And I don't wanna let this go I don't wanna lose control I just wanna see the stars with you © Troye Sivan – The Fault In Our Stars (MMXIV)
«Мы росли вместе. Он был моим единственным близким другом. Наши семьи хорошо общались, ― еще бы, мы жили в соседних домах, а в таких крохотных городах по типу из того, откуда мы родом, соседство априори значит дружбу, ― и мы тоже подружились. Мне кажется, я знал его всегда. Всю мою сознательную жизнь он был рядом. Первые разбитые коленки при попытках научиться кататься на велосипеде, первые синяки и ссадины, полученные в школьной драке из-за полной ерунды, первые расстройства из-за самой первой отрицательной оценки за домашнюю работу, первые прогулы уроков ― мы все делили друг с другом. Как-то так получалось, что мы всегда были вместе. Когда мне исполнилось шестнадцать, все… изменилось. Да, думаю, такое слово подойдет». ― Зайдем ко мне? – беззаботно спрашивает Таканори. Они вместе шли домой, уроки закончились, впереди два дня выходных и обещанное прогнозом тепло. ― Не хочется расставаться, ― добавляет он, не зная, что его друг воспринимает подобные слова немного по-другому. Акира молча кивает. Он вообще в последнее время чаще отмалчивается, но Таканори этого не замечает. В конце концов, у старших классов наверняка бóльший объем заданий, чем у младшего на год Таки. Таканори щебечет о том, как прошел его день, Акира кивает и изредка спрашивает подробности. Позавчера он помог Таке с домашним заданием по литературе, и сегодня Таканори хвастается ― он получил «отлично», ответив на «все-все, Аки, представляешь?!» вопросы учителя. Акира про себя отмечает, как гармонично Таканори смотрится в лучах послеобеденного солнца. Он недавно первый раз покрасил волосы – давно хотел теплый шоколадный оттенок. Родители ругались, конечно, но Таканори все равно не смыл цвет. И те смирились, правда, наказали сильно ― никакого Геймбоя и новых выпусков любимой манги до конца учебного года. Не учли, что у Таканори есть Акира, который даст и то, и другое. Чета Матсумото Акире доверяет: он старше, мозгов побольше, понимает же, что наказали Таку за дело. Зря доверяет. Всю дорогу до дома друга Акира украдкой смотрит на увлеченного своим рассказом Таканори, буквально впитывая в себя его мимику, жесты, переливающийся эмоциями голос. Они сидят в уютной кухне Матсумото. Акира молча пьет чай, Таканори продолжает самозабвенно щебетать обо всем, что только приходит в его чудесную голову, забыв про заваренный себе чай и стоящую в середине стола вазочку с печеньем. Акира не понимает, о чем говорит Таканори; Акира зачарованно наблюдает, как шевелятся губы друга, как он взмахивает руками, как одними бровями говорит столько, сколько, как думает Сузуки, не передашь никакими словами. И резко целует. Легкое прикосновение обветренных губ Акиры к нежной коже губ Таканори, но тот ошарашенно замолкает и, кажется, каменеет. На кухне резко становится тихо-тихо. Таканори с какой-то детской обидой и непониманием смотрит на Акиру, тот хмурится, будто ему больно, коротко смотрит Таке в глаза и так же резко отстраняется. Не дожидаясь вопросов, Акира хватает рюкзак и пулей вылетает из дома, хлопая дверью. Таканори так ничего и не понимает, прижимая аккуратные пальцы к губам и невидяще смотря туда, где пару минут назад сидел его… друг?~~
Акира понял, что крупно попал, когда ему было пятнадцать. Четырнадцатилетний Таканори вызывал в нем слишком много чувств, среди которых Акира смог выделить всепоглощающую нежность и какое-то слепое обожание. Акира лишь спустя полгода понял, что влюбился в своего лучшего друга. Он все смотрел и смотрел на Таку, пытаясь понять, что в нем изменилось. Все те же глаза-губы-руки-тело, все тот же голос, все те же энергичность и болтливость. Тогда Акира понял, что изменился не его друг, а он сам. И он подолгу вглядывался в зеркало, не понимая, а что в нем-то не так вдруг стало? Все то же самое ведь осталось. Маме Акира доверял всегда. И сразу все рассказал, как есть, пытаясь понять, что же не так стало, ища совета и поддержки у своего верного советника и помощника. Сузуки-сан тогда с улыбкой посмотрела на сына, объяснив ему природу его чувств. Акира не знал, что влюбленность в друга-мальчика может считаться порочным