three times twelve

i. [схожие] Если Бекхён — это свет, излучающий надежду, что просачивается через любые прорехи, разбавляя кромешную тьму своим сиянием, то Чанёль — это само спасение, феникс, вновь и вновь восстающий из пепла, заставляющий мир полыхать алым пламенем. Чанёль расправляет свои крылья, взлетает выше облаков и двигается быстрее самого времени, принося веру и новую жизнь миру. Чанёль — это обжигающая страсть, огонь, горящий ярче, чем что-либо ещё. А без огня не может быть света. Без Чанёля не может быть Бекхёна. ii. Ему нравится просыпаться промозглым воскресным утром и лежать в кровати, слушая звуки барабанящего в оконное стекло дождя, пока сильные руки обвивают его тело, даря согревающее тепло. Чанёль всё ещё спит, и лишь тихое посапывание прерывает тишину, царящую в комнате. В их комнате. Ему нравится, когда EXO-K дают выходной день. Все жители общежития затерялись в царстве Морфея, хотя сейчас уже, наверное, около одиннадцати утра, но менеджеры достаточно лояльны и добры, чтобы дать своим подопечным выспаться хотя бы в этот день. Ему нравится чувствовать то, как несоразмерно большая футболка Чанёля касается его кожи. Она ещё хранит слабый запах того одеколона, что сводит его с ума, заставляя забыться в эйфории. Она пахнет Чанёлем: запахом шума, громкого смеха и невинности. Пол обжигает ступни холодом, когда он, спросонья еле волоча ноги, идёт на кухню, мысленно думая, что бы съесть на завтрак: хлопья с молоком или бутерброды, но вдруг сильные руки смыкаются на его талии, заключая в объятия. — Я хочу свою футболку обратно. Бекхён тихо смеётся и протягивает руку, чтобы лёгким касанием пальцев погладить щёку младшего. Обычный, довольно невинный жест, но юноша совсем не ожидает, что Чанёль перехватит его руку своей огромной ладонью, прежде чем прижаться пухлыми губами к тонким пальцам пианиста. Бекхён думает, что и это ему тоже нравится, когда Чанёль притягивает его ближе, заставляя повернуться к себе лицом, и окончательно сокращает расстояние между ними с помощью сладкого, полного нежности поцелуя, в то время как они вальсируют обратно в свою комнату. Танго для двоих. Любовь — их музыка, мягкие губы и руки — их музыкальные инструменты. Чанёль ведёт в их танце, и Бекхён хочет, чтобы это продолжалось бесконечно. Ровно до тех пор, пока их души не объединятся в одну. iii. [улыбнись] Улыбнись, и, возможно, никто этого не заметит. Но Бекхён замечает. Каждый раз он замечает. — Ты больше не улыбаешься, — в один день говорит он Чанёлю, пока они, уставшие после тяжёлого рабочего дня, готовятся ко сну. Оглушительный рёв и крики обезумевших фанатов всё ещё звенят в его ушах, хотя концерт закончился уже как два часа назад. Уголки губ Чанёля всё ещё приподняты, скулы напряжены, а слишком большие для корейца глаза образуют забавные полумесяцы. Сценическая улыбка. Та самая, на которую они потратили бесчисленное множество часов и дней практики, чтобы она стала идеальной, совершенствуя её даже через боль в скулах. Это начинает пугать Бекхёна. То, что айдол Чанёль появляется всё чаще и чаще, даже когда безопасные стены их частного общежития скрывают его от вездесущих фанатов, даже когда в комнате находятся лишь они вдвоём. Он смотрит прямо в глаза Чанёлю, который сидит на краю своей кровати с нечитаемым выражением лица. Но когда Бекхён останавливается около него, долговязый парень удивляет тем, что поднимает свою руку, дабы нежно погладить его щёку. Старший лишь ластится к широкой ладони, прикрывая глаза и наслаждаясь моментом. Бекхён скучает по тем временам, когда Пак Чанёль был просто