***
— Уж простите, Ваше Величество, что я Вам перечу, — его голос настолько бесит, что хочется столкнуть со сцены, желательно, головой вниз, прямо на бетонный пол. Уже несколько лет я работаю с этим идиотом на одном канале. Мы — ведущие странного канала «Молодежь в массы!», который рассказывает обо всех новинках моды, музыки и прочего, хотя лично мне это кажется самым, что ни наесть, долбоебизмом. — Так, Саша, — Алёна, менеджер нашего «любимого» босса, кинула мне листок с текстом, — ты сценарий вообще читал? Не корчь рожи, а работай! Улыбайся! Слышу язвительную ухмылку за своей спиной, и моментально возникает сильное желание взять — и ударить его, эту наглую скотину, которая испортила всю мою жизнь. Но сдерживаюсь, просто ради того, чтобы не портить радостную атмосферу в студии. Знаете, какой самый главный закон подлости? Тот, который указывает на влюбленность в самого мерзкого человека на Земле. Так же и со мной. Просто уже десять лет со дня нашего с Максом знакомства, из которых ровно семь я по нему сохну. Да что там сохну — за полминуты я могу запросто возбудиться, просто думая о нём. А самое ужасное вовсе не это. А то, что мы работаем в одной стране, в одном городе, в одной студии, с одними и теми же людьми! Стоим рядом, а наши взгляды иногда пересекаются, вгоняя меня в неимоверно яркую и густую краску. Иногда мне хочется посмотреть в паспорт и убедиться в том, что мне правда двадцать пять, а не восемнадцать. — Всё, закончили! — воскликнула Алёна, падая на огромное кресло в виде мягкого плюшевого кота, тянущего свои белые лапы к нам. — С вами работать невозможно, когда вы вместе. Что не так-то? Я хотел что-то сказать, но решил, что лучше будет просто помолчать, прикусив губу. К тому же, мне противился взгляд темных глаз по правую сторону от меня. — Я не особо хорошо себя чувствую, — гениально, блять. Для правдоподобности кладу руку на лоб, якобы страдая от температуры или головной боли. По Алёне видно, что она поверила, а вот Макс вновь ухмыляется. Ублюдок. — Ну, тогда иди домой, а Максиму придется работать одному, — слышу рядом с собой удивленный вскрик и чувствую победу. Да, впервые мне удалось его обломать, ведь он наверняка думал, что уйдем мы вместе. Но нет. Прыгаю со сцены на землю и показываю Максу средний палец. Уверен, если бы не присутствующие, он бы с превеликим удовольствием мне его сломал, как и всю руку целиком. Шокированная Алёна и вспыхнувший от злости Макс — что мне ещё надо для полной радости? Правильно, выпивка и секс. Обожаю этот день. Перебегая из одного бара в другой, покупая весь алкоголь, на который только падал мой взгляд, я чувствовал себя свободным. От работы, от жизни, от Макса и всей этой хуйни, которая преследует меня с самого начала работы в «Молодежи». — Да не ебет меня это, вообще никаким местом! — прокричав в голос, я начинаю прямо из «горла» пить мартини. Морщусь от того, что напиток неприятно обжигает горло, зато как хорошо становится, когда в животе образуется тепло. Я так хочу танцевать, что мне сносит крышу: шаг вперед, я откидываю руки назад и двигаю бедрами в такт музыке. Она красива, энергична, а на языке бесконечно вертится отрывок из припева: «это — мой ад». Да, правильно, это мой ад, я его создал, мне его и уничтожать. Мне так хорошо, даже ни капли не тошнит. Пока что. И плевать мне, что завтра на работу, где я увижу главную причину всех бед в моей жизни. Как я хочу, чтобы он исчез вместе с моими воспоминаниями куда-то далеко, где не будет ничего, кроме гильотины и тетради, в которой он сможет написать прощальное письмо. Злорадно смеюсь, как вдруг ощущаю, что чьи-то руки утаскивают меня с танцпола. Пытаюсь вырваться, но не дают, только чувствую горячее дыхание на своей макушке и слышу голос, который кажется мне таким знакомым… — Эй, идиотище, очнись! — меня трясут за плечи. Я вырубился? Но когда? Открываю глаза и вижу перед собой запыхавшегося Макса, сжимающего меня своими руками. Больно, блин! — Макс, пусти! — вырываюсь, но он снова хватает меня за руки и прижимает к себе, целуя в макушку. А вот сейчас я не понял… — Сань, ты совсем дебил? Или им прикидываешься? — в некогда сухом, совершенно ледяном голосе я слышу нотку нежности и ласки, даже трясу головой, чтобы вытряхнуть все лишние мысли и прислушаться. Но да, это именно так. — Либо ты меня отпускаешь, либо с оторванным органом отправляешься