Просто так

      Марго с тихим стоном упала на кровать и затихла. Только размеренное тиканье огромных антикварных часов, показывающих половину двенадцатого, нарушало повисшую тишину. До чего же она вымоталась за день... И было б от чего устать! Возможно, это последствия психологического напряжения и давящей атмосферы особняка, в котором все еще обитал ее полуживой братец, давали о себе знать. Порыв ветра пронесся за окном, когтистая лапа растущего под ним дерева заскреблась по стеклу. Марго даже не моргнула. Нынешнее давление ни в какое сравнение не шло с тем, что было прежде - раньше Верджер пугалась каждого шороха. Особенно, когда оставалась в комнате одна...       Тяжелая дубовая дверь медленно открылась, издав тихий скрип. Марго не повернула голову в ее сторону - она знала, кто вошел. И не сомневалась бы, даже не расслышав негромкого стука легкой металлической трости об пол.       Алана перешагнула порог и прикрыла дверь. - Тяжелый день? - прозвучал ее стальной, но не напряженный голос. Ответа не последовало. Да и вопрос был риторический. Они вообще не слишком много разговаривали, и уж тем более никогда не обсуждали друг с другом прошедший день. Если, конечно, это не имело значения для достижения их целей. Верджер молча посмотрела на молодую женщину и прикрыла глаза.       Блум обвела взглядом тело любовницы, скрытое только тканью ночной рубашки. Марго шло золото. Алана невольно вспомнила, как нечаянно заметила в ее камоде огромную пижаму мужского покроя, состоящую из штанов по щиколотку и рубашки с высоким горлом. Психологу сложно было представить красавицу Верджер, всегда надевающую роскошные наряды с крупными вырезами, в этом балахоне. Но, несмотря на это, Алана не была удивлена. Она не сомневалась, что до встречи с Ганнибалом Лектером Марго была абсолютно другим человеком. Как и она сама. Алана нередко, стоя перед зеркалом, вспоминала ту, другую себя. Которая часто улыбалась, никогда не собирала волосы, оставляя их свободно спадать на плечи, была немного наивной и умела доверять людям, за что и поплатилась. Вспоминала живую себя, что лишь отдаленно напоминала нынешнюю ледяную леди с алой помадой.       В гардеробе Марго было немало блузок с воротниками и без намека на вырез. Но на глазах Аланы она ни разу к ним не притронулась. Недолго поразмыслив, психолог поняла, что то были ее доспехи. Неосознанно, закрывая шею, Марго пыталась создать иллюзию защищенности от деспота-братца. Очевидно, что она изменилась не только внешне. До того, как Мейсон оказался прикован к инвалидному креслу, любовница Аланы вряд ли была такой же уверенной в себе, твердой личностью, как сейчас.       - Сегодня, вижу, мне стоит поехать домой, - произнесла Алана, рассматривая женщину, лежащую поперек огромной кровати без сил и развернулась, чтоб уйти. Она ни разу не оставалась в особняке, если Марго не была расположена провести с ней ночь.       Почти каждый вечер, окончив сеансы терапии с безликим Мейсоном Верджером, Блум заходила к его сестре, и очень скоро они обе расставались с одеждой. Пиджаки и блузки, майки, брюки, туфли - все до последнего клочка ткани, до последней шпильки летело в разные углы комнаты, пока губы страстно ласкали лицо и шею, а руки дрожали, срывая пуговицы. Снова и снова - безумие, агония, жажда. И мир рассыпется осколками витражного стекла, когда два идеальных мраморных тела соприкоснутся в порывах желания. В полумраке спальни, сбрасывая вуали холода и стали, как воины припадали губами к кубкам после славного сражения, осушая вино, молодые женщины большими глотками пили до дна друг друга, не думая о том, что глубже в их сердцах, на поверхности которых бушует страсть, возможно, и нет ничего. Что, быть может, никакое чувство не мерцает робким крошечным светлячком во мраке их немало переживших душ. Ночами им было не до этого, пока их сердца бились в едином ритме, как одно целое. Но с рассветом разум прояснялся, и утро они встречали в одной постели, но по одиночке.       - Стой, - вдруг произнесла Верджер уставшим голосом, посмотрев на замеревшую в дверях любовницу сквозь полуприкрытые веки. Алана повернулась к ней. Почти всегда безэмоциональное лицо ее сейчас выражало удивление. - Останься, - добавила Марго. - Просто так.