Пак Чанёлем, парнем, который любит улыбаться, когда ему вздумается, а не счастливым вирусом Чанёлем, который улыбается, потому что должен. — Бэк, — разрывающий тишину голос Чанёля звучит мягко, и наконец все маски сняты, стена притворства разрушена. Пак Чанёль снова здесь, рядом с ним, и Бекхён безмолвно надеется, что это продлится как можно дольше. — Я разучился улыбаться уже давно. iv. Он уже был наслышан о часто обсуждаемых в академии слухах о новом трейни. Все, как один, говорили, что этот паренёк обладает довольно неплохим чувством юмора и настолько сильными вокальными данными, что в будущем он наверняка хорошо проявит себя. В который раз услышав это от, кажется, потерявшего рассудок от волнения О Сехуна, Чанёль лишь качает головой и уходит, успокаивающе бормоча себе под нос, что все преувеличивают и нет причин для тревоги. Его зовут Бён Бекхён, и, если мои источники не ошибаются, он твоего возраста! Я слышал, что директор приметил его. И ещё я слышал, что его хотят взять в новую группу, которая скоро должна дебютировать. "Пфф", — думает Чанёль. Никто не может тренироваться меньше трёх месяцев и потом сразу же дебютировать, если только вам не повезло быть таким же удачливым, как Ким Реук или Чо Кюхён, которые дебютировали после двух-трёх месяцев адских тренировок. Этот новичок, который каким-то образом сумел перевернуть академию с ног на голову, примешав капельку драмы в жизнь каждого студента, вызывает у него любопытство. И где-то на задворках своих мыслей Чанёль представляет себе высокого, хорошо сложенного парня с таким же красивым лицом, как у Лухана, и длинной шеей (изучив почти каждую k-pop группу, Чанёль заметил, что все певцы имеют красивую шею, и его исследования показали, что фанаты сходят с ума по этой мелочи). Но у судьбы всегда чрезвычайно забавные способы сводить людей вместе. В одну секунду парень идёт по пустынным коридорам академии, а в следующую он уже с громким стуком приземляется на пол, корчась от боли из-за столкновения с чем-то твёрдым. — О-ох... — стонет он и поднимает взгляд, только чтобы наткнуться на удивлённо расширенные глаза, что смотрят на него в ответ. "Бён Бекхён" — гласит именной бейдж на футболке незнакомца, и сказать, что Чанёль удивлён, — ничего не сказать. Бекхён неожиданно поднимает руку, осуждающе указывая на него своим тонким, длинным пальцем, как будто Чанёль только что украл у него карманные деньги или ещё что. И если Чанёль думает, что эта ситуация уже не может стать ещё более неловкой, то Бён Бекхён, похоже, решает разубедить его в этом. — Ты же тот самый парень из японской версии клипа SNSD "Genie"!!! v. Все парни сидят в кругу, когда Чунмён поднимается со своего места, не отрывая взгляда от бумажки формата А4, что он сжимает в своих руках, ещё раз проходясь взглядом по написанным там правилам общежития, прежде чем озвучить ребятам их сожителей и номера комнат. Услышав имя своего соседа, Сехун тут же вскакивает с места и, брызгая слюной, начинает протестовать против компании лидера, требуя объяснить, почему в качестве соседа к нему не могли подселить кого-нибудь вроде Чонина или Бекхёна. (Это нечестно! Ты старик в теле двадцатиоднолетнего парня!) Чунмён кидает на него строгий взгляд, заставляя младшего сесть обратно на стул, в то время как Чонин издевательски хихикает: — Потому что ты вредный маленький ребёнок, который никогда не слушается, поэтому кто-то должен присматривать за тобой, чтобы в один прекрасный день ты не улизнул в Китай к своему ненаглядному. Макнэ с лидером — думаю, это очень даже хорошая идея. Чунмён удовлетворённо