в пешее эротическое путешествие, — отвечаю я, делая слабые попытки оттолкнуть его от себя. Но, поняв, что мне это не удастся, лбом упираюсь в широкую грудь, слушая, как бьётся его сердце. Всё не так, как должно быть. И мир поменялся, и мы перевернулись вверх дном, и то ли Макс стал слишком нежен, или я чересчур много выпил. Но факт в том, что сейчас он обнимал меня. Подняв голову, смотрю на его покрасневшее лицо и суженные зрачки. Он правда за меня волновался? — Ты хоть понимаешь, что ещё немного, и тебя могли бы прямо там трахнуть? — нахмурившись, спрашивает он. Мои щеки покрываются румянцем. — А то что? — выдавливаю из себя. - Сам, что ли, трахнуть хотел? — Допустим. Я ожидал любого ответа. Но не такого. Открыв рот от удивления, смотрю на когда-то невозмутимого Макса во все глаза, не понимая, снится мне это или нет. — Макс, ты можешь меня ущипнуть? — голос дрожит. Блять. — Зачем? — Бля, не тормози! — вскрикиваю я. — Чтобы проверить, снится мне это или нет! Я зажмурился, ожидая укуса, шлепка, чего угодно, но ничего не произошло. Желая возмутиться, я открыл глаза, но меня заткнули поцелуем. Музыка, играющая за дверью туалета, отдавала болью в голове — расслабиться не получалось. — Саш, больно? - ах, этот голос. Такой, вроде бы, родной, уже знакомый, но кажется, будто я слышу его впервые. Смотрю в покрасневшие глаза, меня мутит, но пока что не тошнит. Просто кружится голова. Еле заметно киваю, и меня подхватывают его сильные руки. Черт, я сейчас снова усну. — Макс…***
Просыпаюсь я от тянущей боли в затылке. Подскочив, ударился лбом о стеклянную бутылку с минералкой, которую Макс протягивал мне в руке. Выхватив сосуд, жадно пью, но не напиваюсь. — Ещё. Моментально мне подставляют вторую, но почему-то мне уже не хочется. Взяв её, делаю глоток и ставлю на тумбочку рядом с кроватью. Вот теперь меня мутит по-настоящему. Перед глазами все плывет, тошнит, такое чувство, будто мой завтрак двухдневной давности хочет покрыть собой всё помещение. Однако сдерживаюсь, просто массируя свой живот ладонями. А это приятно, на самом-то деле. — Как ты себя чувствуешь? — тупее вопроса я ещё не слышал, вот честно. — Вроде как по мне заметно, нет? — нагло отвечаю ему, фыркая. Видно, что он не особо доволен таким ответом, но мне посрать. Главное сейчас, чтобы голова болеть перестала. Садится рядом, коснувшись губами моего лба. Я удивленно замираю, хлопаю ресницами, словно ощутил подобное впервые в жизни. Ну, вообще, так и есть, если учитывать то, что передо мной — объект моих воздыханий, который слал меня ко всем чертям на протяжении семи лет. Сильные руки обнимают меня за талию, носом Макс скользит по виску, щеке, мельком и совсем неощутимо целуя мои губы. И отстраниться я не могу — слишком приятно и слишком горячо. — Сашка… — горячее дыхание опаляет мои губы. — Боже, Сашка… Спина прикасается к влажной от пота кровати. Видимо, ночью было очень жарко. Выгибаюсь в спине от укуса в области шеи, здесь же от прикосновения чего-то мягкого, гладкого, влажного. Несколько десятков секунд, и я понимаю, что это его язык. Боль внезапно для нас обоих отступила на второй, а то и на третий план, уступив место наслаждению. Я хочу его, целиком и полностью, начиная от кончиков волос и заканчивая ногтями. Он мой, вроде бы всего на пару часов, но я чувствую его всем телом. Я чувствую, как его люблю. — Саш, — слышу над собой его необычайно нежный голос, — чего ты хочешь? Даже прикусываю губу от обиды. И он задает настолько тупые вопросы сейчас? Когда мы лежим на одной постели, лаская друг друга? Размахиваясь, ударяю его по щеке, но чувствую, что не так сильно, как хотелось бы. — Совсем дебил? — выкрикиваю, обхватывая ладонями его лицо, притягивая к себе на максимально близкое расстояние. Не сдерживаясь, совершенно забыв о том, где я, кто передо мной, кричу, глотая свои слезы: — Я люблю тебя, люблю больше всех на этом свете, придурок! Надрывно, горько, чтобы ему поплохело, реву. Словно маленький ребенок, закрыв глаза ладонями. Наверное, я выгляжу так глупо, но почему-то на душе спокойно и я свободен. Но что-то всё равно меня удерживает здесь, в месте, где нет никого, кроме меня… и его. Меня обнимают крепко, но заботливо, как будто боялись навредить. Бешено бьющееся сердце Макса било по ушам своим нескончаемо быстрым тактом, но черт возьми, как же я хотел, чтобы оно так билось