You are my everything

Репетиция закончилась поздно вечером, я попрощался с коллегами, и отправился к ближайшей станции метро, погрузившись в мысли о работе, о костюмах, о диалогах. Свет ярких огней бросался в глаза, это Нью-Йорк, тут ты чувствуешь себя по-другому, тут ты сам становишься другим, надеваешь маску, играешь роль, которую навязывает тебе этот город. Еще вчера я был никем, всего лишь паренек из маленького городка в штате Огайо, а теперь мое лицо на всех афишах, журналисты становятся в очередь, чтобы взять интервью, пытаются копаться в твоем прошлом, лезут в душу, оставляя чувство опустошенности. Поэтому я уходил через черный ход, прятал лицо за воротом моего старенького кашемирового пальто, вставлял в уши наушники, погружаясь в чудесные звуки голоса Уитни Хьюстон, и спешил слиться с толпой, чтобы быть не узнанным. Обычно мне это удавалось. Песня пробирала до мурашек, и почему-то напоминала о той жизни в Лайме, напоминала о ней: ее грустных карих глазах, широкой улыбке, несносном характере. Все напоминало о ней. Я шел по улице, не обращая внимания на погоду. Ветер гонял осенние листья по тротуару, а воздух был холоден как никогда сегодня. Тяжелые тучи нависали над городом, и готовы были вот –вот пролиться на улицы вечно неспящего города. Нью-Йорк когда-то так манил меня своим очарованием, эти улицы, здания, люди, которые словно муравьи в муравейнике куда-то спешат. Я любил этот город: аромат бензиновых выхлопов, крики таксистов, лай собак по ночам, все это было бальзамом для души парня, вырвавшегося из глубинки. Какой-то мужчина толкнул меня плечом, выругался крепким словцом, и пошел дальше к станции метро, а я всего лишь улыбнулся. Это было забавно чувствовать себя частичкой этого города. В голове вертелась сцена, которую мы репетировали целых два часа, и все было безрезультатно. Я должен был изображать страсть с главной героиней, целовать ее, но я почему-то не мог. Именно сегодня образ девчонки из школы Маккинли не покидал моих мыслей. Я закрывал глаза, настраивался, стараясь, показать зрителю всю бурю чувств между главными героями. Но у меня не было никаких эмоций на этот раз, да в целом и каждый спектакль. Дело было не в том, что Лиз не была красавицей, нет, она вполне аппетитная блондинка с голубыми глазами, красивой грудью и длинными ногами. Но меня совершенно не тянуло к ней. Даже когда она надевала парики, линзы коричневого цвета, все было не то. Я просто выдохся. И вот опять закрываю глаза, и представляю, как целую ее бархатные губы, сжимаю ее руки, чувствую дыхание на своей шее. Но это была не Рейчел, и все мои эмоции исчезали в тот же миг. Лиз устроила истерику, в который раз, обвинив меня в закрепощенности. Если бы она только могла знать, какая буря страстей разгоралась у меня внутри. Если бы могла прочитать мои мысли, мои фантазии. Я сидел в вагоне метро, уткнувшись в свой плейлист, и как назло, каждая песня, будто специально напоминала о ней. Девушка напротив узнала меня, и улыбнулась. Еще одна милая дурочка, которая верит в сказки. -Забудь, прошептало мое измученное сердце. Она не вернется. Столько лет уже прошло. Но я не хотел забывать, как я целовал губы Рейчел последний раз, как уговаривал ее вернуться в Нью-Йорк, как предложил жить у меня, просто так. Хотя кого я обманываю, мне хотелось большего. Всегда. Но я знал, что я никогда не буду ее первым мужчиной, не буду парнем, который поцеловал ее в первый раз. Мне не нужно было ничего, только чтобы она была рядом, словно талисман, который дает надежду и веру Она лишь только улыбнулась в тот раз. Мне казалось, что мы бы идеально ужились в моей маленькой квартирке в Бруклине, она идеально подходила для двух бродвейских актеров. Стены в моей квартире были покрашены в темные тона, немного мрачно, согласен, но и настроение у меня было подходящее. Фото Патти Люпон и Барбры на стене в кухне, были стимулом для меня. Постеры из «Вестсайдской истории» и «Кошек» в моей спальне, напоминали о том, чего мы оба хотели добиться. Маленькая поддельная статуэтка «Тони», что я купил на Блошином рынке, дарила мне надежду, что я тоже когда-то буду стоять в лучах света, и она будет сжимать мою руку. Она будет со мной до конца, но это были лишь фантазии. Ведь сердце Рейчел навсегда принадлежало только одному человеку, и мне было больно смотреть, как она хоронит себя. Финн умер два года назад, пора было продолжать жить дальше. Но казалось, что она сдастся, ведь один раз она уже бросила Бродвей, а дальше будет сложно вернуться назад. Эти мысли мучали меня каждый день. Вернувшись, домой, я