и как-то самодовольно кивает, соглашаясь, что его решение действительно просто блестящее, в то время как Сехун давится невысказанными словами. — О, я тебя умоляю. Как будто ты не знаешь, какой тут будет бедлам, если ты поселишь Чанёль-хёна с Бекхён-хёном! Мы просто не сможем уснуть под те шумы, что они постоянно создают, и... Его жалобы внезапно прекращаются, когда Чанёль, прицелившись, бросает свою ручку через стол и попадает макнэ прямо по лбу. Бекхён лишь злорадно хихикает и даёт Чанёлю пять. Чунмён в свою очередь игнорирует стоны младшего насчёт "Вот бы Лухан-хён был тут, со мной" и нарочно громко прочищает горло, привлекая внимание расшумевшихся парней. — Что ж, раз уж мы всё решили, кто хочет первым высказаться на нашем сеансе по сплочению отношений? vi. — Ты влюблён в меня. Бекхён моментально замирает, будто примерзая к месту. Горло вдруг пересыхает, и ему требуется минуты две, чтобы заставить себя соответствующе среагировать на неожиданные слова. — Что? Сидящий перед ним долговязый парень лишь как ни в чём не бывало пожимает плечами и возвращается к своей гитаре, вновь начиная наигрывать какую-то незамысловатую мелодию. — Ты влюблён в меня, — вновь вот так вот просто повторяет он, и Бекхён чувствует, что близок к тому, чтобы прикончить Пак Чанёля, задушив его любой верёвкой, что найдёт поблизости, или хотя бы голыми руками. Никто не имеет права столь неожиданно, как гром среди ясного неба, говорить подобные вещи. Особенно если они сейчас находятся в репетиционной комнате, стараясь приготовить вместе дуэтную песню к следующему выступлению. — Ё-ёль, ты хоть когда-нибудь можешь быть серьёзным? — пытается он отшутиться и притвориться, что принял это за очередную хромую попытку пошутить (потому что, серьёзно, с каких таких пор лучшие друзья совершенно неожиданно говорят подобные глупые вещи?), но взгляд, который Чанёль посылает ему через разделяющий их стол, подразумевает совершенно иное. Младший перестаёт бренчать на гитаре, и комната тонет в мёртвой тишине. Он буравит Бекхёна взглядом, на дне его карих глаз плещется сила, и Бекхён не знает, что делать, куда спрятаться от подавляющей его напряжённости. Он привык к счастливому вирусу Чанёлю, который никогда не бывает серьёзным и постоянно бросается неудачными шутками. Серьёзный Чанёль пугает его, и прямо сейчас Бекхён не может думать ни о чём смешном, потому что сама ситуация отнюдь не смешная. И что же ещё? Ответ Чанёля делает ситуацию намного хуже в глазах Бекхёна и рушит его отклонившийся от своей привычной оси мир, оставляя его падать во времени и пространстве. — Сейчас я совершенно серьёзен. vii. [детективное!au] — Ты хорошо поработал сегодня, я бы не справился с этим делом без твоей помощи, — сняв с себя пальто и повесив его на одну руку, инспектор Ким Чунмён с силой хлопает парня по спине в знак одобрения. Бён Бекхён поворачивается к нему лицом и улыбается: — Это было раз плюнуть, инспектор. Просто обычный случай, с какими мы имеем дело каждый день. Тот пекарь сам себя выдал: его беспокойное поведение было слишком подозрительным, это было слишком очевидным, чтобы игнорировать. — И в самом деле, — Чунмён задумчиво поглаживает подбородок. — И, наверное, нам стоит поблагодарить того паренька, что также помог нам в расследовании. Думаю, без него мы бы ломали головы над этим делом ещё пару часов. Бекхён прослеживает за взглядом Чунмёна и оборачивается, только чтобы увидеть прислонившегося к кирпичной стене высокого парня, что безучастно уставился в ночное небо, спрятав руки в карманах, наверняка уставший после насыщенного дня