***
В один из множества дней, когда мне стало просто невыносимо скучно, я заговорила с ним. Обычно, когда люди видели меня, они впадали либо в отчаяние, либо в восхищение. Одно из двух, третьего, увы, не дано. Но, видимо, он решил стать исключением... Он всего лишь обернулся на звук моего голоса, устремив свой пустой, ничего невидящий взгляд на то место, где стояла я. Я оказалась права: он слеп с недавнего времени. Я не стала расспрашивать его о причине его потери — для меня это ненужная вещь. Просто иногда даже я невольно поражаюсь силе воли людей и их стремлению к жизни. В пример хватает того, что этот человек в одиночку, без чьей-либо помощи, поднимается по крутому склону и доходит до этого места целым и невредимым. Словно и нет той пелены, что закрыла его глаза, заставляя погрузиться во тьму. Он приходит сюда, не имея возможности увидеть, кто его слушает и с кем он имеет честь говорить. Он не видит мир, который его окружает. Мне его даже жаль немного...***
После нашего первого разговора для меня прошло совсем немного времени, а вот для этого человека почти год минул. Он оказался довольно интересным собеседником, хоть и слишком шумным, по-моему, но всё же весёлым и жизнерадостным, несмотря на его недуг. Он всегда приходит ко мне с какой-нибудь новостью из города или же рассказывает о том, что с ним приключилось на днях. Зачастую его истории заставляют меня вновь и вновь понять, насколько люди алчны и скупы на помощь своим же собратьям. Но он говорит об этом с улыбкой, причину которой я, как ни старалась, все равно не понимаю. Он весьма искусен в обращении с таким музыкальным инструментом как скрипка. Он зарабатывает себе на жизнь, играя на ней различные мелодии. Но люди не могут увидеть его таланта, причисляя его к тем, что просят подати, и бросая мелкие гроши и черствые куски пищи. Еще одно доказательство их неоправданной жестокости, но и здесь он благодарит их и готов целовать им руки за то, что они не прошли мимо. «Я играю не для того, чтобы выжить, а чтобы заставить проснуться нечто хорошее, что таится в глубине сердец моих слушателей», — он часто повторяет эти слова, смысл которых для меня все так же остается не ясным. Общество этого странного человека, хоть и на короткое время, но заставляет меня забыть об одиночестве и скуке, которые сопровождают меня с самого начала моего существования.***
— Послушай, может, напишем песню? — прервав свою восхитительную игру на моем самом любимом моменте в этой композиции, спрашивает он, опуская инструмент и поворачивая голову в мою сторону. — Странный ты, — выдыхаю я после недолгого молчания, глядя в уже знакомые, ничего невидящие глаза. Он уже понял, что его идея пришлась мне по душе. Схватив скрипку за гриф, он начал напевать какую-то новую и неизвестную мне мелодию, попутно водя смычком по струнам своей скрипки, заставляя меня прикрыть глаза от удовольствия. Я действительно наслаждаюсь складываемой под его умелыми движениями пальцев игрой. Не знаю почему, но мне нравится звучание этого инструмента, особенно когда на нём играет он. Я слышала звуки скрипки уже много раз, но ни одна из них не заставляла меня слушать их музыку дальше. А он смог...***
Одна река была как белый день, Другая чёрная как ночь, А волны третьей были пламенем... Стоило мне остановиться, как и он прекратил играть, оборвав звук на одном из самых красивых моментов в этой мелодии. Он выжидающе смотрит на меня, ожидая того, что я хочу сказать. Я не люблю, когда вопросов становится слишком много, но, думаю, он сможет дать мне ответ на этот: — Я не понимаю эти строчки, которые ты придумал. Что они значат? С минуту он молча глядит на меня, сидящую рядом с ним на мягкой земле, а потом медленно начинает говорить. Наверное, чтобы не потерять свою мысль: — Ну, для меня, белая река означает все хорошее, что может испытать человек, — любовь, счастье, нежность. Черная — вся та боль, страдания и тоска, что не делимы с первой. Если есть одна из них, то другая находится где-то рядом. Красная же дополняет их — это страсть, гнев и война, бушующая внутри души человека. Они всегда были с людьми. Без них мы были бы не мы, ты так не думаешь? На его очередные странные слова я не даю ответа. Лишь просто спрашиваю: — Заново? В ответ на мой вопрос он снова положил голову на подбородник и начал играть нашу песню. Я же, вслушиваясь в уже полюбившуюся мне музыку, начала петь те самые непонятные мне строки.***
Для меня жизнь не имеет каких-то ограничений. Я просто есть. Я просто наблюдаю за тем, что происходит вокруг меня. Я не могу умереть раньше положенного мне срока. Для людей же жизнь быстротечна. Они могут состариться, могут расстаться с жизнью из-за какого-то несчастного случая. Мне всегда казалось, что мы ещё долго сможем быть вместе. Как же я ошибалась... Сейчас я стою перед каменной плитой на том же склоне, где мы с тобой впервые заговорили. Какой-то старец поставил её сюда и положил рядом с ней цветы. Я знаю, что это означает: люди делают так, когда кто-то умирает. Какое-то щемящее чувство сдавливает меня изнутри. Что это? Как же ты это тогда назвал? Кажется, «тоска»... Да, точно, именно так. А ей предшествуют... «привязанность» и «любовь»? Я была привязана к тебе, бесспорно. Ты стал для меня первым человеком, с которым я решилась заговорить и с которым у меня появились «узы дружбы». Но разве такие чувства испытывают люди при потере друга? Однозначно нет. То, что я чувствую сейчас, больше похоже на страдание покинутой своим возлюбленным глупой девушки. Я любила тебя? Наверное, да. Как же это глупо с моей стороны. Но я не могу найти другого объяснения тому, что сейчас со мной творится: мои ноги, не слушаясь моей воли, подкосились, я упала на землю, утыкаясь лбом в мягкую, вновь начавшую зеленеть траву. Из-за этого треклятого чувства я силюсь проглотить застрявший ком горечи и не стараюсь спрятать постыдные для прежней меня горячие слезы, обжигающие мне лицо. И когда я научилась быть настолько человечной? До чего дотошно. Как же я рада, что ты не мог видеть. Будь моя воля, все люди были бы слепы. Никто не должен лицезреть меня, Демона, "отвратное существо", склонившего голову перед могильной плитой и проливающего слезы по какому-то человеку. Да и вообще, лучше бы меня и не существовало... Зачем я нужна здесь? Такому существу, подобному мне, с рогами и сверкающими алым блеском глазами впору в книжке на картинках рисоваться, ни то что жить среди вас. Мое наказание? Похоже на то... — Вела меня от юга и до севера дорога по неведомым краям. — Тихо шепчу слова нашей песни, а сама поднимаю взгляд на небольшую плиту перед самым лицом. Я повидала множество мест, от заснеженных лесов на Севере до причудливых, душных тропических джунглей, лежащих на Юге. Я останавливала взгляд на бесчисленных городах, селениях и пустынных пейзажах. Но мой выбор пал на это захолустье; странная я. — Менялся мир, чего в нём только не было, — я видела, как с каждым веком менялось моё окружение. Чем быстрее шло время, тем быстрее люди развивались: изобретали, строили, планировали, открывали. — Но три реки впадали в океан. — «Океаном» ты называл весь мир, в котором живут люди. И вправду, куда бы я не держала свой путь, эти три потока чувств всегда сопровождали их, и, видимо, теперь они будут идти вровень и со мной.