Голос в сердце

*** — Если бы я мог, я бы остался здесь, — тихо говорит хоббит. «С тобой», — мысленно добавляет он. Бард смотрит на него и будто светлеет лицом. В доме бургомистра пир горой, ведь вернулся подгорный король. Там стол ломится от еды, и вино течет рекой. Там сейчас друзья Бильбо, те, за кем он пошел в этот поход, те, кому обещал помочь вернуть дом, те, с кем делил тяготы пути, кого спасал от пауков и эльфов. Те, за кого он, не раздумывая, пожертвовал бы жизнью. За каждого из них. И там Торин, за которого он поручился, с которым связан теперь не только контрактом, дружбой и обещанием, а честью. Ведь кроме чести у Бильбо, по сути, ничего больше нет. Да и та теперь у них с Торином на двоих. Общая. И у них один долг — перед жителями Эсгарота, перед мерзким бургомистром и его слизким помощником. Но Бильбо тревожит другое. У него есть еще один долг, о котором так быстро позабыл Торин, и котором никогда не сможет забыть хоббит — это долг перед Бардом. Место Бильбо сейчас там, у бургомистра, с друзьями. Но он здесь, в доме Барда. Тильда, Сигрид и Баин давно спят — стоит глубокая ночь. В очаге пылает огонь, и в его отблесках Бильбо чудится драконье пламя. Пламя зверя, с которым предстоит слишком скорая встреча. Бард стоит рядом — усталый, мрачный, сгорбленный, словно на его плечи давит тяжелое бремя, но на лице его непонятное хоббиту выражение. В его темных глазах едва заметный огонек улыбки (тлеет, но не разгорается), но губы сжаты плотно, и одинокая морщинка прорезает его лоб. Он явно изнеможен, и в этом виноваты гномы. Еще днем этот человек пытался им помочь, а вечером заслужил их черную неблагодарность. У Бильбо до сих пор перед глазами выражение лица Барда, когда тот понял, что народ отвернулся от него. Он заботился об этих людях, был скор на дело, если требовалась помощь, а они забыли обо всем, стоило лишь заговорить о золоте. Он пытался их вразумить, но его никто не услышал. Просто не захотел слушать. Сердца людей, увы, подвержены алчности. И Бильбо чувствует за это вину. Он поручился за Торина, за друга, за гнома, который всегда был верен своему слову. Но он единственный, кто услышал Барда там, на площади. И он видел его лицо, лицо преданного теми, кто недавно сыпал благодарностями и клялся в дружбе. — Если бы я мог… — вновь начинает хоббит, но Бард прерывает его. — Ты поступил правильно, — говорит он. — Ты верен своему королю. «Торин — не мой король», — хочет сказать Бильбо, но молчит. Он лишь кивает и опускает взгляд. — Ты — хороший друг, Бильбо, — продолжает Бард. — Верный и преданный. «Преданный гномам, а не мне», — между строк слышит хоббит. — Твое место с твоими друзьями. Ты должен быть с ними сейчас. — Но я здесь, — сломлено шепчет Бильбо. «С тобой. Потому, что мне страшно. Потому, что я не уверен в том, что делаю. Потому, что меня пугает Торин. Потому, что я ужасно боюсь, и это не страх перед драконом. Потому, что я не знаю, вернусь ли я. У меня есть сотни причин, но, ни одна из них не объяснит, почему я здесь. Почему я с тобой». Бард смотрит на него, словно понимает. Он все-таки улыбается, скупо, но мягко, будто успокаивает своей улыбкой, и треплет Бильбо по русой макушке. — Ты все делаешь так, как должен. Бильбо вздыхает, садится прямо на пол и протягивает озябшие руки к огню. — Я не хочу сейчас возвращаться к ним, — признается он. Там шум и гам, там галдят пьяные гномы, там отвратительная рожа бургомистра и подобострастная улыбка его мерзкого помощника, там только и разговоров о реках золота. И о хоббите там никто не вспомнит, — думается Бильбо. Он содрогается, представив, что ждет его в доме бургомистра. — Оставайся, — предлагает Бард, и делает это так легко, словно Бильбо не какой-то, почти незнакомый ему полурослик, а хороший друг. Хоббит бы многое отдал, чтобы этот человек стал ему другом. Но он виноват перед Бардом. И он верен гномам. Верен Торину. Бард смотрит куда-то вверх, и Бильбо прослеживает за его взглядом. Он видит очертания черной стрелы, почти полностью сокрытой какими-то тряпками и досками. Эта стрела — одна из тех черных стрел