within sea

Мой старший брат помешан на чудищах, искренне верит в них и восхищается, ну а я, я всегда обожал его и следовал повсюду, где бы тот ни ступил. Собственно, именно таким образом я и оказался в этом доме. Вернёмся к тому, как всё начиналось. За неделю до Хэллоуина Джерард объявил, что каждый год в день всех Святых на свет божий выползает один интересующий его субъект, он всё продолжал лепетать о разломе в пространстве и ещё какой-то ерунде. Я понял только то, что вместо похода за конфетами нам светит безумная авантюра. По правде сказать, не верил я ни в какого яростного и зловещего монстра, но перспектива залезть в найденный Джерадром заброшенный дом привлекала, должно быть весело. Всего за пару дней мы перелопатили целую гору абсолютно безумной литературы, и знаете, становилось всё страшнее, а может, я просто неосознанно связывал разрозненные факты между собой. На самом деле, я почти не знал на что иду, везде говорилось о неоспоримой кошмарности существа, а конкретики никакой. Таким образом, я всё же оставался холоден к идее его существования. Тот вечер был одним из сотни идентичных, тех, что по всей стране каждый год. Я в нелепом костюме, состоящем из винного цвета бархатной мантии, точнее, наверное, это должна была быть мантия, уж не знаю, что Джерард там придумал, я был согласен на всё, стоило ему попросить. Также, на мне был странный парик чёрных волос и, бог мой, усы. Понятия не имею, костюм кого это был, брат сказал, что ему «нравится композиция». Сам он был воплощением заурядности – выбеленное лицо, тени вокруг глаз, чёрная одежда. Каждый раз вижу таких пачками. Выйдя на улицу и направившись в сторону места действий, я был погружён в раздумья и совсем не заметил как мы дошли. Джерард всегда находил невероятные места, вот и сейчас, совсем недалеко от переполненных детьми улиц, в странном переулке, который я никогда прежде не замечал, погружённый в ватную тишину - этот дом. Я так и не понял, где он находится, но запомнил номер - сорок второй, неухоженный участок и скрипучее крыльцо. Я перешагивал порог этого дома, а в голове звенело странное чувство радости, неподдельной и обескураживающей, но пополам с отчаянием, предчувствие, восхитительное, но ужасающего. Джерард по правую руку от меня, тепло, исходящее от его тела успокаивало, казалось, что я в безопасности. Но длилось это, разумеется, недолго, лишь пока мы шли по коротенькому коридору. Прямо и направо. Перед лестницей брат остановился, он не говорил ни слова, но я понял и кивнул наверх, выбрав второй этаж. И почему потребовалось поступать в лучших традициях худших фильмов? Поднимаясь по лестнице, я, наверное, и моргать перестал, полуживой, едва дышащий. Перила казались пластилиновыми, я тонул в ступенях. На самой последней из них я запнулся, и, чёрт возьми (кто бы мог подумать?), очки улетели в неизвестном направлении. Судорожно высвечивая фонариком заросшие паутиной углы и ползя неизменно вперёд, я потратил минут пять, но так и не нашёл их. Всё складывается так плоско. Я просто встал и пошёл дальше, не в состоянии больше находится на одном месте, боясь быть не нашедшим, а найденным. Атрибуты, украшавшие мою голову, казались нелепыми и комичными, я швырнул парик куда-то в темноту. На самом деле, это довольно большой дом, увы. И тут куча дверей, а я забыл план действий. Стараясь не поддаваться панике, я стал просто заглядывать в комнаты и, вроде как, осматривать их, не переходя, однако, порога. Спустя ещё парочку я, повернув очередную ручку, замер. Что-то было не так, чище и ни одного окна. Ничего существенного. Ничего и всё. Я готов был пересечь линию. Здесь. Я вошёл, закрыв по привычке дверь. Комната резко наполнилась