Партнеры

Три года прошло с момента, как Уэверли объявил их командой. Три года, за которые трое, абсолютно разных агента-одиночки, стали единым целым. Сейчас, они с уверенностью могут заявить, что рядом те, ради которых стоит рискнуть всем. Жизнь агента не очень-то расположена к развитию не то что романтических, так даже дружеских отношений. Но эта троица сумела и здесь стать лучшими, и доказать обратное. Еще три года назад они и понятия не имели, с кем предстоит работать. Конечно, изученные ранее дела очень помогли, но они дали представление скорее о личности агента, нежели о человеке в целом. Вот кто же мог предположить, что Наполеон Соло — лучший агент ЦРУ, легкомысленный и своенравный любимец женщин, трепетно относится к кулинарии, и на кухне превращается в строжайшего перфекциониста, у которого даже чашки на полке стоят ручками в одну сторону. А вот Илья Курякин — примерный советский гражданин и неистовый коммунист, наслаждается прелестями капиталистической музыки и втайне зачитывается Оруэллом и Воннегутом. Габи обладала исключительным даром влияния на людей. Хрупкая снаружи, но со стальным стержнем внутри, она помогала Илье бороться с приступами и, следует сказать, весьма эффективно. С Наполеоном же они стали близкими друзьями и частенько засиживались в баре, обсуждая только им известные дела. Отношения между Соло и Курякиным установились на отметке дружеско-доверительных. И до поры до времени их это устраивало. После успешно выполненной и особо тяжелой миссии в Мехико, Габи и Наполеон вернулись в номер лишь под утро. Под сонным и неодобрительным взглядом Ильи, своё отсутствие они объяснили наличием вполне сносного алкоголя в соседнем баре. «Задание выполнено, Курякин. Мы в Мексике. Мужчины, женщины, всем плевать. Расслабься и веселись!» — заявил Соло, с каким-то затаённым чувством обиды, причина которой Илье была не понятна. Габи лишь тихонько хихикала, переводя взгляд с Наполеона на Илью и обратно. Уложив нерадивых агентов по кроватям, Илья, с заботливостью мамаши-наседки, подоткнул одеяла и со спокойной душой отправился на утреннюю прогулку. Едва за Курякиным захлопнулась дверь, Соло открыл глаза и приподнялся на подушках. Окинув взглядом соседнюю кровать и убедившись, что Габи крепко спит, отправился в ванную, чтобы расслабиться и заодно поразмыслить над событиями минувшей ночи. Неколько часов назад. Соло сидел за стойкой, неторопливо потягивая виски и позволяя тяжелым мыслям окутать его. В любое другое время он предпочел бы коротать ночь в объятьях очередной красотки, но, чёрт, и кого он обманывает?! Сейчас его мысли были заняты одним человеком, не женщиной вовсе, но от этого не менее привлекательным. Воображение тут же нарисовало образ Ильи Курякина, сурового русского агента с невероятно пронзительными глазами цвета зимнего неба. Наполеон многое бы отдал, чтобы хоть раз увидеть в них собственное отражение, поймать такой взгляд, как те, что Илья дарил Габи, еще тогда, во время их первой миссии в Риме. И кто же мог предположить, что сам Наполеон Соло, с репутацией легкомысленного ловеласа, влюбится вот так, по-мальчишески невинно и еще в кого? В собственного напарника, мужчину! Погруженный в свои мысли Соло не заметил Габи, вошедшую в зал. Девушка оглядывалась по сторонам и, обнаружив Наполеона у стойки, уверенной походкой направилась к нему. Бесцеремонно усевшись рядом, она выхватила стакан из его рук и залпом осушила. «Конечно, угощайся. И присаживайся, — нахмурившись, сказал Соло. — И да, не стесняйся». «Итак, ты снова? — нетерпеливо перебила его Теллер. — Соло, я не слепая. Ты думал об Илье, так? Я, к сожалению, слишком хорошо тебя изучила». «И как ты это понимаешь?» — язвительно бросил Соло, наливая виски в стакан и отодвигая бутылку подальше от Габи. Решив, что не замечать язвительность в голосе будет наилучшим выходом, Габи продолжила: «Ты становишься похож на ребенка, который потерял игрушку — и это в лучшем случае». «О, есть еще и худший? Прекрасно!» — сделав глоток, отметил Соло. «Именно, иногда у тебя чуть ли слюни не текут. Мне страшно предположить, что скрывается в этих твоих фантазиях», — Теллер передернула плечами и потянулась к бутылке. Соло пытался подавить смешок, но едва ли получилось, скорее, вышло что-то похожее на кряканье: «Лучше тебе и не представлять». Габи изумленно уставилась на него, но предпочла замять тему. Следующие пару часов они провели за приятным разговором в компании, не менее приятной бутылки виски.