Гириона, — полагает хоббит. И она принадлежит Барду. Барду, которого бургомистр обвинил в том, что его предок не смог убить дракона. Бильбо с насмешкой думает о том, что бы делал нынешний бургомистр, встреться он со Смаугом один на один. Бежал бы, без сомнения, даже будь у него в руках весь арсенал оружейной. Этот человек кажется настолько омерзительным, что даже после короткой встречи с ним, Бильбо испытывает желание помыться. Он передергивает плечами от отвращения, снова смотрит на черную стрелу, и вдруг отчетливо представляет Барда там, на вышке, возле гномьего стреломета. И в руках у него эта самая стрела. Человек с развевающимися волосами, объятый пламенем. Жуткое, но завораживающее видение. Бильбо стряхивает с себя морок, смотрит на устало ссутулившегося на стуле Барда, и вдруг улыбается. В хоббите поселяется странная, но абсолютная уверенность. — Ты сможешь сразить дракона, — говорит он, и Бард вздрагивает. А после человек смотрит в пылающий огонь и шепчет так тихо, что Бильбо с трудом разбирает слова. — Король всех гор окрестных, Пещер, ручьев и скал Вернулся, наконец-то, И править нами стал. И радость под Горою: «Вернулся наш король!» Сменяется тоскою. Кругом пожар и боль. Голос Барда отдается болью где-то в груди хоббита. Больше они той ночью не разговаривают. Когда рассвет медленно вползает в город сквозь пелену холодного тумана, Бильбо уходит. Бард протягивает ему на прощание ладонь, и хоббит сжимает ее, чувствуя, как тепло человека пронизывает его. Бильбо разбит бессонной ночью, ему, по-прежнему, терзают сотни сомнений, но это тепло словно успокаивает его. Он разжимает пальцы поспешно, потому что помимо тепла в нем поселяется неловкость от затянувшегося рукопожатия, и уходит прочь. Бильбо не слышит, как Бард, провожающий его тусклым взглядом, беззвучно произносит: — Возвращайся. *** Торином овладевает драконья болезнь. Бильбо страшно и больно смотреть на него. Того Торина, которого он знал, больше нет. Этот — лишь бледное подобие прежнего. И теперь, когда Бильбо на него смотрит, он думает о том, кого оставил в Эсгароте. Голос Барда по-прежнему звучит в нем, в его голове, отдаваясь слабыми отголосками в сердце. «И радость под Горою… Сменяется тоской». Это тоска, да. Бард, верно, мертв. И лишь его голос, надорванный, хрипловатый, живет внутри Бильбо. Дракон пожег Озерный город. И дракон мертв. Хоббит сам видел, как зверь падал в озеро, и как темные воды сомкнулись над его огромным телом. Он думает о черной стреле и о Барде, с искорками смеха в глазах. Он слышит его голос и вспоминает тепло его руки. И чувствует, что что-то мешает ему дышать, какая-то преграда в горле. Это, то ли горький ком от осознания потери, то ли что-то еще, что-то другое. И это что-то не дает Бильбо провалиться в пучину отчаяния. Наверное, глупая надежда. Или безнадежная вера. Бард убил дракона. Его дети спаслись из города, объятого пламенем. И сам Бард жив. Бильбо не понимает, почему судьба этого человека так его волнует. Да, он по-прежнему чувствует вину, которая только усилилась с тех самых пор, как он разбудил дракона. Но не вина заставляет его думать о Барде. Здесь, — полагает хоббит, — что-то менее благородное, но более сладкое. И пускай, эта сладость отдает горечью полыни. Пускай. Зато это чувство кажется Бильбо правильным. *** Люди, спасшиеся от драконьего пламени, заполоняют руины Дейла. И их ведет Бард. Мало того, что он жив, так это он убил дракона. Той самой черной стрелой. Когда человек появляется на дороге к Эребору, скача на белой лошади, Бильбо не может сдержать улыбки. Бард, как и всегда, мрачен и суров. Он пришел требовать справедливости. Бильбо пытливо вглядывается в его лицо. В нем ни тени боли и отчаяния, которые ложатся на лица тех, кто потерял близких. Значит, с Тильдой, Баином и Сигрид все хорошо. Они живы. И Бард тоже жив. Сердце Бильбо наполняется ликованием. Он, наконец, выдыхает, и может вдохнуть полной грудью. Бильбо думает, что все закончено, Торин сдержит свое слово и в руинах Дейла возродится жизнь. Он ошибается, как никогда. *** Грядет война. И Торин собирается