Лунная дорога

      Встретить караван Акари у стен Вайтрана было большой удачей. Эйлин подоспел как раз, когда хаджиты сворачивали лагерь, купил последние две порции лунного сахара, истратив все правдой и неправдой добытые септимы, и упросил купцов подбросить его до Виндхельма.       Караван переезжал в двух скрепленных между собой телегах, Эйлин ехал во второй: он втиснулся между мешков с товарами и сложенными палатками, а напротив него на скамье сидел черноухий хаджит. Эйлин то и дело украдкой поглядывал на своего соседа, а тот смотрел на мера не отводя глаз и не мигая. Видимо, котяра предпочел бы путешествовать в первой повозке со своими спутниками, а вместо этого был вынужден следить, чтобы попутчик ничего не украл.       Эйлин попробовал завязать беседу:       - Чудесная погода, да?       Хаджит фыркнул и дернул хвостом:       - Отвратительная. Мы дети пустыни, северный ветер пробирает нас до костей.       Эйлин предпринял еще одну попытку подружиться:       - Расскажите мне о хаджитах!       - У нас кошачьи морды, хвосты и шерсть по всему телу. Что тебе нужно?       - Собеседник на время нашего путешествия. И это.. У меня есть две порции лунного сахара, готов поделиться одной.       Кошак посмотрел уже заинтересованно, прищурив зеленые с вертикальным зрачком глаза, и проговорил:       - Хаджит в твоем распоряжении.       - Я уж боялся, что вы не оцените жест, — Эйлин протянул соседу завернутые в бумагу кусочки, — Я не глотаю, а кладу под язык, так слаще! И вам советую.       Карджо промурчал:       - Будет сделано.       Босмер и хаджит минут пятнадцать молчали, посасывая сладковато-горький сахар.       Телега скрипела и тряслась на выбоинах мерзлой дороги, крупные снежинки падали на шерсть Карджо и вскоре таяли.       Эйлин внезапно почувствовал необыкновенное расположение к спутнику и пересел на скамейку рядом с хаджитом, прижался к нему и начал гладить его по щеке. Шерсть была мягкой, или так казалось. Хотелось сказать что-то доброе и умное.       - А ты прехорошенький. Для своей расы. Только притворяешься букой. Знаешь, красивые — они всегда добрые, и наоборот. Если бы ты не был такой славный, то выглядел бы иначе, а если бы ты выглядел по-другому, то не захотел бы быть таким милым.       Хаджит усмехнулся и потрепал Эйлина по рыжим кудрям.       - Так и быть, расскажу тебе одну старую хаджитскую байку. Давно, когда Нирн был совсем новым, а даэдра любили живших на нем если не как детей, то как пасынков, жил один юный мер по имени Раджин. Однажды он попросил у Азуры благословения для себя и своих братьев: дать им ловкость, подобную кошачьей. И богиня выполнила просьбу, ибо нет никого милостивей нее. Но старший брат Азуры, гордый Хирсин, вознегодовал, когда узнал, что та затронула его сферы — скорость и удачливость — за его спиной, и проклял род Раджина: отныне они не только обладали кошачьей ловкостью, но и облик их также уподобился звериному.       Прошло много лет, и возмужавший Раджин снова пришел к алтарю и попросил Азуру наделить его и его родичей силой, что превосходит мощь величайшего из смертных. И богиня опять дала Раджину желаемое, ибо нет никого великодушней нее, и создала Луну, наделяющую хаджитов небывалым могуществом. Но средний ее брат, противоречивый Шеогорат, убоялся содеянного Азурой, ибо сила создает из хаоса порядок, который ему ненавистен. Он в противовес Азуре сотворил Вторую Луну, делающую рожденных под ее светом беспомощными. С этих самых пор хаджиты бывают разных пород, а мужи и жены перед тем, как любить друг друга, глядят на ночное небо.       Прошло еще несколько десятков лет, и уже постаревший Раджин в последний раз обратил свой зов к Азуре. На этот раз он не просил ни о ловкости, ни о силе, но молил дать ему и его народу мудрость, что недоступна никому из людей и меров. И Азура в любви своей в третий раз благословила его, даровав источник всех познаний, что волшебной маной осыпался с Лун на Эльсвейр. Но младший брат ее, мягкосердечный Сангвин, вмешался в замысел Азуры, ибо считал, что каждый мудрец несчастен, и не желал такой участи кошачьему народу. Он обратил падавшую с Лун пыль в лунный сахар, и именно тогда Раджин и его племя познали, что истинная мудрость всегда идет рука об руку с весельем.       Эйлин захихикал:       - Это самый смешной анекдот, который я слышал!       Хаджит погладил Эйлина лапой по щеке, а тот уткнулся носом в мех у него на шее. Из первой повозки доносилась тоскливая эльсвейрская песня, и наш герой чувствовал, что на всем Нирне нет ничего и никого, кроме них двоих, этой мелодии, качающейся телеги и заснеженной дороги.       - А кто я? Тоже хаджит?       - Да. Тебя зовут М'Эйлин*.       - А что это значит?       - Высокомудрый Эйлин.       - Мне нравится!       Стемнело, снег прекратил падать, и низкие ветки деревьев по краям сузившейся дороги вились над головой, словно огромные лапы, цепляли кривыми пальцами за волосы, царапали когтями по лицу, а яркие луны двумя огромными кошачьими глазами глядели сверху. Эйлин еще плотней прижался к хаджиту.       - Мы прибыли. Виндхельм. Дальше караван не поедет, вылезай.       Эйлин выполз из-под шкуры. Яркое утреннее солнце слепило глаза, караванщики ставили лагерь на расчищенной от снега полянке. Карджо разводил костер.       - Дальше нам не по пути. Будь счастлив, и пусть дорога приведёт тебя… В общем, удачи тебе, котенок.       - Но мы же еще увидимся?       - Обязательно увидимся. Или не увидимся. Посмотрим.