***

Расслабившись в теплой ванной, Соло отчаянно пытался придумать, что делать дальше. Появившиеся чувства не должны были мешать работе, но и подавить их так просто не получалось. Наполеон пытался вспомнить, когда именно это случилось. Когда его друг стал ему больше чем друг. Около полугода назад, на очередном задании по устранению преступной группировки, Илья был серьезно ранен. Тогда Соло впервые почувствовал гнетущее чувство тревоги за сдержанного русского. Следующие пару месяцев, Наполеон ни на шаг не отставал от Курякина, стараясь помочь настолько, насколько это представлялось возможным. Он не учёл одного — русские сильны даже в своей беспомощности. Илья помощь принимал настороженно, всё еще удивляясь резкой перемене в поведении напарника. Однажды, чуть не проломил Соло череп, когда тому вздумалось помочь ему в уборной. Но со временем даже привык, что американец крутится рядом, и периодически сам обращался с просьбами. Образы полуобнаженного Ильи то и дело всплывали в сознании. Не в силах справиться с возбуждением, Наполеон, не смея противиться восставшей природе, парой умелых и неторопливых движений довел себя до разрядки. Со стоном облегчения и заветным именем, сорвавшимся с губ, Соло откинулся на бортик ванной и прикрыл глаза, поддаваясь сладкой истоме.

***

«Какое счастье, хоть на несколько часов избавиться от палящего зноя», — думал Илья, неторопливо прогуливаясь по улице. Утро действительно выдалось прохладным, но это не помешает жаркому летнему солнцу, вскоре вступить в законные права. В последнее время Курякин полюбил такие неторопливые прогулки по еще сонным улицам. Минимум людей, к слову, не обращающих ни на что внимания, и время для размышлений, много времени. Сейчас даже это для него редкость. Круглые сутки находясь в компании Соло и Теллер, Илья не имел возможности подумать о недавних событиях. Шесть месяцев назад Полгода назад он был ранен. Соло, почему-то усмотрев в этом свою вину, принялся повсюду таскаться за ним со взглядом побитого щенка. Илья удивлялся такой резкой перемене в характере напарника. Еще недавно язвительный, по поводу и без, он, в одно мгновение превратился в заботливую, но порой чересчур навязчивую мамочку. Сказать что такая перемена была Курякину по душе, было бы ошибкой. Илья надеялся, что оттолкнув товарища, всё станет как прежде: Соло избавится от чувства вины и снова начнет менять девушек как перчатки, Илья будет недовольно ворчать что-то по-русски, а Габи лишь загадочно посмеиваться. Однако, чем больше он пытался американца оттолкнуть, тем сильнее становилась привязанность. И вскоре он даже рубашку самостоятельно застегнуть не мог, или же не хотел? Тем не менее, попытки он прекратил. Воображение рисовало картину, в которой сам Илья был привязан к стулу, а Наполеон кружил вокруг, пытаясь сунуть ложку в рот. Проснувшись в холодном поту и в сильнейшем возбуждении, Илью как ни странно такой расклад не пугал. В голове то и дело вспыхивали ну абсолютно антисоветские картинки, в которых на месте Ильи — Наполеон, а вместо ложки нечто другое, хм, побольше, так сказать. Он лишь удивлялся, что привязанность к этому сильному и красивому американцу возникла так быстро. Понимая, что политика партии такого не позволяет, а лишь нещадно карает, Илья разрывался. Мама с детства объясняла, что любовь — это любовь, и она прекрасна во всех проявлениях. А если она не такая как у других, значит, ты — особенный и в этом нет ничего страшного. Она мечтала, чтобы когда-нибудь, такие открытые отношения всё же стали реальностью. Эти слова запали в душу Ильи, и даже партия со своими коммунистическими убеждениями вытравить их не могла. Поэтому ловя на себе взгляды американца, Курякин поспешно отводил глаза. И дело не в том, что не было приятно, а в том, что он не был уверен, чью линию гнуть: партии или свою. В раздумьях Илья вспомнил, как очаровательно и беззащитно выглядел сегодня Наполеон. Купив на местном рынке фруктов, он со свежей головой, неторопливо направился в гостиницу.