приготовил ужин на две персоны, для себя и своей персидской кошки Барбры, прослушал непринятые на автоответчике. Опять звонки от агента, предложение сниматься в рекламе нижнего белья, просьба об интервью, звонок от мамы, которая просила приехать на крестины моей племянницы, и еще один с незнакомого номера, просто молчание. Меня это уже не удивляло, девицы постоянно толпились у входа в театр с программками в руках, и каждая пыталась сунуть свой номер телефона. Они надеялись на мое внимание, и я старался их не разочаровывать. Пару раз я даже сходил на свидание, но это не окончилось ничем, кроме как парой чашек кофе, и быстрым сексом на моем диване. Они все пустышки, мне нужна была лишь одна. Включив телевизор, я лег на диван, забросив ноги на пуфик. В новостях говорили о войне в Сирии, что-то про Россию, и о том, что известная телеведущая родила ребенка. Скучно. Барбра запрыгнула на мои колени, и уставилась своими ярко желтыми глазами на меня. -Мяу. — Как я тебя понимаю. Кошка свернулась калачиком и принялась мурлыкать, это так успокаивало меня. Я откинулся на подушку, и закрыл глаза. В голове снова крутилась песня, которую я слушал в метро. -«Я всегда буду любить тебя…». В этот момент позвонили в дверь. Кошка выгнулась и зашипела, впервые вижу ее такой. Мне не хотелось подниматься, я так устал за сегодняшний день, но ноги уже несли меня к двери. Распахнув дверь перед собой, я хотел разразиться бранью, но почувствовал знакомый запах, ее запах, который сводил с ума. Рейчел стояла передо мной в промокшем насквозь красном пальто, она дрожала, волосы были мокрыми от дождя. В руке девушка сжимала маленький розовый чемодан. -Привет, — прошептала она. -Привет, — ответил я, и почувствовал, как мое сердце забилось в бешеном ритме. Оно ликовало. -Может быть, ты впустишь меня? -Проходи. Она вошла в комнату, и огляделась. Я пытался успокоить сердце, яростно выскакивающее из груди. Оно словно сорвалось с цепи. Девушка посмотрела на меня своими глубокими карими глазами. -Джесси, я вернулась в НИАДИ и мне временно негде жить, Курт и Блейн сняли квартиру. Я вспомнила о тебе, и вот я здесь. Надеюсь, я тебя не буду смущать. Если хочешь, я могу готовить, убираться. Я стоял и слушал ее монолог, и не мог поверить в то, что это случилось. Она здесь в моей маленькой гостиной, она здесь. Девушка продолжала что-то говорить о моем интерьере, о Сэме Эвансе, о мистере Шу, о новичках. А я просто стоял и смотрел на нее. Если бы Лиз вела себя так же, я бы вышвырнул ее прочь. Но тут был другой случай. — Где мне можно расположиться? — голос Рейчел вырвал меня из череды размышлений. Я махнул рукой в сторону своей комнаты, пытаясь осознать, что это был не сон. Рейчел Берри здесь в моей квартире в Бруклине. Барбра выгнула спину и зашипела, увидев, что Рейчел направляется в мою спальню. -Тише, малышка, она тебя не обидит, — прошептал я кошке, взяв ее на руки. Рейчел что-то рассказывала, размахивала руками, ее голос разносился по всему дому, и от этого мне становилось так тепло и уютно. Как будто солнце ворвалось в мой дом и наполнило своим теплом все вокруг. Наконец она вышла из комнаты одетая в теплую пижаму и мягкие тапочки. Я не заметил, как моя спальня за каких-то полчаса превратилась из холостяцкой в семейную. Милые подушечки, фото в рамочках появились на полках. В шкафу поселились платья и юбки, потеснив мой небольшой гардероб. Рейчел расчесывала свои длинные волосы, стоя в дверях, и наконец, задала этот вопрос, скромно опустив глаза в пол. -Джесси, где ты будешь спать? Девушка почему-то покраснела. -Что, прости? -Где ты будешь спать? Я махнул рукой в сторону дивана. Мне ничего больше не оставалось. Я готов был идти на жертвы, ради нее. И к тому же мой диван был вполне удобным, по словам моего приятеля Блейка, который периодически ночевал тут, когда его беременная подружка снова выгоняла его из дому. Рейчел подошла ко мне, взяла меня за руку, сжала в своей руке, заставив мое бедное сердце сделать кульбит. -Спасибо. Она улыбнулась, и мое сердце, будто растопленная плитка шоколада, растаяло в один миг. Мне было плевать, что я буду спать на диване, что моя кошка недовольна сложившейся ситуацией, я был счастлив. И мне хотелось верить, что я смогу подарить счастье ей. Рейчел поцеловала меня в щеку, оставив легкий след от помады, и ушла в комнату, захлопнув дверь, оставив меня в одиночестве. Сердце танцевало танго на остатках моего самолюбия. Это был тот знак, которого я ждал так долго, и мне нужно было действовать. Ведь третьей попытки уже может и не быть.