расследований и проверки доказательств и спрятанных улик. По какой-то непонятной причине при взгляде на этого юношу сердце Бекхёна начинает биться с усиленной скоростью. — Кажется, ты говорил, что это твой ученик? Бекхён хмурит брови и отрицательно качает головой: — Конечно нет. Этот парень увязался за мной, несмотря на мои протесты. Чунмён лишь улыбается той самой знающей улыбкой, которая безумно раздражает Бекхёна. — Иди и поблагодари его от моего имени, а мне нужно проводить виновного в его камеру, прежде чем он снова сбежит. Удачного вечера, Бекхён. — И вам хорошего вечера, сэр, — младший отдаёт честь, прежде чем направиться к выходу, где его уже поджидает тот самый высокий парень. Я буду Ватсоном для твоего Шерлока Холмса. Бекхён старается быть честен с самим с собой, и ему приходится признать, что, вообще-то, за всё это время он немного привязался к Пак Чанёлю. — Хён! — заметив, что старший направляется к нему, Чанёль выпрямляется, отрываясь от стены, на которую прислонился. Бекхён на секунду прикусывает внутреннюю сторону щеки, размышляя. Парень думает, что лучше уж он умрёт, чем признает, что эти большие глаза, полные немого восхищения и озорства, всегда делают его дела более интересными, но... — Может, по пиву? Я угощаю. Нездорового блеска в глазах Чанёля вполне достаточно, чтобы Бекхён понял, что Чанёль не собирается покидать его, по крайней мере в ближайшее время. И по какой-то совершенно непонятной причине Бекхён счастлив и доволен этим. viii. Он слышал, что их называют тубашнями. Он наблюдает, как Крис наклоняется слишком близко, чтобы прошептать что-то наверняка забавное, из-за чего вирус счастья тут же заходится в громком, искреннем смехе, радостная улыбка только лишь украшает его прекрасные черты лица, когда он чуть наклоняется вперёд, чтобы подтолкнуть лидера китайской подгруппы своим плечом. Однажды кто-то сказал ему: "рыбак рыбака видит издалека". Некоторых просто не волнует эта парочка, другие притворяются, что ничего не замечают, но Бекхён понимает, что не может. Он уже давно потерял счёт тому количеству раз, когда очередная частичка его сердца в тысячный раз умирала при виде этих двух парней, находящихся вместе, слишком близко друг к другу. Посмотри на меня. Но ни одного слова не сорвётся с его губ. Полюби меня. ix. Тан-тан-тан. Дамы и господа, добро пожаловать в корейский международный аэропорт Инчхон. Теперь вы можете снять свои ремни безопасности. Пожалуйста, покидайте самолёт в порядке очереди. Спасибо, что выбрали Азиатские Авиалинии. Хорошего вам дня. Тан-тан-тан. Потонувший в мире аккордов гитары и мелодичных голосов, что различными композициями взрываются в его ушах, Бекхён поднимается со своего места, выходя из самолёта самым последним, и натягивает свою кепку ниже так, чтобы она скрывала его лицо от посторонних глаз. Это был долгий перелёт из Юго-Восточной Азии обратно в родную страну, и парень впервые за несколько мучительно долгих недель видит Корею. И, возвратившись сюда, Бекхён чувствует себя более чем взволнованным. Ласковые солнечные лучики освещают всё вокруг, даря спешащим по своим делам людям летнее тепло, пока Бекхён с интересом, будто в первый раз, разглядывает всё вокруг, вдыхая запах родного дома. Он начинает шагать быстрее, ускоряя свой темп, чтобы поскорее добраться до здания аэропорта, где, он уверен, кое-кто уже, наверное, несколько часов ждёт его там. С трепетным волнением он всматривается в море проплывающих мимо незнакомых лиц, пока взглядом не находит человека, которого искал. Тот смотрит на него в ответ, и в его огромных глазах