дать отпор каждому, кто пожелает завладеть золотом Эребора. Бильбо иногда кажется, что дракон не погиб. Он вселился в Торина. Торин и есть дракон. Бильбо страшно. Все, через что он прошел, сейчас — пустяк, по сравнению с яростной решительностью Торина развязать войну. Эта война будет ужасна, потому что в ней будут гибнуть невинные. И она не нужна. Это прекрасно осознает Бильбо, но Торин не хочет это даже понимать. Он призвал на помощь гномов Железных Холмов. Хоббит отчаянно ищет в своей голове способы заставить Торина отказаться от войны и дать людям золота, но все аргументы исчезают, едва только Бильбо думает о его драконьей болезни. Он пытался поговорить с гномом. Он, правда, пытался. Он напомнил ему об их общей чести, и Торин слушал, не желая ничего слышать. Все бесполезно, — понимает Бильбо. И тогда он решается на предательство. В лагере, разбитом эльфами и людьми, очень просто заблудиться, но Бильбо словно ведет чутье. Он доверяется ему, и не ошибается, потому, что видит Гендальфа. И рядом с ним Бард. Волшебник выглядит обрадованным. Но Бард словно чем-то отягощен. Неудивительно, в такое время, — отмечает про себя хоббит, следуя за Гендальфом. Он не признается, что немного подслушал их разговор. И Бильбо не нравится, что Бард уже решил судьбу гномов. Они не могут погибнуть. Несмотря ни на что, они — друзья хоббита. И Бильбо прикипел к ним всем сердцем. Но он не винит Барда, потому что понимает, гномы виноваты в бедствиях, постигших его город. И Бильбо сам виноват. Ведь это он разбудил Смауга. Трандуил удивлен появлению хоббита. Он с высокомерием смотрит на него, а потом говорит, что знает, что именно Бильбо выкрал ключи от темниц, в которых были заточены гномы, из-под носа его стражников. Хоббиту не нравится тон эльфийского владыки, поэтому он насуплено молчит, пока не замечает, доброй усмешки Барда, и нехотя извиняется перед Трандуилом. Кажется, человек, наконец, расслабляется, и на его губах мелькает подобие улыбки. Бильбо на мгновение встречается с ним взглядом, а после делает шаг к столу и говорит, зачем он собственно пришел. Бард смотрит на хоббита непонимающе. Его лицо выражает удивление, непонимание и сострадание одновременно, и он спрашивает: — Зачем ты его принес? И Бильбо хочет что-то ответить, но Бард не дает ему сказать, потому что снова говорит: — Ты ничего нам не должен. «Я должен тебе. Я виноват перед тобой и перед твоими людьми. Но вина перед тобой в разы больше. Ты предоставил мне и моим друзьям кров, одежду, оружие. Ты был добр к нам. Они это забыли, а я – нет. Я разбудил дракона, и ты чуть не погиб. И я никому никогда не был должен так, как тебе. Я пытаюсь загладить свою вину. Я хочу помочь друзьям. Я хочу, чтоб ты стал мне другом». Один взгляд Барда заставляет Бильбо придумывать множество ответов. Ему становится жарко, и он, глядя на руки человека, говорит правду, единственную, которую примут и Гендальф, и эльфийский король, и убийца дракона: — Это не ради вас. Он, действительно, делает все это ради своих друзей, ради гномов. Не ради Трандуила, не ради Гендальфа и даже, почти, не ради Барда. Он делает это ради Двалина, Балина, Кили, Фили, Бомбура, Бофура, Бифура, Ори, Нори, Дори, Глоина и Оина. Ради Торина. Хотя Торин, если узнает об этом, убьет его. Но все они его друзья. Он говорит искренне, и во взгляде Барда ему чудится боль. Но человек понимает. Он его слушает. Бильбо говорит о том, что гномы преданные, и это так. И они не отвернутся от него за золото, как это сделали люди Эсгарота с Бардом. И Бард понимает, что за преданность Бильбо платит тем же. Той же преданностью. Этого понимания Бильбо достаточно. Больше ему от Барда не нужно ничего. *** Бильбо смотрит на этого удивительно сильного человека, который убил дракона, сплотил людей, повел их за собой, дал надежду на будущее. Он смотрит, понимая, что Бард — поразительный: сильный, смелый, отверженный, справедливый. Еще он добрый и сочувствующий. В нем есть сострадание к бедам других. Его сердце так же красиво, как и он сам — суровой красотой Дикого края. Он мудр и умен. Бард, словно