чувством. Сузуки-сан же все понимала, просто сказав, что не каждый может это принять так, как это сделала она. И Акира благодарен маме за это. И вот он смотрел на Таканори и мучился от чувства накрывающей с головой вины. Он ведь портит их отношения, их крепкую с детства дружбу. Акира пытался, о, как он пытался избавиться от своих чувств, от этой глупой нежности, мешающей даже смотреть и разговаривать с другом так, как раньше. Но Таканори не замечал ровным счетом ничего, и Акира верил, что со временем все пройдет. Костры же тухнут, если не подкидывать в них ветки. И лишь спустя год Акира понял, что эта «подпитка» была постоянно, ведь он каждый день видел Таканори. Сузуки ничего не говорил, старался никак себя не выдать, ведь рухнет же дружба. Но вот однажды он не сдержался и в самый обычный день поцеловал своего лучшего друга. Это было неожиданно даже для самого Сузуки, что уж говорить о чистом и невинном Таканори? И Акира понял: дружбы больше не будет. Таканори не поймет-не поймет-никогда не поймет, не примет. Акира все испортил.~~
― Акира! Аки, стой! ― Таканори бежит за ним, неуклюже оббегая редких прохожих. На выходных он много думал, не решаясь пойти к Акире и спросить, а зачем он сделал то, что сделал? Така метался от одной крайности к другой, решая то перестать общаться, то развить то, что, кажется, давно испытывает его друг. Одного Матсумото отрицать не мог: ему было приятно, что первый поцелуй был именно с Акирой. Аки надежный, с Аки спокойно и уютно, он не может сделать больно или плохо. Примерно такими критериями мыслит Така, и ему этого хватает для самоуспокоения. И вот, утро учебного дня после выходных, но Акира не ждет его на дорожке, проходящей мимо их домов. Он даже выходит из дома пораньше, видимо, чтобы уж точно не пересечься с Матсумото. И теперь Така его догоняет, выбиваясь из сил и начиная задыхаться. Акира не останавливается, а будто только ускоряет шаг. ― Аки! ― Таканори наконец догоняет друга, хватая того за лямку рюкзака, буквально на ней повисая, сгибаясь и стараясь хотя бы немножко отдышаться. Ни на что, кроме отрывистого и сдавленного «Аки», дыхания уже не хватает, но Така однозначно старается, сипло выдыхая слово за словом: ― Ты… тогда… меня… ― «поцеловал» он почти шепчет, стесняясь сказать вслух, ― зачем?.. ― он замечает, как Акира вновь хмурит брови, и сразу же перебивает: ― Нет, не отвечай… Я… ― окончательно теряется. Он много думал и понял, что раз ему не неприятно, то что в этом плохого? И касается губами губ Сузуки, встав на цыпочки и чуть прикрыв глаза.~~
«Мы… начали встречаться, да, думаю, такая формулировка подойдет. В принципе, ничего между нами не изменилось: Акира лишь крепче стал прижимать к себе, когда обнимались или сидели рядом, и порой целовал в щеку-лоб-нос-губы. Сейчас-то я понимаю, насколько это были целомудренные поцелуи, но тогда я дико стеснялся. Мне все время казалось, что Акира делает что-то очень взрослое. Как можно было быть таким чистым в мои шестнадцать лет? Самому теперь забавно. Ох, а первый секс. Мы тогда уже полгода как были вместе. Как я со стыда-то не сгорел, оставшись кучей пепла на простыни? Или и вовсе не сбежал, все прекратив».~~
― Больно же будет, да? ― спрашивает Таканори, крепко зажмурившись и судорожно вцепившись пальцами в простыню, на которой лежал. Акира нависает сверху, целуя все, до чего может дотянуться, легкими-невесомыми-нежными до слез поцелуями-бабочками, будто порхая губами по коже Таки. ― Да. Но я… ― Постараешься, да, я знаю. Ты не можешь сделать больно, ну, нарочно, ― скороговоркой выдает Матсумото, не дав Акире договорить. Он волнуется, боже, как же он волнуется, стесняется, боится. Боится не понравиться, сделать что-то не так, и да, ― он боится боли. Но догадывается, что без нее никак. ― Положи руки мне на спину. Так сможешь дать мне понять, если будет очень больно, ― Акира уже не говорит, мол, давай не будем, не надо, не заставляй себя, если не готов. Он это уже сказал раз пятнадцать, но Таканори всегда был упертым. Матсумото вообще старается брать от отношений как можно больше, ему любопытно, ведь Акире можно доверить самого себя, ни на что не оглядываясь, и с ним случаются все взрослые первые разы. Не разбитые коленки и прогулы, но поцелуи-прикосновения-слова признаний. Акира изо всех сил старается быть аккуратным, моментально отмечая любую, даже самую мимолетную, эмоцию на лице Таки, чувствуя, как сильно тот впивается в кожу его спины ногтями, невольно дергаясь, когда становится совсем больно, расчерчивая спину красными полосами. Акира замирает, но Таканори несогласно мычит, едва двигая бедрами навстречу. Акира все понимает. Така не сдерживает слез от боли и дискомфорта, а Акира готов все прекратить, отложив на другой раз, если Матсумото вообще этого захочет когда-нибудь. Но его Така упертый.~~