для меня и из-за меня! Или нет… так оно и есть? — Сказал, наконец, — к моим губам припали чужие, сладкие губы, вкусить которые мне не удавалось столько лет. Кусая, лаская, вылизывая каждый сантиметр нежной кожи, глотать его слюну, отдающую кофе с малиновым сиропом — его любимым. Сознание проваливается в какую-то глубокую, совершенно непроглядную дыру, из которой даже света звезд не видно. А Макс тот ещё наглец: запрокидывает мои ноги на свои плечи, не давая раздеться полностью. Резинка боксеров давит, натирает влажную кожу от каждого движения. Мне не хватает кислорода, но дышать я не могу: чересчур страстно. Зуд в паху заставляет меня к нему потянуться руками, но Макс мне сделать этого не дает. Вместо этого он устраивается между моих ног, языком надавливая на бугорок. Я зашипел. Всё-таки это ужасно больно, если не заниматься сексом несколько месяцев. Губы дрожат, из груди вырывается стон, когда язык Макса обвивает головку моего члена. По телу от каждого касания проходят резкие разряды тока. Рот его такой горячий, влажный. Почему я не признался ему сразу? Может быть я бы получил столь приятную награду ещё тогда. Но даже такая перспектива меня радовала: я трахаю его в рот. Человека, за которым бегал столько лет подряд, которого умудрился послать сегодня и которому признался в любви, получив ключ от его сердца в награду. Ох, нет, ещё немного и я кончу. Кровь приливает к щекам, в горле встает непроходимый ком. Дикая волна оргазма и я кончаю в рот Макса. Он давится от слишком большого количества спермы, а я блаженно выдыхаю, расплываясь в глупой улыбке, которая бывает только на губах влюбленных людей. Он нависает надо мной, целует в губы. Я чувствую этот немного горьковатый привкус собственной спермы, а вперемешку с нашей слюной она превращается в пряный, пьянящий коктейль, действующий на меня похлеще любого мартини или водки, даже самой дорогой. — Приятно? — он улыбается. Усмехнувшись, прикусываю нижнюю губу. — Безумно… — отвечаю со стоном. Но так хочется большего. Приподнявшись на колени, снимаю резинку со своих волос и переворачиваюсь на живот. Трусь всё ещё твердым членом о ткань пододеяльника, шепча какие-то пошлости. Интересно, я выгляжу как шлюха? По глазам Макса замечаю, что так оно и есть: он хватает меня за бедра, придвигает к себе. Но я не слушаюсь. Подняв зад повыше, ложусь грудью на постель, полушепотом обращаясь к нему: — Трахни меня… Аут. Финиш. Окончательно свихнувшийся Макс пристраивается сзади меня, даже не думая подготовить, входит. Кричу, во весь голос, ибо больно. Но не настолько, чтобы зарыдать. Видимо, он где-то достал смазку. Взгляд неожиданно падает на тюбик крема, лежащего на подушке. Промелькнула мысль о том, что Макс тот ещё затейник на подобные штучки… Первый толчок — и в глазах все плывет, второй — мир останавливается, третий — и я уже в нирване собственных желаний. Боль прошла, оставив после себя страстное удовольствие, которое явно запомнится мне на всю жизнь. Горячие поцелуи покрывают мою шею, оставляя крупные пятна — они наверняка напомнят мне после об этом вечере, вгоняя в краску. Но сейчас это не важно. — Сашка, Сашка! — выкрикивает он моё имя. Я отвечаю ему тем же, хоть говорить стало настолько трудно. Ведь как по-другому, когда во мне любимый? Мы не сдерживаемся. Я кричу — Макс вколачивается в меня с такой силой, что мое тело бросает из стороны в сторону. Внутри бушует целый ураган чувств. Мне так хорошо, как никогда не было и уже вряд ли будет. Я не хочу, чтобы это прекращалось, но голос любимого возвращает меня обратно, а тепло, разливающееся во мне означало только окончание страстной игры. Я обессиленно упал на живот, краснея от того, что сперма Макса вытекает из меня. Вот теперь мне стыдно. Хочу вскочить и убежать куда-нибудь, чтобы спрятаться. Но будто бы мне дадут это сделать — уставший Максим дышал мне в спину, пытаясь восстановить дыхание. Я тихо смеюсь и закрываю глаза. — Макс, — спрашиваю, — а что будет дальше? — Выйдешь за меня замуж и родишь мне кучу детей. — Прикалываешься? Я же парень! Поцелуй в шею — и претензии исчезают. — Хотя бы первый пункт. Тихо смеюсь. — А почему бы и нет?Знаете, какой самый главный закон подлости? Тот, который указывает на влюбленность в человека, которого ты терпеть не можешь. И почему-то всегда оказывается так, что именно с ним ты чувствуешь себя самым счастливым.