***

Переступив через порог и прикрыв дверь, Илья вслушался в тишину гостиничного номера. Проходя мимо ванной, дверь в которую была приоткрыта, русский заметил американца, за весьма недвусмысленным занятием. Любопытство в Илье побороло смущение и, пользуясь своей незамеченностью, он застыл у двери. На протяжении нескольких минут Илья жадно следил за каждым движением Наполеона, лоб покрылся испариной, а руки дрожали от нарастающего возбуждения. Еще пару минут и американец, вперемешку со стоном, выдохнул нежное: «Илья». Застыв в изумлении от нереальности происходящего. Курякину понадобилось немного времени, чтобы прийти в себя. Справившись с волнением, его взгляд снова обратился к Соло. Тот, по-прежнему, лежал в ванной с прикрытыми глазами. Зрелище было поистине восхитительным. Капли воды стекающие по крепкой груди вниз. Илье захотелось языком прочертить ту же дорожку, и спуститься еще ниже. За такие мысли, коммунист в голове Ильи, пустил себе пулю в лоб. Но Курякину было плевать. Как завороженный он скользил по лицу Соло, задержав взгляд на чуть приоткрытых губах. Это и стало последней каплей. Бесшумно скользнув внутрь, Илья прикрыл за собой дверь. Соло, всё еще находясь в истоме, не обратил ни малейшего внимания. Осторожно присев на бортик ванной, русский протянул руку и тут же в нерешительности отдернул её. Уловив движение, Наполеон тут же распахнул глаза. Неосознанно мазнув взглядом по Илье, он посмотрел на дверь, и снова на Илью. Понадобилось несколько секунд, прежде чем американец понял, что это не сон и предмет его желаний действительно здесь. Соло вытянул руку и коснулся лица Ильи, медленно обвел пальцами контур губ, скользнул по щеке и, ухватив за шею, потянул на себя. Его русский товарищ, еще недавно находившийся в нерешительности от действий Соло, плюнул еще раз на уже мертвого коммуниста в голове, и поддался собственной воле. Мягко схватив Наполеона за запястья, он легко отвел его руки от себя. «Не так быстро, ковбой», — усмехнулся Илья, глядя на выражение лица Наполеона. Нарочито медленно он поднялся и принялся снимать одну вещь за другой, ловя на себе ненасытный взгляд внимательных глаз. Когда с последним предметом одежды было покончено, Илья в той же самой неторопливой манере, двинулся обратно к ванной. Забравшись в нее, он сел напротив Соло и, откинувшись на бортик, поманил его к себе. Долго уговаривать американца не пришлось и вот он, устроившись на груди Ильи, полностью отдался во власть возбуждения, позволив сильным рукам скользить по телу, изучая и оглаживая его. Короткие поцелуи в шею становились причиной срывавшихся с губ стонов, но не позволяли расслабиться, а лишь распаляли. Вдоволь изучив тело Наполеона, Илья ловким движением перевернул его, усадив на себя. В воде их возбужденные члены наконец-то соприкоснулись, чем вызвали, теперь уже один на двоих стон. Не в силах больше сдерживаться Илья, наклонился и впился губами в чуть приоткрытые, влажные губы Наполеона. Поцелуй был похож на схватку: дикий и страстный, словно два зверя боролись за власть. Прижимая партнера ближе к себе, Илья перехватил инициативу и, не разрывая поцелуй, скользнул рукой вниз. Добравшись до объекта вожделения, Илья на пробу ввёл один палец, на что Соло отреагировал незамедлительно, застонав и судорожно схватив Илью за плечи. За первым последовал второй и третий, и Наполеон больше не мог сдерживаться. Он в открытую стонал и насаживался на пальцы Ильи, пытаясь вобрать их еще глубже. Тяжело дыша, мужчины отстранились друг от друга. Соло тут же склонился к шее партнера, слегка прикусив кожу и тут же её зализав. Оглядевшись по сторонам, Илья заметил крем, который Габи так неосмотрительно (или нет?) оставила в ванной. Выдавив немного себе на пальцы, Илья приподнял Соло над водой, он вновь скользнул внутрь. Растянув его еще немного, пальцы уступили место крепкому члену. Введя его наполовину, Илья дал время привыкнуть и затем, осторожно ввел его полностью. Глаза Наполеона округлились, с губ сорвался тяжелый вздох. Привалившись к плечу Ильи, он несколько минут дрожал, и, привыкнув к ощущениям, медленно двинулся вверх-вниз. Обхватив руками лицо партнера, Наполеон вновь потянулся к губам. Каждый толчок Ильи отдавался в голове мириадами ярких всполохов. Ни одна из женщин, с которыми он спал, не вызывала в нем таких чувств. Оба, пока еще не понимая истинную природу своих чувств, неистово отдавались страсти, то и дело сцеловывая с губ друг друга стоны и вздохи. Обхватив рукой член Наполеона Илья, в такт с толчками, нежно водил по нему рукой. Прошло еще несколько минут, прежде чем яркий оргазм накрыл обоих. Сжимая друг друга в объятиях, мужчинам понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя. Наполеон поднялся первым, потянув за собой Илью. «Ну что, большевик, — игриво приподняв бровь, сказал Соло. — Теперь ты просто обязан пригласить меня на свидание». «Свидание?» — Илья был немного озадачен. «Конечно. Ты же не думал что всё это на одну ночь? И теперь мы партнеры в полном смысле этого слова». — закончил Наполеон. «Как скажешь, ковбой. Свидание так свидание». — впервые у Ильи не было ни малейшего возражения против слов американца. Звонко шлепнув последнего по ягодице, Илья рассмеялся и тут же втянул повернувшегося Наполеона в глубокий и неторопливый поцелуй. «Мой партнёр». — с нежностью успел подумать Соло, проваливаясь в омут наслаждения.