плещется искренняя радость. — Ёль, — шепчет Бекхён, прежде чем сорваться с места и побежать к своему гиганту, сокращая расстояние между ними в считанные секунды. Он бросается в без колебаний принимающие его распростёртые объятия, обвивая руками шею долговязого парня и стараясь прижаться как можно ближе к тёплому телу. — Бекхённи... — Чанёль, будто заворожённый, вновь и вновь повторяет его имя, кружась вместе с ним до тех пор, пока мир вокруг не соскальзывает со своей оси. Басистый, глубокий голос эхом звенит в голове Бекхёна, посылая приятную волну мурашек путешествовать по спине. Как же он всё это время мечтал об этом моменте, когда он наконец-то сможет обнять живого Чанёля из плоти и крови, шепотом обмениваться с ним нежными, успокаивающими словами любви, глядя прямо в глаза друг другу, вместо того чтобы говорить это в пластиковый мобильник, сеть которого то и дело обрывается. — Чанёль, Чанёль, — зовёт он сквозь тихие рыдания, из-за чужой кожи напротив его губ слова кажутся приглушёнными. Но Чанёль слышит и притягивает его ещё ближе, сжимая хрупкое тело в своих сильных руках крепче, чем когда-либо. — Я дома. x. Есть что-то в том парне, что сейчас сидит в самом углу барной стойки. Что-то такое, что чисто на интуитивном уровне привлекает Чанёля. Наверное, со стороны он может показаться ужасающим сталкером, но Пак следил за ним в течение довольно продолжительного времени. Этот паренёк не общается ни с кем из "клубных", не обращая внимания даже на дружелюбного бармена Ки, который безуспешно пытался завязать с ним разговор, протягивая стакан воды. Обычная вода? Серьёзно? Кто вообще пьёт простую воду в чёртовом клубе? — Он настоящая загадка, — Крис исступлённо двигает бровями, за что Чанёль награждает его очередным тумаком. Сегодня он с Крисом заменяет местного диджея, Ынхёк-хёна, который взял отгул, чтобы навестить своего застрявшего в Мокпхо бойфренда. Смена закончится примерно через две песни, и первое, что Чанёль намеревается сделать, это подойти и поговорить с мистером_сама_Общительность, который, похоже, просто обожает, забившись в угол, с отвращением наблюдать за танцами потных, то и дело прижимающихся друг к другу посетителей клуба. — Наверняка он педик, — предполагает Сехун, опрокидывая в себя стакан соджу и проглатывая всё за раз. — Ты бы видел его лицо, когда Хёён начала танцевать на шесте. Его выражение в этот момент было достойно фотографии. Где-то издалека до них доносится голос Лухана: "Сехун-а, с каких это пор стало легальным употреблять алкоголь подросткам в возрасте семнадцати лет, м?", и ошарашенный макнэ тут же выпускает стакан из ослабевших рук. К его ужасу, стекло моментально сталкивается с полом, разбиваясь на миллионы осколков. — Дерьмо. Что ж, похоже, маленький Сехунни влип по уши. Когда Лухан, чьё кукольное лицо искривилось в хмуром выражении, появляется в поле зрения, Чанёль быстро и незаметно уходит из-за диджейской стойки, оставляя Криса одного справляться с работой. Он осторожно скользит через массу потных тел, неприятно воняющих из-за чрезмерного использования одеколона и парфюма, прежде чем остановиться перед заскучавшим парнем, что лениво подпирает подбородок рукой. — Привет, — дружелюбно говорит Чанёль, стараясь улыбаться не так нервно. Вблизи в этом юноше нет ничего впечатляющего: как и полагается, у корейцев небольшие глаза с одинарным веком, тонкие губы, чуть курносый нос... Но есть что-то в нём, что привлекает, буквально тянет Пака к этому человеку. И это "что-то" он собирается найти и выявить в ближайшее время. Таинственный парень поднимает