звуками. Шорохи, скрипы, позвякивания, стуки. Тихонько и едва заметно, но ощутимо. Я покрылся мурашками, какое-то безумие. Рывком распахнул дверь – всё исчезло, тишина. Закрыл - вернулось. Я огляделся кругом в поисках источников шума, абсолютно пусто. Попытка открыть дверь на этот раз обернулась неудачей. Паника наконец подступила, я пробовал снова и снова, но безуспешно. Схватившись за голову, я рухнул в угол. Зажмурившись и пытаясь придумать план действий, пару секунд уверенный в благоприятном исходе, я вдруг понял – остаться здесь. Я понял абсолютно всё, касающееся и тебя. Сейчас мне бы не помешали хотя бы очки. Я не вижу двери, вполне возможно, её уже и нет. Мне становилось тесно. Внутри этой облезлой комнаты, внутри мантии, что сдавливает горло, внутри собственной головы. Сейчас я боюсь только твоего появления, я столько об этом читал, прикрывал страх неверием, отметал каждую вероятность, я так долго прятался, что покаяние уже не поможет. Неверное, я бледнею, наверное, от отсутствия выбора. А время течёт так плавно, чернота вокруг густеет, это ты выпускаешь свои чернила. Невыносимо знать, что все звуки ничего не предвещают, окажешься прямо напротив совсем незаметно, мастер маскировки. Джерард говорил, что у тебя три сердца. Слышу смех, а кожа покрывается мурашками, толи от страха, толи от возбуждения. Я уже вижу твои глаза – гербарий сотни засушенных криков. Твои глаза, они прямо перед моими, но расплываются. Тощие, белые руки, аномально непропорциональные пальцы, я представляю их на себе, руки, что разрывают грудную клетку, тянут в разные стороны, обдирают кожу. Но на деле ты лишь прикасаешься к моей щеке, нет, отнюдь не мягко, ты шершавый, и мне страшно. Я не слушал Джерарда, уверявшего, что ты разговариваешь, не произнося ни слова. Сейчас я уверен, твой рот, твой словно вырезанный из дерева, засохший рот – закрыт, но я слышу шёпот, и я чувствую, мою голову пронзают спицы, а их вибрации вырисовывают на стенках черепа слово «Фрэнк». Всё на что я способен – прохрипеть. А в тесноте моей головы только железки, что пишут. «ФрэнкФрэнкФрэнк» Твои щупальца обхватывают и обволакивают, словно полностью, пробегая повсюду, осматривая. Успокаивая? Я разрываюсь между иллюзией выдранных сухожилий и робкого доверия. Но чёрт возьми, я не чувствую враждебности, только смиренную радость от встречи, твою радость. Я почти уверен, что ты выглядишь как человек, но не чувствую этого. А в голове скребётся «один». А руки обволакивают. Не знаю, не знаю! Не уверен даже в том, что это на самом деле. Считаю до пяти, разглядывая полоску драных обоев поверх твоего плеча. Выцветшие вертикальные зелёные полоски, я вижу девять штук, в смысле, я угадываю их контуры, расплываясь, они похожи на лес. Мы в роще у моря, а ты - медуза, выброшенная на берег у самой кромки воды. Знаешь, ты так забавно выглядишь, даже беспомощнее меня, не можешь передвигаться, ждёшь прилива, прозрачный и разваливающийся, я вижу твои нелепые очертания. А в голове «один.один» Ты сжимаешь сильнее, а я чувствую отголоски умиротворения, и это странно. Твое тело прижимается ближе, еле чувствующееся тепло проникает к коже. Впервые ощущаю подобное не в "исполнении" Джерарда. Я уже не жду, что ты плюнешь в меня каким-нибудь ядом или перегрызёшь глотку, вырвешь сердце, сдерёшь кожу заживо или ещё чего-нибудь милого. Спицы чертят «праздник. Фрэнк», вырезают «один» Прикоснувшись своей щекой к моей, заслонив пасмурное небо над моим морем, разрываешь окончательно ту нить, что удерживала здравое восприятие, всё смешалось, обобщилось. Теперь и я абстракция. Просто я перестал ощущать тебя, а начал чувствовать. И я слышу ритм глухого биения сердец. Я протягиваю руки.