысли «Он не умрёт». Замахнувшись русский с оттяжкой ударил битой по плечу горе-стрелка, теперь у того как минимум сломана ключица, ведь с такой медвежьей силой можно было и вовсе насмерть забить и Илья забил бы если бы не был больше озадачен здоровьем напарника. Курякин дёрнулся было помочь встать Наполеону, но тот отлично справился сам, опираясь о железные прутья, заграждения, оказавшегося, как по заказу, рядом. - Я понял твоё истинное предназначение, большевик,- стиснув зубы и изо всех сил, стараясь не показывать боль, просипел спасённый, - Моя бабушка часто просит выбить пыль из её затхлого ковра, жаль, но это работа не для меня. Я работаю мозгами,- Наполеон поднёс указательный палец к виску, этим жестом указывая на содержание в голове упомянутых мозгов, - А вот ты, со своей грубой силой как ни кстати подойдёшь для пыльной работы, Илья. Имя соратника Наполеон произнёс особенно ехидно, а после обнажил белоснежные зубы в одной из своих самых обворожительных улыбок. И даже если американец не сказал ни слова хоть отдалённо напоминающего благодарность, в его глазах читалась безграничная признательность. Наполеон уже успел осмотреть беглым взглядом этого нечеловеческой силы коммуниста, и только убедившись в том, что «робот»-Курякин цел и невредим, решил, как обычно поиздеваться над русским, вербально. Жаль только, что Илья уже не смотрел в глаза коллеге. Где-то после слов о бабушке Наполеона, Курякин вспомнил, каким едким засранцем периодически бывает Соло, его хлебом не корми, но дай взбесить русского. И лицо КГБэшника вновь приобретает нечитаемый вид, который Габи когда-то назвала «Хмурое изваяние». И вот только сейчас до спец агента Курякина дошло, что всё то время до возвращения прежней мимики, Илья смотрел на Соло с заботой, неким страхом трепетом и нежностью. Совету оставалось, только молится, что весь этот коктейль чувств Наполеон не прочитал в голубых глазах напарника, а если и прочитал, то растолковал бы это иначе, чем сам для себя растолковал Илья. Ну, вот задание выполнено, главарь уничтожен, банда расформирована, а агенты возвращаются в отель, чтобы упаковать чемоданы и уже на следующий день, получив соответствующие указания, спасать мир снова, но уже в другом городе и в другой стране. Илья шёл молча привычно, нахмурив брови, Наполеон же всё болтал о том, как мучительно прошли эти сутки, о том, как он вымотался, о том, как у него болит нога и так далее по списку. Заговаривать зубы американец, конечно, умел мастерски, но большевик никак не реагировал на его болтовню, что уязвляло самолюбие Соло. Тот просто тащил Наполеона на себе, перекинув его руку через свою шею, и хотя напарник был совсем близко, ну, как «совсем близко», он висел на нём, Илья предпочитал этого не замечать и вообще делать вид, что он в полном одиночестве. - Люди оборачиваются нам вслед. Думаю, нужно было поступить, как я сказал и, не привлекая внимания, вызвать такси до отеля,- после короткой паузы Наполеон снова начал ныть, ожидая пока русский, не вытерпит и заговорит с ним. - А знаешь место это поистине красивое,- продолжил Соло, - Вроде бы четыре острова, но всё же есть на что посмотреть, рай для эстетов вроде меня. Ты знаешь, я вообще ценю красоту… - Хватит. – Наконец не выдержал Курякин. – Если не заткнешься, я тебя вырублю, и ты точно заткнёшься. Илья опасно сжал кулаки и с некоторой заминкой добавил. - Я больше не хочу слушать твой бред. Грубый бас донёсся до ушей американца. Соло телом чувствовал, как в последние несколько минут был напряжён его коллега, а сейчас он напрягся ещё сильнее. Пусть Курякин действительно мог его вырубить и ничего ему в этом не мешало, но Соло не из тех, кого угрозами можно заставить молчать. Наполеон шоркает здоровой ногой по асфальту, заставляя напарника остановится, и это действительно работает, спустя секунду русский замедлил шаг, а потом и остановился. - А, что ты хотел бы услышать? – С наигранным трепетом спрашивает Наполеон. - «Спасибо»- Илья всё воспринимает всерьёз и выжидающе смотрит глаза в глаза партнёру. Наполеон сначала вскидывает брови вверх, безмолвно удивляясь, потом делает лисью морду, и в кульминации совершенно серьёзно и искренне произносит. - Спасибо. Потом Соло думает что это было как-то уж слишком странно, на грани романтичного, и спустя несколько секунд добавляет: -Большевик. -Ковбой, – еле заметно уголком губ улыбается русский, его кулаки разжимаются, а тело наконец расслабляется. Илья доволен. Наполеон доволен. Мир спасён, агенты счастливы.