голову, отрываясь от разглядывания своего отражения в воде, и Чанёль замечает лёгкий блеск грусти в его глазах. — Меня зовут Чанёль. Он надеется, что сможет сделать что-нибудь, чтобы избавить незнакомца от печали. Он действительно хочет этого. Ведь люди должны держаться вместе и помогать друг другу. — Бекхён. Бён Бекхён, — сквозь громкие биты тихий шёпот едва различим, но Пак слышит и улыбается своей маленькой победе. "Что ж, — думает Чанёль, присаживаясь на рядом стоящий стул, и машет бармену Ки, подзывая того к себе, — хотя это только имя, но всё же это уже начало". xi. [университетское!au] Пак Чанёль. Студент факультета химической инженерии, самый главный ботаник университета в области естественных наук, безнадёжно влюблён в Бён Бекхёна. Бён Бекхён. Главная специальность — музыкальная, вторая специальность — художественное искусство, пиано-гений, предмет обожания ботаника Чанёля. Из-за края выбранной наугад и взятой с полки книжки появляются два огромных глаза, которые тут же начинают внимательно осматривать комнату. — 45 градусов к югу, за библиотекарской стойкой, цель замечена. Начинаю наблюдение. Сидящий рядом с ним Кёнсу неодобрительно цыкает языком, но Пак Чанёль игнорирует это, продолжая таращиться на объект своего тайного обожания. Ну и что, что он может видеть только едва выглядывающую из-за стойки растрёпанную копну волос? Это часть Бекхёна, который является любовью всей его жизни, а всё, что касается Бён Бекхёна, Пак Чанёль будет слепо любить каждой фиброй своего существа. Какая кому разница, что сейчас он находится в библиотеке и тайно следит за юношей, притащив с собой двух своих лучших друзей? Нет, Пак Чанёлю плевать на мнение посторонних людей. Он слишком сосредоточен на том, чтобы остаться незамеченным, дабы продолжать свою каждодневную деятельность тайного сталкера пианиста. Какая кому разница, что они с совершенно разных университетских факультетов? Чанёль думает, что, возможно, они могли бы найти общие точки соприкосновения, рисуя круги или изучая различные формы шестиугольников в его учебнике по органической химии. В конце концов, это тоже часть искусства, вероятно даже, что это единственное, что может их связывать, учитывая, насколько они разные. Чанёлю нравится то, насколько Бекхён поглощён своей библиотекарской работой: он проверяет новые книги, отданные библиотеке в дар, и постоянно обновляет листок, где значатся фамилии задолжников и количество дней, на сколько они задолжали литературные произведения (лучше не спрашивайте, каким образом он добыл информацию об этом). Подобные особенности заставили Пака только ещё больше полюбить этого паренька, и он напоминает себе, что надо будет обязательно делать мысленные заметки, запоминая особо важные даты, когда они начнут встречаться и обмениваться слюнными железами (ну и остальное, что делают обычные парочки). Хотя точнее будет сказать: если они начнут встречаться, что крайне маловероятно по подсчётам Чанёля. Он даже не уверен, хочет ли Бекхён хотя бы дружить с ним. — Это просто до ужаса нелепо и смешно, — вздыхает вечный король драмы Ким Чонин. — Ладно, давай я помогу тебе пригласить его куда-нибудь? Мне больно наблюдать за тем, как ты позоришься и губишь себя из-за трусости по столь незначительному вопросу. Поблагодаришь меня за это позже, — Чонин встаёт со своего места, ножки его пластикового стула скользят по полу, издавая противный звук, в то время как Чанёль хватает его за руку и тянет, заставляя вновь сесть обратно. — НЕ СМЕЙ, — шипит Пак из-за своей книги, что крайне плохо скрывает его лицо. — Ты вообще