«Больно было, неловко, да и вообще как-то все пошло не так. Оргазма не было у обоих, видимо, не те чувства мы испытывали. Зато потом, во второй раз, все было гораздо лучше. Случилось это… через неделю где-то. Да, примерно так. И затем все вообще пошло хорошо, я чувствовал себя взрослым-взрослым. Как потом выяснилось, взрослым я стал после. Когда семья Сузуки переехала в Токио из-за смены места работы Сузуки-сан. Я так плакал, так стыдно было за эти слезы. От беспомощности, от детской обиды, от нежелания отпускать Акиру, от страха ― а как я без Аки буду? ― я плакал».~~
Он долго молча плачет, вцепившись в Акиру изо всех сил, а потом начинает говорить: ― Я же вообще не представляю, как… как я останусь здесь… один, ― с трудом выдавливает из себя Така сквозь непрекращающиеся всхлипы. ― Понимаешь, тебя нет ― и будто меня нет тоже. Ты же… всегда был рядом, мне кажется… я же задохнусь, когда ты уедешь. ― Окончишь школу и приедешь. Я же не в другую страну переезжаю, Така, в самом-то деле. А на каникулах сможем видеться, электричкой быстро можно махнуть друг ко другу, ― Акира понимает, что сейчас он просто обязан сохранять полное спокойствие, хотя это сложно, когда в твоих руках начинает биться в истерике твой любимый человек. Теперь Акира полностью осознает, во что переросла их влюбленность. Таканори бьет его по плечам и в грудь, уговаривая остаться, как-то поговорить с Сузуки-сан, затем рыдает в голос, уже не пытаясь ничего сказать, а потом понемногу успокаивается, чувствуя, как ставшие родными руки гладят его спину, вплетаются в его волосы, чуть сжимают свитер на лопатках, будто вселяя уверенность в том, что все хорошо, и большой трагедии не случилось. Родные губы целуют в лоб, сцеловывают слезы со щек, что-то шепчут на ухо неразборчиво, но так успокаивающе. Таканори изо всех сил старается унять слезы и дрожь в пальцах, чтобы не расстраивать Акиру еще сильнее. И чувствует капельку гордости за себя: спустя некоторое время его выдают только зареванные глаза и рукава свитера в мокрых разводах от слез.~~
«Я приехал к нему спустя полтора года. Акира учился уже на втором курсе, стал таким… взрослым. По-настоящему взрослым. Самостоятельным. Жил отдельно, работая вечерами и помогая своей семье материально. Я же чувствовал себя совсем пацаном рядом с ним. Я детально помню, как обомлел, когда Акира встретил меня на вокзале. Он стал шире в плечах, черты лица стали будто бы острее, а движения приобрели плавность. Зрелую плавность, хотя ему было всего двадцать один. И смотрел он уже совсем по-другому. А любимая им черная футболка с яркой красно-белой надписью «SxDxR» смотрелась по-прежнему хорошо. И тонкий кожаный черный браслет на правом запястье – тоже. А я так и остался угловатым подростком с резкими движениями, и меня все еще можно было читать по глазам, как книгу. Мы стали такие разные». ― Но что-то ведь не изменилось, да? ― раздается голос Акиры сзади, и Таканори резко оборачивается, захлопывая толстый блокнот, в котором увлеченно писал последний час. Поздно ― Акира уже успел прочесть все, что надо, бесшумно подойдя сзади. Он всегда передвигается по квартире тихо-тихо, будто совсем ничего не весит. Таканори же, наоборот, не может дойти от гостиной до кухни, не врезавшись-не сшибив что-нибудь. Хоть и миниатюрнее крепко сбитого и высокого Сузуки. ― Да, ― соглашается Матсумото. «Я в тебя все также врос, а ты ― в меня», хочет он добавить, но говорит совсем другое, ― подглядывать нехорошо, кстати, ― ибо нечего лишний раз произносить настолько нежные слова.And I don't wanna say goodbye Someone tell me why I just wanna see the stars with you © Troye Sivan – The Fault In Our Stars (MMXIV)