пришедший из песен и легенд воин. Бильбо думает о той песне, что о подгорном короле, и невольно сравнивает Торина с Бардом. Это сравнение не в пользу Торина, охваченного драконью болезнью. Подгорный король сейчас — всего лишь искривленное отражение Барда. Бильбо понимает, что это сравнение нелепо по отношению к ним обоим. Торин и Бард — абсолютно разные. Они словно две стороны одной монеты. Не хуже друг друга и не лучше. Бильбо трясет головой, прогоняя наваждение. *** Торин чуть не сбрасывает Бильбо со стены. Хоббит не видит, какое отчаяние и беспомощность в глазах Барда, когда он признается Торину, что отдал камень «врагам». Торин болен, и он считает врагами всех, даже самых близких. Бильбо страшно признаваться, но он не хочет, чтобы гном подозревал невиновных. И он делает это. Не видит Бильбо и того, с какой тревогой наблюдает Бард за происходящим на стене. Как судорожно поддается вперед, не зная, чем помочь. Все, что сейчас Бильбо видит — это слезы на глазах Торина. Оказывается, быть предателем — это очень больно. Хорошо только то, что никто, кроме короля, не почувствовал себя преданным. Но Бильбо осознает силу Торина, поэтому, когда тот хватает его, он мысленно прощается с жизнью. И просит у Барда прощения, сожалея, что не сделал этого раньше. Гендальф появляется, как всегда, вовремя. Когда Бильбо спускается на землю, Барду становится легче. Трандуил поглядывает на него с легкой усмешкой, словно узнал о нем что-то невиданное, но человек не обращает на это никакого внимания. Когда Бильбо вне опасности, вести переговоры становится легче. Торин выбирает войну. Это никого не удивляет. *** Скорбный покой окутывает Пустошь Смауга. Снег идет уже третий день подряд — пушистый, легкий, белый, он укрывает землю, которая еще не впитала в себя пролитую кровь. Король и его племянники похоронены в недрах Одинокой Горы. Аркенстон теперь принадлежит только Торину — он лежит на его груди. Бильбо не нравится, что этот камень, который принес так много зла, все-таки отдан подгорному королю. Он думает о том, что и самому Торину это бы не понравилось. Но простого хоббита никто не спрашивал. Бильбо уходит из Эребора, не предупредив никого, даже Гендальфа. Он чувствует легкие угрызения совести, но вскоре их сменяет волнение. Бильбо направляется в Дейл. На улицах города кипит работа. Люди готовятся к зиме, восстанавливая и отстраивая новые дома, им помогают эльфы и гномы, которые пришли за Даином. На хоббита никто не обращает внимания. Никто, кроме одного человека. Бард смотрит на то, как Бильбо приближается, и на губах его — легкая улыбка. Правда, глаза все же выдают волнение. Бард чувствует себя отдохнувшим, несмотря на то, что битва была совсем недавно, и прочие дни он трудится, как и все, восстанавливая город. Он и выглядит посвежевшим. В противовес Бильбо. Хоббит подходит совсем близко — измученный, уставший, исхудавший, с ободранными ладонями. Долго смотрит глаза в глаза, подняв голову вверх. «Какой же он маленький», — думает Бард с неловкой нежностью, а затем Бильбо внезапно опускается на колени и тихо шепчет: — Прости меня. Это я разбудил дракона. Я так виноват перед тобой. Я виноват перед всеми, но перед тобой моя вина — больше всех. Прости меня, я… Бард обхватывает Бильбо за плечи и поднимает его на ноги, не давая больше сказать ни единого слова. — Ты вернулся, — произносит он сам, и крепко прижимает хоббита к себе. Некоторые, позабыв про работу, начинают пялиться на них во все глаза, но Бард не дает этому долго продолжаться. Он отступает дальше, туда, где их никто не увидит, обхватывает маленькое лицо Бильбо своими теплыми, мозолистыми ладонями и заставляет его смотреть на себя. — Ты не виноват, — четко произносит он. — Ты поступил правильно. Все, что ты ни делал, было правильным. Только так, и никак иначе. Ты не должен просить у меня прощения. — Я чувствую вину, — бормочет хоббит, а потом, словно боясь не успеть, добавляет: — Я слышу твой голос. В своем сердце. Бард улыбается, наклоняется, прижимаясь мокрым от пота лбом ко лбу Бильбо, и говорит, прежде чем поцеловать его: — Я знаю.