нормальный, нет? Неужели Кёнсу слишком часто давал тебе, поэтому ты заодно проебал свои мозги? — Хэй! — ТШШШ. Лицо Бекхёна появляется из-за стойки. Заметив, что его брови сведены на переносице, Чанёль тут же вновь утыкается в книгу, что держит в своих руках, продолжая притворяться, что полностью поглощён чтением. Через несколько коротких секунд он обессиленно стонет, лицом утыкаясь в старые, пыльные страницы. Сидящий рядом Чонин пробивает ладонью лоб, прежде чем протянуть удручённому другу две книги. — Я хочу, чтобы ты взял это, пошёл к Бёну и просто поговорил с ним. Чанёль растерянно моргает. — Но что мне сказать ему? И вновь Чонин пробивает себе лоб. Кажется, скоро там появится синяк. — Боже! Пак Чанёль, ты находишься в библиотеке! У тебя в руках книги! Просто отдай ему произведения, которые ты взял! Оу. Ладно, кажется, это неплохая идея. Чонин тем временем, заметив, что друг встал, без промедления подталкивает его к библиотекарской стойке, тут же садясь на его место. — И даже не думай возвращаться, пока не отрастишь себе яйца и не станешь настоящим мужиком! Чанёль зло щурит глаза, и в этот же момент одна из книг пускается в свободный полёт через стол, прежде чем приземлиться прямо на голову Ким Чонина. Он слышит тихое хихиканье старающегося сдерживать смех Кёнсу и громкий шёпот на всю библиотеку: "поцелуй задницу Бекхёна" и старается проглотить возмущение. Медленно, но уверенно он сантиметр за сантиметром приближается всё ближе к стойке, и по мере приближения ему постепенно открывается лицо библиотекаря. Чанёль замечает сосредоточенность на прекрасном лице парня, который высовывает язычок, облизывая слегка приоткрытые губы, которые наверняка на вкус слаще мёда. Пак подходит ещё ближе и, увидев разложенные перед библиотекарем на столе листы с нотами, понимает, что Бекхён всё это время сочинял музыку. Механический карандаш в его изящной руке двигается, повинуясь плавным движениям руки, выводя на белом листке музыкальный ключ. Для Чанёля эта сцена является настолько завораживающей, что он думает, что хотел бы просто вот так вот стоять в течение следующего тысячелетия, издалека в тишине любуясь таким красивым и трудолюбивым Бён Бекхёном. Но в это время сам Бекхён неожиданно поднимает голову и замечает стоящего напротив него парня. — О. — Боже, эта улыбка. — Привет! — Господи Иисусе, даже его голос идеален. — П-привет. Чанёлю кажется, что они смотрят друг на друга целую вечность, пока Бекхён не прочищает горло и не протягивает руки в сторону Пака, желая забрать у него библиотечную книгу. — Ох! Точно! Прости, я забыл. В то время как преданный своей работе библиотекарь осматривает книгу на наличие повреждений и забивает что-то в компьютере, Чанёль продолжает просто стоять, будто примёрзший к своему месту немой идиот. — Так... — Бекхён пытается разговорить парня, чтобы избавиться от этой витающей в воздухе атмосферы неловкости. — Ты прочитал её? Чанёль растерянно моргает: — Прочитал что? Вновь улыбнувшись, Бекхён указывает на книгу. — Оу, эмм, да, конечно же я прочитал её! Я люблю читать. И эта книга мне очень понравилась, она хорошо написана. — Лгунишка, лгунишка, горящие штанишки~ Заткнись к чёртовой матери. — Согласен. P&P* — одна из лучших книг. — Что?! Бекхён с любопытством косится на него, прежде чем вернуть Паку книгу. — По-моему, P&P — одна из лучших работ Джейн Остин: сочетание остроумия, юмора и сарказма преподносят её читателю в лучшем виде. Чанёль осматривает данную ему книгу и вглядывается в название, выведенное на обложке. "Гордость и предубеждение". Аргх, звучит как типичная книга для девчонок. А ведь всё, что он имеет, что могло бы хоть как-то попадать под название P&P — это его тайник с коллекцией порно и журналов плейбой. — Хорошего тебе дня, — Бекхён машет ему на прощанье, и Чанёль неосознанно повторяет этот жест. — До встречи. — Надеюсь. Долговязый парень, будто в оцепенении, направляется обратно к своему месту, ослеплённый яркостью тысячеваттной улыбки библиотекаря. Он не обращает внимания на любопытные взгляды Чонина и Кёнсу и падает на свободный стул, тяжело вздыхая. "Ох, милостивый Господь, — думает Чанёль, — если бы Бекхён только знал..." xii. Чанёль всегда будет помнить, что всё началось на втором этаже Творческой Академии SM, в музыкальной комнате. Он помнит тихую, едва слышную мелодию фортепиано, ту самую, что привела его в ту комнату в роковой вечер пятницы. Он помнит, как из чистого любопытства приоткрыл дверь, и, конечно же, он помнит парня, сидящего за старым, покосившимся пианино. Заметно было, что он полностью погрузился в музыку: его глаза были закрыты, а лицо выражало чистое блаженство. И два года спустя Чанёль снова находится здесь, сидит в этой самой комнате, где всё началось. Он с восхищением наблюдает, как ловкие пальчики порхают по клавишам пианино, а колебание фортепианных струн легко создаёт быструю мелодию. Бекхён рассказывает ему историю через музыку, и каждый раз, когда Чанёль слушает очередное повествование, его сердце уже привычно останавливается на несколько коротких секунд, прежде чем забиться вновь с усиленной скоростью. Просто он даже не подозревает, что его сердце уже давно отбивает ритм в режиме стаккато. Закрыв глаза, Чанёль представляет себе полный ярких красок мир, где бабочки кружатся в собственном танце, повинуясь мелодии ветра. Солнечные лучи согревают их, даря надежду и ободряющий свет, вся поляна будто пропитана этой теплотой. И этот мир становится ещё идеальнее, когда Бекхён оказывается рядом с ним, наклоняясь ближе для поцелуя. Когда мелодия останавливается и комната тонет в тишине, воображаемые видения пропадают и Чанёль вновь оказывается в музыкальной комнате, где Бекхён, изнеможённо сгорбившись, сидит на стуле перед пианино, пока остатки возбуждения от недавней игры утекают через его тонкие пальцы. Пианист поднимет голову и улыбнётся ему, его дыхание будет ещё сбитым, неравномерным из-за недавно пережитого волнения, и Чанёль встанет, чтобы пройти через всю комнату и заключить этого миниатюрного паренька в свои объятия, осыпая его поцелуями и похвальными словами. И в один прекрасный день именно в этой самой комнате Чанёль наденет серебряное кольцо на безымянный палец пианиста. Они не будут идти под мелодию свадебного марша по украшенному белым атласом и усыпанному красными розами проходу между рядами в церкви, но зато они переедут в их собственный находящийся на берегу моря дом, где огромное фортепиано будет ожидать своего музыканта. Вместе они будут сочинять музыку, субботними вечерами изредка принимая у себя старых друзей, чтобы поесть вместе барбекю. Они будут жарить мясные лепёшки над ещё дымящимися углями, обмениваясь историями из прошлого и старыми шутками, с громким хлопком открывать бутылку шампанского, стремясь справить очередное радостное событие, которое вот-вот должно произойти, которое поможет им перейти на новый этап совместной жизни. Они состарятся вместе. Они проживут целую жизнь. Вместе. И всё это началось в музыкальной комнате, что находится на втором этаже Творческой Академии SM. Это их собственный вариант счастливого конца их сказки, и Чанёль не хочет, чтобы что-либо было по-другому.

.

fin.